Роберт Элибекян… Живописец, фантазер, продолжатель династии Элибекянов, утверждающий на каждом этапе своей деятельности удивительную устойчивую самобытность. Ни на кого не похожий — ни на своего отца, замечательного художника Вагаршака Элибекяна, ни на кого из своих учителей, среди которых он с почтением называет Мартироса Сарьяна, Ерванда Кочара, Георгия Якулова, Левона Нерсесяна, — всех, как он говорит, великих, преподавших ему уроки искусства и жизни.
Роберт Элибекян для нас всех художник, которого мы имеем счастье наблюдать в течение целых десятилетий. Когда-то он внезапно появился в блестящей плеяде молодых живописцев, потом вырос в яркого и самобытного мастера, поражающего смелой и звучной игрой красок, притягательной силой образов, блещущего техникой исполнения, далее, каждый раз выставляясь, заставлял нас влюбленно следить за метафоричностью образов, населяющих его изобразительный театр, в котором мы слышали перекличку с шекспировским утверждением, — мир -это театр, а люди в нем актеры… И в этом многолетнем слежении за творчеством художника — из года в год, от выставки к выставке, через лета, события, в потоке времени, в какой-то энный раз общения с его искусством — вдруг неожиданно находишь ключ к пониманию этого мира, к постижению значения его символов и роли его как живописца.
Искусство — лучший статистик духовного потенциала народа, самый верный флюгер его настроений, самый мощный вектор его интересов… В этом отношении Армении не занимать энергии ни у кого; полифония творческих судеб рисует насыщенную картину духовной жизни народа на всем протяжении его истории и, конечно, на обозримом участке современности от XX к XXI веку. Особенно ярко звучит в этой оратории искусств нашего времени династическая линия Элибекянов. В потоке нового, молодого, живого искусства 70-х большой интерес вызывали экстраординарные выставки Генриха Элибекяна, старшего брата Роберта, эпатирующего зрителя своими гротескными и протестующими конфигурациями, составленными не только из живописных полотен, но и разодетых, по принципу театра, манекенов, его инсталляции, организующие пространство динамичной энергией человека, услышавшего приближение Апокалипсиса. В противовес этому перед нами предстал теплый и уютный мир старшего — Вагаршака Элибекяна, переехавшего с семьей, двумя сыновьями, из Тифлиса в Ереван в 1960 году и привезшего с собой свои картины, — мир ушедшей и прекрасной эпохи, когда он был руководителем армянского театра, а его мальчики росли и резвились за кулисами сцены, там же пробовали рисовать, подражая отцу. Но из этих "подражателей" вышли совершенно другие художники, точно уловившие темы времени и пульс современной жизни. А далее пошло другое поколение — сын Роберта, Арег Элибекян, вырос в замечательного, удивительного художника, с наслаждением обобщающего и опыт своих предков, и дух европейской живописи, ярко и самобытно отражающего в своем творчестве прекрасные традиции французского импрессионизма.
Но заглянем в мастерскую Роберта Элибекяна, недавно отметившего свое 70-летие. Сияние цвета в потоках света — вот визитная карточка этой мастерской. На стенах, от пола до высокого потолка, семейная классика — отец, сам Роберт, сын. На полу одна к другой прислонились картины, готовые к представлению. Пластика натур — а это бесконечная серия прекрасных женщин в роскошных, почти сценических костюмах — кажется, руководима музыкой. Не это ли первые символы Красоты, которые Роберт с детства постигал в театре своего отца? Тогда это наследие той самой жизни, которая текла и творилась в городе Тифлисе, наследие того мощного пласта тифлисской армянской культуры, которая дала нам Акопа Овнатаняна, Ерванда Кочара, Джотто, Караляна, Александра Бажбеук-Меликяна и его дочерей — Лавинию и Зулейку Бажбеук-Меликян — Гаянэ Хачатурян, Сергея Параджанова, того же Вагаршака Элибекяна, это линия, которая продолжается и сегодня в ликующем, словно гимн, творчестве ереванского художника Роберта Элибекяна.
