В родословной нынешнего "Спартака" переплелись как бы три ветви исторического древа этого спектакля. Первая восходит к рождению хачатуряновского шедевра в 1953 году, к созданию великой музыки и первым попыткам ее сценического воплощения Леонидом Якобсоном в Ленинградском Кировском театре (1956) и Игорем Моисеевым в Большом (1958). Вторая – это история постановки Григоровича, отметившей 40-летний юбилей в прошлом году и успевшей причислить к сонму бессмертных имена своих создателей и исполнителей: самого Юрия Григоровича, Симона Вирсаладзе, Владимира Васильева, Мариса Лиепы. Третья относится к реализации балета на армянской сцене: в 1961 году "аншлаговый" и очень успешный спектакль Евгения Чанги с легендарным Ванушем Ханамиряном, в конце 70-х — начале 80-х аж три постановочные версии блистательного Спартака- Вилена Галстяна, многолетний перерыв, связанный с отсутствием мужского состава и, наконец, день сегодняшний…
Первоначально осуществление архисложного, дорогостоящего и слишком знаменитого балета показалось специалистам химерой, но сегодня, когда фантастический проект стал реальностью, он не вызывает никаких нареканий, наоборот…
Каждый нашумевший спектакль проходит две стадии: громоподобный успех, дифирамбы и неуемная лесть, а через пару-тройку лет- осторожные сомнения, скептический взгляд – дескать, устарело. То, что на этой стадии умирает, и есть непомерно раздутая "времянка", каких много. Зато спектакль, период снисходительных сомнений перечеркнувший, награждается вожделенным эпитетом "классика". Так вот, "Спартак" Юрия Григоровича — балетная классика ХХ века.
Осуществление именно этой постановки в Спендиаровском театре тем более правомерно, что представить развитие армянского балета без гениального творения Хачатуряна просто нелепо. Музыка "Спартака"-одно из основных национальных достояний, делающих честь нашему народу. Поскольку версия Григоровича так и осталась лучшей в сценической судьбе " Спартака", то выбор выглядит однозначным. Общеизвестно, что в пользу такого выбора неоднократно высказывался и сам композитор.
Сегодня, когда бросаешь ретроспективный взгляд на постановку Юрия Николаевича, поражаешься, насколько дотошно продуманная режиссура цементирует хореографическую ткань спектакля. Все картины большого трехчастного произведения увязываются в единое полотно монологами главных героев: Спартака, Красса, Фригии, Эгины. Использование монолога — излюбленный прием Григоровича. Эта структурная форма — сольный танец, который исполняется не ради технических контрфорсов, а с целью раскрытия внутреннего мира героя, обуревающих чувств.
Исследователи творчества Григоровича многократно писали о приверженности балетмейстера к сквозному развитию действия и отказу от прерывающих его дивертисментов. По отношению к "Спартаку" постулат сей кажется не совсем верным. Дивертисмент он, конечно, изгнал, но при этом сам сознательно прервал действие монологами. В конструкции этой и кроется основное достоинство хореографии мастера — тонкий психологизм, благодаря которому спектакль не превращается в "экшен", а становится драмой характеров. Зритель выходит из зала убежденный, что видел битву личностей с абсолютно обусловленными характерами и мотивированной линией поведения, а не кукольно- примитивное противопоставление добра и зла. При этом, смею утверждать, что хореографический текст понятен и доступен зрителю без всяких дополнительных пояснений. А ведь текст не просто супертрудный в смысле физической и технической перегруженности и сольных, и дуэтных партий, но и из-за перенасыщенности их жестами и мимикой. У Григоровича просто не существует танца вне роли, он пользуется выразительным средством собственного изобретения, где танец, пантомима и пластика сливаются воедино.
Полноправным соавтором балетмейстера является художник Симон Вирсаладзе. Подчас кажется, что Григорович перестал ставить новые балеты, потому что ушел из жизни Вирсаладзе. Оформление "Спартака" мы видели не только в спектакле Большого, но и бесконечное количество раз на зкране. Однако как раз из-за экрана глаз замыливается, представление смещается, перестаешь различать детали. Поэтому, оказавшись лицом к лицу с " живыми" декорациями, заново переживаешь потрясение. Вирсаладзе скупо использовал цветовую гамму, в "Спартаке" довлеет серый цвет. Все оформление решено в едином ключе — давящий, уничижающий эффект производят огромные, замшелые глыбы каменных стен. (Кстати, в том же ключе были декорированы не только фойе, но и ограда на подходе к театру — находка не новая, однако впечатляющая.) Серый с красными штрихами мир рабов противопоставлен белому миру патрициев и легионеров. При разработке образов для Григоровича и Вирсаладзе мелочей не было. Как детализованы каждый взгляд и наклон головы, точно так же детализованы все приметы внешнего облика — парики, аксессуары, будь то украшения, штандарты или разной формы шлемы и щиты у спартаковцев и римлян.(Между прочим, вся бутафория, от железа до камня, изготовлена из легчайших материалов.)
