Выпускники советских школ наверняка помнят сентябрьские сочинения с сакраментальным названием "Как я провел лето". Мы писали их каждый год, пока не подросли и не получили аттестат. Впрочем, может, и сейчас пишут. В моем лете кроме осточертевших судов и митингов выдалась экспромтная недельная поездка на берег Воротана — на дно ущелья, где нет постоянных жителей, но есть сады и виноградники, которые в сезон нуждаются в уходе и контроле, Несколько дней на берегу реки, под гостеприимным кровом супружеской пары Багатура и Каринэ оказались одновременно и идиллическими, и суровыми, учитывая спартанский быт. Увы, идиллия была недолгой из-за политического харакири, устроенного "демократически избранным" грузинским президентом, принесшим горе в осетинские и грузинские семьи. Пришлось срочно выбираться из ущелья и на всякий случай мчаться в Ереван, вспоминая пьесу Горького "На дне" с последней фразой: "Эх, какую песню испортил, дурак…"
Рыбак, инженер и змеелюб
Это все об одном человеке. Мой друг Миша, собственно, и стал движущей силой, закинувшей нас в Воротан. Он принадлежит к полувменяемому сословию удильщиков, готовых в любую погоду сорваться на край света ради трепетных мгновений опьяняющего рыбачьего азарта. Воротан, пожалуй, единственная крупная река Армении, где он не закидывал удочку. Восполняя этот пробел, мы доехали на маршрутке до Гориса, оттуда двинули в село Шинуайр, где переночевали (к огорчению рвавшегося в бой рыболова) в доме моего друга, учителя Жоры Мануцяна.
После ереванской жары прохлада предгорий Сюника целительно освежала. Выпав из столичного ритма и шума, мы окунулись в непривычную тишину, разорванную предутренней петушиной перекличкой. Хотя Миша, конечно, уже до петухов был на ногах и в полной боевой готовности, с мешочком запасенных червей. Однако до реки надо было добраться. Мы поехали на "виллисе" Мукуча, сына Багатура, короткой дорогой, по которой даже на "виллисах" не ездят. В пути качало, как в кабинке чертова колеса при сильном порыве ветра. На одном из поворотов Мукуч удержал машину на самом краешке пропасти — водить здесь очень трудно не только из-за не видевшей никогда асфальта и усеянной разнокалиберными камнями дороги. Для полного удовольствия по камням вниз течет вода, моментами сплошь покрывая полотно.
Отвоевывая каждый метр, "виллис" скатывался вниз мимо родника с ледяной водой, мимо водопада высотой метров в 12, у которого мы постояли в облаке водяной пыли, задрав головы, чтобы увидеть верхний контур ущелья. Наконец между деревьями внизу заблистала река, мы вырулили на относительно приличную дорогу вдоль русла, свернули влево и, минуя заросли кукурузы и лоби, остановились у поставленного под деревьями временного домика, обитого жестью. Краткий ритуал знакомства с хозяевами плавно перешел в легкое застолье. "Аборигены" с "пришельцами" приглядывались друг к другу. Уже позже выяснилось, что Багатур отучился на инженера в Ленинграде, а жена окончила педагогический в Ереване и теперь преподает в школе Шинуайра. Но важнейшей статьей выживания семьи является земля на берегу Воротана, где оставшийся без работы инженер пропадает с ранней весны до середины декабря.
Что касается другого инженера, Миши, то он минут через 20 по-английски улизнул из-за стола и устремился с удочкой к реке, под тень старого орехового дерева.
На "Смолл-ривер"
Воротан в ущелье под Шинуайром неширок. Потом он становится полноводнее, вытекает из Армении и уже на территории НКР, выше Зангелана впадает в Аракс. Так что даже Хемингуэй не назвал бы здесь два своих шедевра о рыбалке "На Биг-ривер". Но при скромных размерах и, несмотря на смутные времена, в Воротане сохранилось достаточно рыбы, о чем свидетельствовали сияющая физиономия Миши и трепыхающиеся в плотном мешочке форели. Первым клюнул беглу, потом кохак, плотва. Ближе к сумеркам рыба клевала активнее, и стало ясно, что с голоду мы у реки не помрем, если только удочка не сломается.
