Партер Национального академического театра оперы и балета им. А.Спендиарова наполнялся, как чаша. Она казалась чашей именно сверху. Люди пришли радостные и уверенные в том, что они не проскучают, а услышат нечто захватывающее, интересное.
Может быть, мое собственное ощущение и моя радость были лишь для меня «всеобщими». Но мне казалось, что именно все полны ожидания и радости. И этот необычный вечер не обманул ожиданий.
Обычно подобный ажиотаж бывает в театре в основном во время премьерных спектаклей. Но в этот вечер был концерт с участием двух знаменитых музыкантов – народного артиста России и Татарстана, дирижера Александра Сладковского и пианиста экстра-класса, нашего соотечественника, живущего ныне в Израиле Ваагна Папяна, способного любому произведению придать яркость оригинала.
Глядя на переполненный зал, собравший энтузиастов серьезной музыки, приятно было сознавать, что подлинное искусство по-прежнему находит свою аудиторию.
ПРОГРАММУ КОНЦЕРТА ОТЛИЧАЛ ПРЕКРАСНЫЙ ПОДБОР МУЗЫКИ: ЗВУЧАЛ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО С. РАХМАНИНОВ. В первом отделении – Третий концерт для фортепиано с оркестром с прекрасным, истинно рахманиновским по широте чувств соло Ваагна Папяна, внесшего какую-то особую нить в ощущение музыки. Отметим это особо, так как интерпретация смела все трафареты, набившие оскомину. Во втором отделении – «Симфонические танцы», которые Рахманинов посвятил первому исполнителю произведения — Филадельфийскому оркестру и его руководителю Юджину Орланди. Этот вечер перерос рамки обычной концертной программы и стал одним из самых уникальных событий в музыкальной жизни Еревана. Он лишний раз заставил хоть на время забыть все жизненные невзгоды и порадоваться возможности приобщения к чуду рахманиновской музыки.
В Третьем концерте рахманиновский пианизм нашел свое яркое воплощение. За дирижерским пультом симфонического оркестра Оперного театра в этот вечер стоял необычайно одаренный музыкант Александр Сладковский. Фортепианную партию превосходно сыграл Ваагн Папян. Никакие слова не способны передать впечатления от исполнения. И вообще – слов не надо. Надо слушать. И слышать. Ваагн во всем неповторим и индивидуален.
Сколько в его игре было глубины и мудрой простоты! И озарения, которое возникает только у прирожденных художников – личностей, которым всегда есть что сказать публике. Слушая пианиста, нельзя было не обратить внимания и на то потаенное, скрытое в глубинных недрах его психики, то индивидуально личностное, что делает талант не только и не столько физиологической субстанцией, сколько духовной. А духовная углубленность – свойство большого дарования в искусстве, которая дает о себе знать в способности заражать окружающих своими чувствами и переживаниями, подвергая их непосредственному и сильному эмоциональному излучению. В сценической деятельности это особенно важно.
Слушая исполнение этой гениальной музыки, мы с особой силой чувствуем драгоценность каждого звука или созвучия, их многомерность, значительность. Исполнитель полон нежности, обладает почти визуальной выразительностью. Здесь все основано на внутреннем сопряжении отдельных, равно значимых интонаций.
ДРУГАЯ ВАЖНЕЙШАЯ ОСОБЕННОСТЬ ИНТЕРПРЕТАЦИИ – МАКСИМАЛИЗМ, ТО ЕДИНЕНИЕ С МУЗЫКОЙ, которое заставило слушателей воспринимать ее как событие, переживаемое в данный момент, как акт подлинного духовного испытания.
Благодаря трактовке, совершенно индивидуальной, самобытной, освобожденной от многих исполнительских штампов, в знакомом произведении открылись какие-то новые грани. Казалось, музыка возникала на наших глазах, в атмосфере вдохновенной игры.
Слушая Папяна, как-то даже неловко говорить о технике. Замечательный арсенал выразительных средств. Папян-пианист не исчерпывается богатством и совершенством его техники. Изумительны были в его игре тон и динамика. Игре его свойственны, с одной стороны, стальная, кованая четкость, не теряющаяся в самых головокружительных темпах, с другой стороны, необычайная полнота, певучесть тона.
Рахманиновское фортепианное пение – одна из ценнейших черт русской школы пианизма. Покоряет и обостренная требовательность к себе, музыкантская культура, а главное – умение подчинить собственные исполнительские амбиции общим задачам, способность слышать партнера – оркестр, а если надо, уйти в тень или, когда это необходимо, взять на себя роль лидера, как это и было в Третьем концерте.
Мелодия редкой красоты, которой насыщено это произведение, дала возможность солисту и симфоническому оперному оркестру под управлением А. Сладковского раскрыть все свое изумительное искусство интонирования, тонко и разнообразно нюансированное, полное одухотворенности, порою драматизма и поэзии. А через интонацию чуткий слушатель мог уловить безгранично богатый духовный мир рахманиновской музыки, высокую культуру чувствования этой музыки исполнителями.
Ваагн Папян, кроме того, в очередной раз продемонстрировал, что такое музыкальная школа М. Воскресенского в Московской консерватории и опыт дирижерских уроков в Петербургской консерватории в классе профессора И. Мусина. Не обошлось и без влияния матери – божественно одаренной пианистки Амалии Байбуртян, о которой до сих пор вспоминают только в самых возвышенных тонах.
С БОЛЬШИМ ПОДЪЕМОМ ВО ВТОРОМ ОТДЕЛЕНИИ БЫЛИ СЫГРАНЫ «СИМФОНИЧЕСКИЕ ТАНЦЫ» РАХМАНИНОВА. Великолепен был дирижер А. Сладковский за пультом симфонического оперного оркестра. Он — яркий одаренный музыкант, дирижер огромного темперамента, вкуса, способности к переживанию и устремления доносить людям ее величество классику. Без сомнения, это один из самых видных дирижеров современности: он не отрабатывает на сцене, а щедро творит, заражая своим восторгом от музыки и зал, и музыкантов… Трактовка Сладковского этого последнего оркестрового произведения Рахманинова выявила его исключительные дирижерские качества – редкое чувство формы, удивительное ощущение архитектоники целого, когда фраза о том, что дирижер видит перед собой сразу всю партитуру, более того, дает возможность увидеть ее каждому оркестранту, каждому чуткому слушателю, перестает быть одной лишь фразой. В прочтении «Симфонических танцев» подкупали звуковая сбалансированность, богатство красок, любовное подчеркивание деталей и целостность.
Все, кому посчастливилось оказаться на этом концерте, испытали настоящее потрясение от глубины и проникновенности драматических и лирических страниц, наполненных переживаниями, трагизмом и нежностью. Недаром говорят, что музыка начинается там, где звуки властвуют над нашими душами. Они и властвовали.
… Зал наполнила овация – единая, мощная. Звук казался материальным, в нем была энергия тысяч рук и многих сердец. Завершился рахманиновский вечер отрывком из балета «Гаянэ» А. Хачатуряна, сыгранным на «бис».