Музыкальным руководителем постановки стал главный дирижер театра имени Спендиарова Карен Дургарян. К чести последнего надо сказать, что наш, что греха таить, не слишком классный оркестр под его руководством стал просто неузнаваем. Мы услышали профессиональное исполнение божественной музыки, повергшей всех нас в состояние ностальгического сопереживания. Это тем более важно, что в последние годы исполнение балетных партитур (не считая "Гаянэ" под управлением все того же Дургаряна) оставляло желать лучшего и балет механически становился жанром второсортным.
Есть еще минимум две глобальные причины, ставящие "Спартак" особняком в репертуаре армянского музыкального театра. Обе они кроются в специфических особенностях национального балета. Первая — изначальная тяга к героическому началу. Кому, как не нам — народу, веками боровшемуся за независимость, понять жертвенный смысл порыва к свободе. Вторая — утрирование мужского начала, традиционное преобладание мужских индивидуальностей над женскими. А более "мужественный балет, чем "Спартак", представить себе трудно. И делают его таковым не только содержание, превалирующее количество "пиррических" танцев и обилие оружия, но и изнуряющая физическая нагрузка, акробатические поддержки и постоянный эмоциональный накал. Так что, перефразируя слова известной песни, можно сказать: "Спартак" танцуют настоящие мужчины".
За два месяца непрерывных репетиций у всех ведущих солистов налицо качественный профессиональный рост, однако об исполнителях главных мужских ролей разговор все же особый. Кстати, почти все они очень молоды.
Рубен Мурадян в партии Спартака демонстрирует столь отточенное актерское мастерство, что диву даешься. От природы он наделен броской сценической внешностью, ростом, фактурой, но что еще важнее — той артистической одаренностью, которая позволяет жить в образе. Спартак его зрел не по годам, ему чужды юношеские порывы, он умеет драться, умеет любить, умеет увлекать, но при этом способен к размышлению и принятию решения, как бы тяжело оно не давалось.
Красс Нарека Мартиросяна привлекает своеобразием. Дело в том, что после эталонного воплощения этой роли Марисом Лиепой все последующие исполнители вольно или невольно подпадали под магическое влияние его образа. Нарек — холодноват, отрешен и надменен. Создается впечатление, что ни в мгновения высшего взлета, ни в минуты страшного падения он не способен отдаваться ликованию или ярости до конца. Таков удел пресыщенных аристократов.
Фригия Жаклин Сархошян хрупка до прозрачности и подкупающе красива. В ней нет ничего от подруги "вождя", она просто женщина, обреченная на потерю любимого, и в этом ее трагизм и сила. Мария Диванян создала интеллектуальный образ Эгины. Порочность ее лежит на поверхности, но это лишь маска. Она очень умная женщина, которая может быть соблазнительной, если это необходимо, однако истинное ее стремление — власть любой ценой, пусть даже опосредованная.
Определенные сложности возникли с мужским кордебалетом. Парадоксально, но, имея за границей армию именитых танцовщиков, мы не имеем их у себя в стране. Воистину армянский балет оказался в положении сапожника без сапог. К солистам сказанное не относится, причем не только к первым, но и ко вторым (тройка пастухов — Эдуард Саркисян, Армен Гаспарян и Карен Мартиросян — проявила себя с наилучшей стороны). Однако при замысливании любой весомой постановки театр упирается в проблему малочисленности мужского состава. На сей раз решение пришло за счет вовлечения танцоров ансамбля "Дружба"(достойно вышедших из положения), студентов хореографического колледжа и даже артистов миманса. Все хорошо, что хорошо кончается, однако подобный подход — с миру по нитке — все же авральное мероприятие, которое не должно превращаться в привычку.
Такой грандиозный пласт, как "Спартак", можно было поднять только при помощи многочисленных спонсоров и под патронажем первых леди Армении и России. За что всем им низкий поклон. Ведь даже самому недоброжелательному человеку должно быть понятно, как невероятно трудно изыскать и выделить средства в напряженные кризисные времена. Трудно переоценить организующую роль Министерства культуры, которое в полном смысле слова выступило в соответствии со своим предназначением, т. е. как учреждение, оберегающее и развивающее армянскую культуру. В результате состоялось Событие, что уже хорошо, и Событие балетное, что хорошо вдвойне. Слишком долго мы надеялись на возрождение…
А хулителям этого прекрасного искусства, то ли по незнанию, то ли по глупости объявляющих балет чуждым армянскому народу, мы объясним, что классическое наследие находится над нациями и народами, к нему надо тянуться жадно — само не снизойдет. Исчерпав и этот аргумент, спокойно скажем: уж если один из величайших композиторов ХХ века, по счастью армянин, лучшие свои произведения создал в хореографическом жанре, то наш святой долг холить и лелеять их. Ведь мир сегодня знает Армению не по этнографическим танцам, а по балету "Спартак".