Когда сам не ловишь рыбу, остается наблюдать и аплодировать удильщику. На наше счастье, со следующего утра облака сковали небо над ущельем. Солнце пару дней почти не выглядывало, температура весьма кстати понизилась. Здесь, на дне ущелья, почти такая же жара, как в Араратской долине. И облачность спасла нас, попутно благоприятствуя рыбачьему промыслу.
О том, как ловить рыбу, исписаны горы литературы. Не буду повторяться и лезть в грамотеи, тем более когда сам не профессионал и не любитель. До приезда на Воротан я хотел было перечитать эти два рассказа Хемингуэя, но отложил. Побоялся, что сегодня, через 100 лет, впечатление окажется не столь ярким. Ведь основную литературу мы заглатываем до 20, 30 лет, находясь в начале пути и соответственно оценивая. Перечитывать после 50-ти — штука опасная.
Помнится, у Хемингуэя кроме ловли форелей, описывалось, какими вкусными и ароматными были ласкающие небо фасоль и виски. А что бы он сказал, испробовав зангезурские фасоль и тутовую водку на берегу Воротана?!
На "Смолл-ривер-2"
Жизнь в ущелье текла не по-городскому. И даже не по-деревенски. Шумел Воротан, как в доисторические времена, зеленели леса, переговаривались птицы, по ночам плакали шакалы, светили звезды. Казалось, человек еще не пришел в этот уголок дикой (если бы не огород и сады) природы. В ущелье не было газет, даже воспевающих "всенародное" оппозиционное движение, не было "всезнающей" радиостанции "Свобода" и лучезарно-оптимистического первого телеканала. Потому что не было электричества.
До ближайшей малой ГЭС километра два, и тянуть оттуда провода — удовольствие дорогое. Электробритва не пригодилась, Багатур предложил безопасную бритву, но мы с Мишей решили поиграть в героев Фенимора Купера и максимально приблизиться к первобытному небритому образу жизни. Время уходило на рыболовство и сбор плодов. Пес хозяев с современной кличкой Офис поначалу не принял пришельцев, но убедившись, что Миша — человек в хозяйстве полезный, рыбу ловит, Офис провожал нас к реке, ласково хватая за штаны, и первым встречал с добычей, суетясь у таза с рыбой и ожидая, пока Каринэ выложит ему положенные потроха. Тут с ним ревниво конкурировал котенок подросткового возраста, вполне достойный прозвища Царапыч. Котенок нахально цеплял лапой собачью морду, потом они беззлобно гонялись друг за дружкой, но вскоре мирились и устраивались возле стола под деревьями, дожидаясь добавки.
Мы жили по законам светового времени и в строго соблюдаемом режиме "главного анестезиолога" Жоры Мануцяна. Он то появлялся в ущелье, то исчезал на своем славном коне Буяне, но режим установил с первого дня в Шинуайре с провизорской точностью. Утром, в обед и на ужин мы подвергались воздействию наркотического зелья под названием "тутовка". Доза была небольшой, но к вечеру у каждого внутри отметка запросто зашкаливала за пол-литра, а если учесть, что пили не какую-нибудь 40-градусную, а под 60 и выше, наркоз получался не местный, а общий.
Это я все в пику хваленому виски с "Биг-ривер" припоминаю. Все-таки жаль, что папаша Хэм не отведал тутовки и не убедился в том, что после нее наутро никогда не трещит голова. Не то что от всякой дистиллированной, без вкуса и запаха дряни, которая легко проскакивает в горло, но не распрямляет, а давит душу.
