В день отхода «Армении» от причала Монтевидео мы решили в этом дорогом нашему сердцу городе прибрести какие-нибудь чисто уругвайские сувениры. Все шестеро шли по широченному тротуару центральной улицы в белых майках с надписью латиницей «Армения». К нам подошел молодой человек. Он весь сиял, пожимал всем руки, пытаясь на испанском дать понять, что он армянин. Арик (Армен Назарян) заговорил по-английски. Вообще-то в испаноязычных странах по-английски не говорят — будто из принципа не хотят говорить. Выяснилось, что парень этот, два дня назад узнав о прибытии «Армении» в Мотневидео, приехал в порт и видел все там собственными глазами. Узнали также, что он последние две ночи не спал и думал о том, что он армянин. Признался, что всегда помнит об этом. Его родители тоже не говорят по-армянски — это уже четвертое или пятое поколение. Зато сохранилась фамилия — Элмасян. Зовут его Марселло. Постеснялся в порту подойти к нам, а тут не мог скрыть своей радости и волнения. Фотографировались вместе. На прощание я обнял его и увидел в его глазах слезы.
Марселло чуть успокоился, зато я потерял покой. Что это происходит у нас? Неизбежность? Так что — примириться с неизбежным?
Рабочий язык собраний первых политических партий в конце позапрошлого века был русский. Но это были настоящие армяне, шедшие на смерть ради спасения Родины. Еще один пример из более глубокой истории. Во времена мудрого Мхитара Себастаци в ХVII-ХVIII веках массы армянского народа уже не владели у себя на родной земле родным языком, и Себастаци вынужден был составить учебник армянской грамматики на турецком языке. Однако язык выжил, сохранился…
Я это к тому, что нельзя опускать руки. Мы видели в Уругвае (и всюду): в армянских школах абсолютное большинство практически не говорит по-армянски. Но все без акцента озвучивают «0тче наш», поют армянские песни, танцуют армянские танцы, изучают, пусть на чужом языке, свою историю. В Ливане, Сирии и других местах вопрос этот стоит не столь остро. Но там другая ситуация. Почти везде колоссальную роль играют в решении этого вопроса многочисленные структуры политических партий и благотворительных организаций. И, конечно, Церковь – самое главное звено в длинной цепи спасения армянства на чужбине. Сохранение в армянине – армянина.
…Мы успели-таки поговорить с Марселло Элмасяном. Помогал Арик. Оказалось, что Марселло интересуется историей своего народа, выписывает специальную литературу. Как он сказал, абсолютно не зная армянского языка, он видит армянские сны. И занимается благотворительностью.
Конечно, невозможно в Спюрке ничего организовать без благотворителей. Это не обязательно Гюльбенкяны, Манукяны, Кркоряны, Эрнекяны и другие великие меценаты. В повседневной жизни огромную роль играют, скажем так, бизнесмены среднего масштаба. Скромные предприниматели. И чем их больше, тем лучше процветает община.
Приведу еще один пример. Раффи Исагулян родился в Иране. Был школьником, когда семья переехала в Армению. Окончил школу в Масисе, служил в Советской армии. Женился. Двое детей. В тяжелое для Армении время, когда массами оставляли родину, Раффи подался в Россию. Оттуда – в Барселону, далее – Уругвай. Поехал в такую даль с женой и двумя детьми, не имея там ни одного знакомого человека. Такой риск. Ведь уже в первый день нужно покормить детей и дать им ночлег. И вот что он говорит: «Я знал, что сумею. Был первоначальный капитал для того, чтобы две-три недели оплачивать ночлег и еду. И зная себя, я не сомневался, что найду работу. Любую. Посетил предводителя уругвайской армянской епархии Акоба Србазана и сказал, что согласен на любую работу. Начал с чернорабочего, а сейчас у меня свой ресторан и свои магазины. И все они называются «Раффи». Завершил он свой рассказ тем, что если бы не верил в себя, то никогда бы не рискнул. И добавил: «Часто уговариваю моих соотечественников, что если ничего не получается, то надо возвращаться домой, иначе станешь попрошайкой или полезешь в политику.
Другой пример. Каро Екимян, 63 года. Родился в Иерусалиме. Переехал в Аргентину двадцать лет назад, не зная языка. Имеет свой, как он говорит, скромный бизнес. Но всего себя посвящает армянской общине, главный редактор студии «Радио-Комитас». Пожалуй, нет человека, у которого в машине нет «Комитаса» (так они называют студию). Мы с Самвелом Карапетяном были у Каро на передаче. Всего три человека в штате, хотя вольнонаемных много. Ведь все переводится на испанский. Это очень важно: это решает проблемы понимания и восприятия информации о себе и о Родине…
…На прощание мы вновь посетили площадь Армении. Постояли у бронзового орла, крылья которого символизируют единение Спюрка и Армении. Поздно вечером взяли старт на Буэнос-Айрес.
…В порту на своей яхте «Патагония» нас ждал знакомый наш Каро со своим сыном Андраником. Каро, который во время бразильского шторма часто выходил с нами на связь, сейчас взялся сопровождать нас от Монтевидео до Буэнос-Айреса. Всю ночь мы шли бок о бок. Когда уже стали видны контуры Буэнос-Айреса, мы начали наконец съемки нашей яхты. Гайк пересел на «Патагонию», и «Армения» то и дело «позировала» судну, на котором развевался армянский флаг. Так что мы шли с двумя флагами Родины.
