Логотип

С АВЛАБАРА ВИДНО ВСЕ

Эта книга — сборник рассказов главного романтика XX века. Главного, неузнанного и непризнанного. Человека эпохи Возрождения, как называют всесторонне одаренных людей. Это книга рассказов Агаси Айвазяна, который писал пьесы и сценарии, снимал фильмы и писал картины и умел любить свой народ вне зависимости от географии. Все его творчество было замешано на этой любви и являлось объяснением в любви к талантливому и незадачливому бессребренику и весельчаку — неунывающему маленькому человеку. Свой брат-армянин с глыбой проблемы, вставшей на его пути, где бы он ни жил — в советском Ленинакане или османском Константинополе, в воссоединившемся с Россией Тифлисе или нынешнем Ереване, — и есть герой рассказов и повестей, фильмов и пьес Айвазяна. И здесь не суть важно, кто же его попирает: турецкий кази, городовой Феропонтий Хомов или свой в доску мент.
Изданный в Москве сборник "Евангелие от Авлабара" включает 13 рассказов Айвазяна, многие из которых переведены на русский язык впервые. Переведены мастерски. И авторы переводов Н. Алексанян, М. Ай-Артян, А. Баяндур, А. Бояджян, Дж. и И. Карумян и И. Тосунян еще раз подтверждают: жива еще армянская переводческая школа, был бы талантливый автор и издатель-энтузиаст.
К московскому издательству "Рослин" хочу обратиться отдельно. Обратиться как к образчику для подражания наших местных типографов, анонсирующих себя как издательства. Конечно, вначале было Слово, т. е. тексты Айвазяна. Но потом возникла Идея — собрать в одну книгу его разрозненные тифлисские рассказы, перевести и оформить издание. А следом пришла Фантазия — заказать оформление известному кисловодскому графику Юрию Багдасарову, чьи мастерская рука и тонкое чувство юмора обогатили уже произведения Сервантеса, Уильяма Сарояна, Фазиля Искандера и многих других известных авторов. Да и кто лучше мог понять Айвазяна, как не кисловодский парень — выходец из Айоц Таха, чьи кварталы — справочник армянских диалектов и карта изгнания армян сперва из Эрзрума, потом из Айнтапа, Муша, Алашкерта и, наконец — Карса? Вот так и родилась эта книга — как симбиоз таланта Агаси Айвазяна, его переводчиков и оформителя, а еще — профессионализма и дерзости издателя Виктора Лихоманова и автора проекта Арама Баблояна, доведших книгу до безукоризненного совершенства, обеспеченного также известной финской типографией WS BOOKWELL Oy.
Но вернемся к рассказам сборника. Первый из них — "Путеводитель по Тифлису. 1912 год". Собственно, весь сборник рассказов — это и есть путеводитель по старому Тифлису, городу нашей родни и друзей, городу-празднику, чей уникальный колорит выжил в рассказах Айвазяна. Юмор — органическая форма жизни и метод выживания героев Айвазяна, самим фактом своего существования превращавшим старый Тифлис в альтернативу серьезного процветания или безалаберного веселья.
"ТАНЦУЮ Я ТАНЦУЮТ ВСЕ ХОЧИШ СМАТРИ ХОЧИШ НЕ" — гласила вывеска над дверью духана Капло, и автор, Грикор, воспевал тем самым право маленького человека на выбор. "Ва!. . Это был гимн его свободы. . . Свобода, братство, вечность. . . Хочиш сматри хочиш не. . . " — улыбается сквозь текст Айвазян и обогащает характеристику раскованности в другом рассказе: "Ламаз Гевурк вышел из тюрьмы с небрежно приспущенными вокруг талии брюками. Это было выражением его свободы". "Давление воздуха в Тифлисе 406. Над купцом Тамамшевым оно равно 404. Над Воронцовым-Дашковым — 308. А над нашим Кара-Вурди — 1000. Может быть, именно по этой причине у него нет дома и спит он под открытым небом — чтобы хоть слегка уменьшить давление свыше", — сочувствует Айвазян.
"Жил такой генерал Барсегов. Это был уже готовый генерал". . . "Где-то в глубине души Барсегов предполагал, что он отпрыск того последнего оставшегося в живых солдата, который бежал с полей сражений Армении, добрался до Тифлиса и основал свой род. Генерал знал, кто остается живым в бою. Он ясно представлял своего сбежавшего предка и гордился тем, что среди потомков даже самого последнего труса, последнего уцелевшего солдата сегодня есть и генерал", — иронизирует Айвазян. И тут же любуется старенькой девой Машо, дочкой генерала, с радостью признавшей внуками и взявшей на содержание и рыжего Гено Чкадуа, и отсидевшего в ереванской психушке чудака Аветика, и тощего Юзефа Кривицкого, и грека Граматикопуло, и еще четверых неприкаянных.