Мы жили не только без радио и телевидения, но и без телефона. Потому что "АрменТел" в ущелье не "клевал", только "ВиваСелл", которого под рукой не было. В библиотеку мы тоже не ходили, потому что ее не было. И вместо книг рассказывали друг другу на вечерней процедуре за столом с газовым фонарем истории из собственной жизни. Из недавней войны с азербайджанцами. Одним из ее героев был и брат Багатура, Араик (Зарзанд) Мкртчян, погибший в неравном бою с азербайджанцами. О его храбрости надо написать, только воспоминания боевых друзей нужны.
Газовый фонарь собирал комаров, и эти алкаши вдоволь напились нашей высокоградусной кровушки. А ночью в отведенных нам с Мишей апартаментах они не тревожили. Для всех обитателей ущелья наступал здоровый ровный сон. Впрочем, не всегда.
Ночные забавы
С первых минут знакомства хозяева предупредили о наличии в ущелье змей. Каринэ советовала не ходить без посоха и быть повнимательнее в кустах. Известие было не из приятных при всем нашем городском легкомыслии. Миша, впрочем, имеет горький опыт общения с ползучими, и я, конечно, язвил, уверяя, что он любит змей. Совсем наоборот.
Первую змею мы увидели в воде — прямо к поплавку плыла, пока не прогнали. Потом в траве мелькнула еще одна, когда мы бродили вдоль реки. Ядовитые или нет — не поймешь. Но гюрза здесь точно водится. В прошлом году укусила насмерть в огороде соседку наших хозяев.
В первую ночь, засыпая, мы потушили свечу и быстро вырубились. Рядом за стенкой домика в пристройке давно уже почивали куры. Ровно в 3 ночи я проснулся от эмоционального восклицания Миши типа: "Цапнула, проклятая…" Мы вскочили в кромешной тьме, фонарик Миши закатился под тумбочку. Наощупь отыскали и зажгли свечи. Но еще до того, как рассеялась тьма, я почему-то был уверен, что это все проделки Царапыча, который (Каринэ предупреждала) имеет дурную привычку вспрыгивать по ночам на постель. Конечно, Царапыч, с облегчением убедился Миша, разглядывая глубокие царапины. А сам нахал забрался уже под мою кровать и не мог понять, почему это среди глубокой ночи заливаются смехом двое взрослых мужчин.
Царапины зажили уже в Ереване, но Миша на обидчика зла не держал и подкидывал со стола маленькие головки беглу. Багатур рассказал, что взрослые коты отважно сражаются со змеями и побеждают их, совсем как мангусты. Так что Царапыч, пожалуй, охранял нас, неблагодарных.
Война пришла по "ВиваСелл"
Дни текли в нирване, и мы уже строили лихие планы об утреннем пешем походе вдоль реки вверх, к Татевскому монастырю. Но нагрянул за матерью на "виллисе" Мукуч, и Миша по его сотовому звякнул в Ереван. Было это днем 8 августа. "ВиваСелл" надежно связал абонентов.
— Кайфуете? — спросили в Ереване. — А у нас тут война началась…
Детали грузинской авантюры в Южной Осетии еще не были известны, да и сама она только разворачивалась, но наши планы круто изменились, и рыбы Воротана, пожалуй, оказались единственными живыми существами, выгадавшими от бомбардировок Цхинвала — одним удильщиком стало меньше.
— Нет, этот раз не считается, — провожали нас хозяева, — приезжайте в сентябре, на мачар. И рыба осенью здорово клюет. Может быть, кармрахайт поймаете…
…Машина ползла вверх, оставляя все дальше уже не видный, но еще слышный Воротан. Романтическое путешествие оборвалось на половине, как и многие другие человеческие начинания во все времена. Рыбалка, впрочем, удалась. Не мешало бы повторить и обязательно добраться до Татева. Оттуда поехать в Ваанаванк, увидеть могилу Мхитара-спарапета, взобраться на Хуступ… Это я размечтался, конечно. Разве охватишь одним броском хотя бы юг Сюника?!