Часто первый сигнал о правонарушениях поступает из средств массовой информации. То есть СМИ не только гарантируют конституционное право граждан на получение информации, но и способствуют (а иногда и предвосхищают) раскрытию и предотвращению преступлений. Но ни отечественное законодательство, ни имеющаяся практика не дают однозначных и исчерпывающих ответов на то, как именно должны реагировать уполномоченные органы на эти материалы. Вполне понятно, что вопрос злободневный, особенно в свете недавно прошедших выборов, остро выявивших важность своевременного реагирования на сообщения СМИ по поводу избирательных нарушений. Учитывая актуальность проблемы, мы попросили прокомментировать ее советника Конституционного суда, председателя совета Центра конституционного права, доктора юридических наук, профессора Геворга ДАНИЕЛЯНА.
— У вас за плечами большой опыт практической работы. Согласны ли вы с тем, что сообщения прессы о преступлениях не всегда получают адекватную реакцию со стороны правоохранительных органов? Отсутствует и единая практика. Почему? Проблема в недостатках законодательства или есть иные причины?
— К сожалению, законодательство, регулирующее полномочия правоохранительных органов на сей счет, не было подвергнуто реформированию. То есть, по сути, мы все еще действуем по правилам советской юриспруденции. Но, с другой стороны, современные информационные технологии не идут в сравнение с советской действительностью, когда было лишь несколько обязательных источников. Тогда, во-первых, самих СМИ было несравнимо меньше, не говоря уже о том, что далеко не все они обладали соответствующим статусом для публикации подобной информации. Если мы видели на страницах газет какие-либо сообщения о преступлениях, то определенному кругу лиц было уже понятно, что в принципе об этом преступлении знали в ЦК, соответствующие партийные звенья, значит, они дали "добро" на публикацию. По сути, это было не сообщение, а прямое указание о возбуждении уголовного дела. И не случайно, что о так называемых громких делах, ставших предметом газетного обсуждения, было заранее известно соответствующим партийным структурам.
В первые годы независимости Армении система оповещения о преступлениях через прессу по инерции продолжала действовать без каких-то серьезных отклонений, да и численность самих СМИ все еще была ограниченна – их изучение на официальном уровне не представляло никаких трудностей. Единственным изменением было то, что в большинстве случаев это была информация в классическом смысле слова, поскольку журналисты, как правило, уже не согласовывали свои публикации с кем-либо.
Действующий Уголовно-процессуальный кодекс (УПК) независимой Армении был принят 1 июля 1998 года. К этому времени уже произошли заметные изменения, которые следовало бы учесть и пересмотреть нормы правового регулирования на сей счет. Но все осталось по-старому.
— Думаю, многим незнакомы в достаточной мере и старые нормы.
— Закон действительно уже не отвечает современным требованиям. Так, первая часть статьи 179 УПК лишь дает определение сообщениям СМИ, то есть тому, что они собой представляют. А вторая часть этой же статьи обязывает автора публикации по требованию прокурора, следователя, надзирающего органа представить заинтересовавшие их материалы, которыми он располагает. В дальнейшем, в 2003 году, и в закон о СМИ, и в УПК были внесены изменения, защищающие журналистов по части раскрытия источника информации.
— Во всех государственных структурах и в правоохранительных органах действуют пресс-службы. Но сегодня при наличии огромного потока информации, в том числе из интернета, охватить все крайне сложно. Зачастую представители правоохранительных органов сами произвольно решают, какая информация может стать предметом рассмотрения, а какая нет. Более того, иногда авторов, вызвавших недовольство публикаций, вызывают в следственный орган и беспрекословно требуют назвать источник. Как вы расцениваете такой подход?
— Выше мы уже затронули тему раскрытия источника. Статья 5 закона о СМИ гласит, что только суд уполномочен обязать журналиста раскрыть его источник, но и то небезоговорочно, а в случаях, когда речь идет о тяжких и особо тяжких преступлениях. Суд в свою очередь должен убедиться в том, что интересы раскрытия преступления превалируют над общественным интересом, связанным с нераскрытием источника информации и что до этого были исчерпаны все средства для защиты общественных интересов. И даже в этом случае судебный процесс идет в закрытом режиме.
Однако все это не означает, что журналисты могут злоупотреблять вышеназванными гарантиями, вводя общественность в заблуждение своей непроверенной информацией, нарушая конституционное право граждан на получение правдивой информации, усложняя работу все тех же компетентных органов. Если будет доказано, что журналист умышленно выпустил ложную информацию о преступлении, то он должен нести ответственность по статье 333 УК РА ("Ложный донос").
Таким образом, правоохранительные органы не должны требовать раскрытия источника лишь на основании сообщения в СМИ. Журналист сам решит, как ему поступить. Но в то же время пусть и он не злоупотребляет своими правовыми возможностями. Это ответ на ваш вопрос. Но мне хотелось бы отметить и обратную картину. Зачастую СМИ не удается добиться реакции на свои публикации, имеющие, по их мнению, важное значение. Никто, конечно же, не обязывает журналистов присылать свои материалы правоохранительным органом, но многие ваши коллеги по собственному желанию поступают именно так. Думаю, это удачный, действенный вариант взаимовыгодного сотрудничества. Особенно, если речь идет о тяжких и особо тяжких преступлениях.
— Как бы то ни было, вынуждена заметить, что нередко важные сообщения остаются без внимания. И никакие сложности ввиду огромного объема информации не могут служить здесь оправданием.
— К сожалению, мне придется согласиться с вами. Недавний пример — ситуация с председателем Исламского комитета России Гейдаром Джемалем, о котором неоднократно писала ваша газета. Высказывания последнего, унижающие национальное достоинство армян, содержащие признаки деяний, направленных на возбуждение ненависти либо вражды к армянам, однозначно подпадают под уголовную ответственность. Но это осталось вне поля зрения компетентных органов. То есть налицо яркое подтверждение отсутствия единых подходов к решению поднятого вами вопроса.
Разнородность практики и законодательства диктуется также правовым сознанием. Так, когда был пересмотрен закон "О Контрольной палате", появилась правовая норма, что совет КП сам должен сообщить в прокуратуру о выявленных фактах нарушений. Но, с другой стороны, известно, что все заключения этого органа и так в обязательном порядке публикуются на его официальном сайте. Да и вряд ли было обоснованно предоставление совету КП права самому решать, является ли то или иное деяние преступлением или нет.
Как бы то ни было, этот факт лишний раз свидетельствует о том, что даже когда речь идет о взаимодействии между государственными органами, вопрос решен не полностью. Потому что почти все остальные проверяющие и контрольные органы не должны в том же порядке пересылать свои материалы в прокуратуру. Опять же вопрос не имеет единообразного решения.
Мы сегодня коснулись лишь отдельных аспектов затронутой темы. Было бы логично, если бы соответствующие структуры наконец-то занялись и решили проблему взаимодействия СМИ — правоохранительные органы. Чтобы этот вопрос не решался по чьему-то желанию или в лучшем случае по принципу доброй воли.