"В Тбилиси есть три вокзала. И если кто-нибудь увидит на вокзале бездомного человека, тут же посоветует ему пойти к дочери генерала Барсегова. "Она добрая, — скажут, — приютит тебя. . . И потом, кто знает, может, ты ее внук?" "А Машо во всех прохожих вглядывается с сомнением. Сколько людей, подобно ее внукам, затерялись, пропали вдали. . . И родным становится для Машо каждый человек", — разводит руками Айвазян.
"БАЛЬНИЦА, ЧАСТНИ ВЕНЕРИЧЕСКИ ФЕЛШЕР НЕ ЗАХОДИ, НЕ НАДО ПУСКАЙ БЕЗ РАБОТЫ УМРУ Я" — выводил на вывеске Грикор, успевший украсить духан "Симпатия" портретами Шекспира, Раффи, Коперника, царицы Тамар, Хачатура Абовяна и Пушкина друг возле дружки. "Откровенность Грикора была откровенностью Тифлиса, и, видимо, откровенности одного человека хватало на то, чтобы прикрыть фальшь и лицемерие целого города. Вывески Грикора были знаменами Тифлиса", — заключает Айвазян.
Вообще рассказы этого сборника хочется бесконечно цитировать. По мне, это главный народный критерий оценки писательского таланта. Хочется растащить книгу на цитаты — значит, вам повезло прочитать текст НАСТОЯЩЕГО ПИСАТЕЛЯ, каких единицы. Если не вспоминается ничего, кроме "замысла", "тенденции" и "знания психологии", — ждите, что автор вскоре станет лауреатом какой-нибудь неожиданной литературной премии или даже ордена "за заслуги". Вообще у нас отмечены тиражами и официальным признанием не таланты, а активисты. Это советская традиция. Но есть гораздо более древняя и вредная: "Гна меры — ари сирем". И это — пожизненный приговор, который фильтрует всю суету дня текущего и архивирует лишь НЕТЛЕННОЕ.
Но по большому счету Агаси Айвазян не только ушел из жизни непризнанным в соответствии с его личным творческим масштабом, но мы не спохватились и после него. А ведь ушел великий романтик и большой философ. И "Евангелие от Авлабара" по сути — реквием и по утерявшему демографическое и архитектурное лицо Авлабару, и по некогда родному для нас Тифлису, и по аристократу духа Агаси Айвазяну, о ком активисты — оценщики творчества примутся болтать только в преддверии юбилейной даты рождения или смерти.
Итак, изысканное подарочное издание "Евангелие от Авлабара", где даже буквицы в начале текстов принимают позы кинто. Книга, задуманная тифлисцем Арамом Баблояном и ереванцем Виктором Лихомановым и изданная ими в Москве с привлечением кисловодского художника Багдасарова, переводчиков-армян Москвы и финской полиграфической базы. Если кто-то станет говорить, что у миграции нет позитивной стороны, покажите ему эту книгу. Однако должна вас разочаровать: ереванская книготорговля заявок не подавала. Но если ваши дети или братья ежемесячно захаживают в московские отделения банка "Анелик", то пусть купят там и пришлют вам эту книгу великого мудреца Айвазяна. Книгу про Авлабар, с которого "видно все. Весь Тифлис с его закоулками: Шайтан-базар, Эриванская площадь, Мыльная улица, Нарикала, церковь Святого Саркиса, Сион, греческая церковь. . . С Авлабара видны дома господ Хатисова, Мелик-Казарова, караван-сарай Тамамшева, театры Тер-Осипова и Зубалова, гогиловские бани" и главный мост — Мнацакановский. Отстроив его, "Мнацаканов принялся мечтать о строительстве такого же великолепного в Лондоне и Париже". Но ему, конечно, не пришло в голову построить такой же в Ереване. Если вы встретите сегодня, т. е. всего 100 лет спустя, в Тифлисе однофамильца благодетеля должностью выше водителя такси, считайте, что Мнацаканов соединял берега Куры не напрасно.
Да уж, с "Авлабара" Айвазяна видно все, и в том числе эпитафии, которые раздаривал чудак Вурди: "БОГ ДА ХРАНИТ УБИТЫХ ЖИВЫМИ". . .