Фоторепортер Мэтью Каранян через 18 лет после своего первого посещения исторической родины стал экспертом по Армении и Карабаху. Одна из его последних книг, «Историческая Армения: 100 лет спустя», удостоена премии Benjamin Frenklin Award. В один из своих первых приездов в Армению Мэтью оказался в курьезной ситуации, о которой красноречиво и с большим юмором написал на страницах ArmenianNow.
…ВНОВЬ И ВНОВЬ КРИЧУ, ЗОВУ НА ПОМОЩЬ, НО НИКТО НЕ ОТЗЫВАЕТСЯ. Меня угораздило застрять в старом лифте где-то между шестым и седьмым этажами. Кажется, будто нахожусь в другом измерении, как герой триллера «Заклинатель»… Стоп! Но ведь я в Армении, а кричу на английском… Лихорадочно копаюсь в памяти, пытаясь вспомнить армянское слово, способное заменить английское help. В голову приходит лишь короткое, но объемное, на мой взгляд, «արի«. Слово, которое лишь при большом желании можно расшифровать как «эй, кто-нибудь», помогите выйти из этой чертовой ржавой коробки, которую вы называете лифтом.
«Արի, — кричу я что есть мочи, — «արի«… Через узкую щель вижу пожилую даму. Постояв и оценив ситуацию, дама медленно удаляется. Хочется надеяться — за помощью. Через некоторое время она возвращается, теперь уже в сопровождении другой, более пожилой старушки. В руке у нее палка. С большим трудом, кряхтя и отдуваясь, седовласые подружки пытаются втиснуть добытое оружие в дверную щель. Наконец это им удается, и я получаю иллюзию свободы шириной в десять сантиметров. По крайней мере теперь мне удается увидеть, что пол находится на уровне моей груди. Если бы удалось открыть дверь, я уж точно сумел бы выползти на божий свет… Но, похоже, моя спасательная команда сделала все возможное. Теперь стоит в раздумьях, не зная, что делать дальше. Потоптавшись, старушки попросили подождать и ушли восвояси.
Как видно, придется рассчитывать на собственные силы… Но прошло время, вижу — возвращаются. Теперь с ними девушка, которая, как выясняется, говорит по-английски. В Ереване трудно найти семью, где любимое чадо не владеет иностранным языком. «Я застрял в лифте, — объясняю девушке. «Да, мы это видим», — невозмутимо отвечает она.
К ЛИФТУ ПОДХОДИТ КАКОЙ-ТО ХИЛЫЙ МУЖИЧОК. ПОСЛЕ ДОЛГИХ ТЩЕТНЫХ попыток раздвинуть створки он объявляет с важным видом, что дверь не поддается. Невозмутимость и медлительность собравшихся приводит меня в бешенство. В моей клетушке размером метр на метр стоит адская духота. Во мне просыпается страх, близкий к клаустрофобии. Я покрываюсь липким потом. Но тут чья-то рука протягивает в щель бутылку с водой. Затем — весьма цивилизованно — бокал. Еще через пару минут у моего носа оказывается рюмка с водкой… Судя по всему, им всем хочется сделать мое заточение более комфортным. Полагаю, скоро мне предложат и пахнущий дымом хоровац. Почему-то в голове проносятся кадры, теперь уже из фильма «Матрица». Наверное, в критической ситуации такое случается с каждым.
Через час (или сутки?) к лифту подходит человек, которого собравшиеся называют варпетом. Варпет отключает электричество, долго возится с проводами и кнопками, и наконец, дрогнув, лифт медленно скользит вниз. Дверь открывается, и я, ошалевший от счастья, выскакиваю из опостылевшей клетки.
На первом этаже в ожидании лифта стоят трое мужчин. Пытаюсь растолковать им, что лифт неисправен, не стоит искушать судьбу.
Должно быть, они принимают меня за психа. Обменявшись взглядами, мужчины ступают в лифт и уже через считанные секунды становятся пленниками бездушного механизма… Думаю, втроем им теснее, чем мне одному.
Утешает, что там, в кабине, осталась нетронутая бутылка с водой да рюмка водки на троих…
Подготовила Жасмен ИСРАЕЛЯН
