Карастан
Карастан — камней страна.
Моря нет в Армении,
лишь — небес голубизна,
гор да скал — немерено.
Мать-природа здесь строга,
жизнь сурово скроена.
Встали на пути врага
каменные воины.
Смотрят с горной высоты
каменные странники:
храмы, крепости, кресты —
вечности посланники.
Камень-крест — седой хачкар —
прячет птицей каменной
букву (по-армянски — тар)
в надписи израненной.
И хранят благую весть
каменные вестники —
букв армянских тридцать шесть —
все Маштоца крестники.
Надпись на камне
Осколок хеттской надписи на камне
гласит: "Мы это тесто замесили,
но надо для него воды немало,
чтоб хлеб земной помог небесной силе…"
К кому взывали древние народы?
Послание меня заворожило.
Какое тесто, и какие воды,
и что это за сказочная сила?
Быть может, древний каменщик из хлеба
хотел кирпич волшебный изготовить
и чудо-башню выстроить до неба,
чтобы польстить богам, их успокоить?
Но не хватило рек, озер и моря,
чтоб замесить языческое тесто.
И с той поры здесь поселилось горе:
не жаловали боги это место.
Земля вокруг уже не знала мира,
но были горы для врагов преградой,
лаваш рождался в пламени тонира,
и созревали гроздья винограда.
За сотни лет до Рождества Христова
на камне отразил ваятель драму.
Но стал тот камень мудрости основой —
он лег в фундамент каменного храма.
Обсидиан
Древний выплеснул вулкан
в небеса обсидиан.
Камень горный,
камень черный
в скалах спрятал Карастан.
Что сгорело, не спасти.
Пеплу белым не цвести.
Камень горный,
камень черный
я б хотела обрести.
По дороге на Севан
склон хранит обсидиан.
Камень горный,
камень черный
исцелит меня от ран.
Ясным днем в "ночной лоскут"
заверну печаль-тоску.
Камень горный,
камень черный
приложу скорей к виску.
Разомкнется боли круг —
и вернется старый друг.
Камень горный,
камень черный
мне подарит счастье вдруг:
свет вершин, стремнины рек,
век ушедший, новый век.
Камень горный,
камень черный —
талисман и оберег.
Разговор на придорожном базаре
Над Разданом затеплился вечер,
древним храмом горящая вечность
подожгла незаметно закат
и застывший горой виноград
на базаре у двух автострад.
Дед Вазген притаился "в засаде",
разложив на прилавке-ограде
придорожной чанах и суджук,
алани и в чучхелах фундук,
конский щавель — сухой авелук,
заплетенный в зеленые косы,
и румяные абрикосы…
Ну а где же царь-рыба ишхан?
Ею славился прежде Севан,
и гостей угощал Айастан.
Опираясь на зонтик корявый,
дед Вазген объяснил: "Не до славы
нынче нам. С рыбой просто беда.
Было — вдоволь, теперь — ерунда:
утекла, как в Севане вода.
Там, где бились севанские воды,
обнажились седые породы
и нашлись урартийцев следы.
Но, напившись волшебной воды,
расцвели в Карастане сады…"
Он вздохнул. Вдруг далекое эхо
разразилось и плачем, и смехом —
грозовой к нам приблизился фронт,
стрелы молний метал горизонт,
и старик развернул посох-зонт…
ОБ АВТОРЕ. Елена Валериевна Широкова-Тамбовцева родилась в Москве, окончила факультет журналистики Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова и аспирантуру того же факультета по кафедре стилистики современного русского языка. Преподавала современный русский язык, стилистику русского языка и литературное редактирование в МГУ и в Братиславском университете им. Яна Амуса Коменского (Словакия). Опубликовала серию литературоведческих, публицистических и др. научных статей в России, Украине, Словакии, Чехии, Финляндии, Эстонии. Издала ряд книг — переводов стихов современных словацких поэтов, а также 10 сборников своих стихотворений. Публиковала стихи об Армении и переводы стихов современных армянских поэтов в России и в Армении. Является членом правления Международной ассоциации содействия культуре, членом Союза писателей Москвы, членом обществ дружбы с Арменией и Словакией. Ведет в качестве куратора-редактора раздел "Словакия" в международном художественно-публицистическом и культурологическом журнале "Меценат и Мир".