И как глубоки эти корни! Так чему же удивляться, если в живописных полотнах Роберта Элибекяна мы угадываем образы прекрасных дам эпохи Возрождения, узнаем знаковые черты парадной женской красоты, что также неотъемлемо от образа женщины, как и тема ню, слышим отголоски форм и сюжетов, которые прошли сквозь мировую живопись, поэзию и музыку. Действительно, его картины провоцируют это многогранное и емкое восприятие наподобие того, какое мы испытываем в опере — жанре, соединившем в себе все, что только можно соединить. Да, это оперный жанр живописи, если позволите так выразиться, это апофеоз синтеза искусств — живописи, поэзии, драмы, музыки, танца. Вот дама, играющая на флейте, а вот и целый женский ансамбль с флейтой, гитарой и лютней, и словно в продолжение этих картин, другие — танцовщицы со вскинутыми вверх руками и легким движением гибкого стана в ритме музыки… А вот и "Карнавал" со звенящими цимбалами и барабанной дробью и всеми остальными визжащими, кричащими звуками, волшебным образом запечатленными на ярко-красном фоне картины. Это удивительно — слушать картину,.. но только так и воспринимаются полнота Роберта Элибекяна.
Его не могло не повести в театр. И он пришел в него в 1965 году, приглашенный директором Театра оперы и балета им.Спендиарова, Эдгаром Оганесяном, чтобы работать в художественном оформлении его балета "Вечный идол". Постановка этого балета — одна из славных страниц истории нашего театра. Собралась блестящая команда — композитор Эдгар Оганесян, балетмейстер Марк Мнацаканян, художники Арто Чакмакчян и Роберт Элибекян, дирижер Яков Восканян. Спектакль получил Государственную премию Армянской ССР, прославился в музыкальном мире всего Союза. Посмотреть спектакль приезжали из Москвы, Ленинграда и других городов, о нем писали восторженные рецензии, он был одним из самых первых, утверждающих национальную самобытность армянского балета. Тематически обращенный в далекие времена, воспевающий рождение чувства любви на заре человеческой цивилизации, этот спектакль открыто намекал на древнейшее происхождение армянского народа. Роберт Элибекян делал костюмы, и — трудно забыть это впечатление — зал ахнул, когда открылся занавес и на сцене появились амазонки в коротких юбках из тканей с ковровым рисунком.
Далее в музыкальном репертуаре Роберта Элибекяна оказались балет Эдгара Оганесяна "Антуни", где он с Минасом Аветисяном оформлял спектакль, делал костюмы, потом опера А.Спендиарова "Алмаст", балет "Бессмертие" на музыку К.Орбеляна, затем он осуществил полное художественное оформление балета А.Хачатуряна "Гаяне" в постановке Вилена Галстяна в Польше, Болгарии, Египте и Новосибирке, а в Ереванском театре — оперы Леонковалло "Паяцы" и балета Минкуса "Дон Кихот". Спектакли словно вырастали из его картин, а картины в свою очередь полнились новыми музыкальными темами. В эти и последующие годы Роберт Элибекян создает целую серию больших сценических композиций, в которых музыка и музыканты воплощают как бы главную сущность жизни и являются ее главными символами. Перелистаем альбомы его картин Galeri SOLEIL — Sonate d`automne, Flutiste, Danse, Jardin d`amour, Spectacle, Theatre, Concert 2, Mistere, Serenade armenienne, Melodie d`amour; другой альбом, Aktual art Culture union, Yrevan 2003: Oriental Rhythms, Concert, The Magic Flute, Sonds of Music, A Melody for the Flute, Improvisation, Nocturne… Такая власть музыки в творчестве художника уникальна сама по себе. С одной стороны, это качество сугубо индивидуальное, раскрывающее природу таланта, с другой — это признание и подтверждение первородности музыкального искусства, его божественно-абстрактной сущности, высвобождающей творческую энергию человека и направляющей ее в разные сферы искусства.
Как-то Прокофьев сказал: "Музыка должна быть больше чем музыка". Так, может быть, и живопись должна быть больше чем живопись? Мне кажется, что именно это обогащение истоками, импульсами других искусств делает Роберта Элибекяна уникальным и выдающимся художником современности.
