ТЯЖЕЛОЙ ФОРМОЙ ЭТОЙ БОЛЕЗНИ, КАК ИЗВЕСТНО, СТРАДАЕТ ПАШИНЯН, в чьем глазу бревно полностью загородило все, кроме «бывших». Ничего, что именно из-за его предательской и антинациональной политики, абсолютной некомпетентности, самоуверенности и бесчисленных ошибок погибли тысячи людей, многие из которых были мирными жителями. Ничего, что именно он своими собственными руками сдал врагу Арцах, разрушил веру граждан в будущее Армении, а также веру миллионов сочувствующих ей во всем мире. Ничего что даже преданные друзья и союзники нашей страны перестали понимать, что именно и во имя чего делается.
Главное, что у Пашиняна не вызывает абсолютно никакого сомнения тот факт, что именно «бывшие» стали причиной всех великих катаклизмов, включая потоп, сход ледников, египетскую тьму, исчезновение динозавров и разграбление Армении. Хотя, в принципе, не все же можно списать на «бывших». Порой можно и на себя в зеркало посмотреть.
Точно так же для Пашиняна абсолютно очевидно, что его сторонники первыми населили землю и, вооруженные всего лишь портретом Никола и желанием любой ценой подписать «мирный договор», стали источником развития цивилизации, изобретя порох, телеграмму, наволочку, нарды и дудук. Я уж не буду распространяться тут про барокко и рококо.
А сам Пашинян — это спасательный круг, брошенный Господом утопающему в безнравственности человечеству. Ну и мыслитель мирового масштаба. Мы просто не знаем его порядковый номер.
Вот и на последнем заседании правительства Пашинян вдруг опять впал в истерическое состояние и в очередной раз обрушился на «бывших», заявив: «У них одна задача — показать, что мы такие же, как они. Они уже и не пытаются скрыть того, что являются негодяями, грабителями, мерзавцами. Они теперь поставили иную цель — показать, что премьер такой же, как они».
Убогость ума, доложу вам, редкая. То есть Пашинян хочет, чтобы он сам и представители его власти воспринимались как более моральные личности, чем «бывшие»? Но в морали люди сравняться не могут по определению. Сравняться можно лишь в том, что допускает неравенство. Например, люди могут сравняться в страхе, поскольку одни бывают более храбрыми, чем другие. В сытости и в знаниях можно добиться равенства, поскольку бывают разные степени голода и невежества. Можно сравняться в подлости и жадности, ибо и то, и другое имеет градации. Но мораль либо есть, либо ее нет — невозможно быть более или менее моральным. Пашинян и его свора морали лишены абсолютно, что более чем очевидно для всех.
В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ НЕ «БЫВШИХ», А ИМЕННО ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ЭТОЙ ВЛАСТИ подавляющее большинство граждан считают негодяями, грабителями, мерзавцами. Но этим личностям совершенно безразлично, что о них думают люди. «Сильные слова» для них давно потеряли не только смысл, но и, что важнее и страшнее, свою убийственную энергию. Из этих слов выветрилось не только смысловое содержание, но и нравственное. Из них выкачан воздух. Они разрежены и разряжены. И никого в этой власти ни к чему они не пригвоздят.
Не в этом ли причина того, что власть Пашиняна в целом слабо реагирует на слова? Она как бы терпима к словам и текстам вовсе не потому, что такая добрая и толерантная, а потому что слова для нее ничего не значат. «Ну предатели, турки, обманщики и воры». «Ну негодяи, грабители и мерзавцы». И что? А ничего.
Из пашиняновского интеллектуального лепрозория не могли не вылезти абсурдные обвинения и оскорбления в адрес второго президента Роберта Кочаряна, и они, конечно, вылезли. «Мы официально не зафиксировали, что Роберт Кочарян является взяточником, это зафиксировано судом, потому что человек пошел по делу о взяточничестве против него, заявил: примените срок давности. Это происходит в то время, когда он признается, что он взяточник. Сейчас в судебной системе Республики Армения официально зафиксировано, что лицо, занимавшее должность второго президента, является взяточником. После этого, когда я буду выступать и озвучивать имя Роберта Кочаряна, буду говорить — взяточник Роберт Кочарян. Пусть подают в суд», — заявил Пашинян.
В менее снисходительной стране население решило бы, что Пашиняну требуется стационар, прогулки на свежем воздухе и бромистые соединения. Судя по откликам гражданам, в Армении население догадалось: одной глазной болезнью под названием «бревно» или классической паранойей здесь явно не обошлось. Налицо близкая к пародии, остро нарисованная дьяволом картина, которая бурлит, плещет и местами смешит своим абсурдом.
Но только до поры. Но только до того момента, когда с самого дна реальности начинает подниматься отвратная муть, застилающая взгляд, забивающая нос, отравляющая жизнь. И тут уже не до смеха. Потому что нельзя смеяться, когда к горлу подступает комок тошноты. А он непременно подступает, когда эта личность начинает очернять своих оппонентов.
ДАВАТЬ ОЦЕНКУ ЭТОМУ БРЕДУ — ЗАДАЧА НЕ ДЛЯ СРЕДНЕГО УМА. Моего, во всяком случае, не хватает. Поэтому передадим слово руководителю офиса второго президента Баграту Микояну, который следующим образом прокомментировал пашиняновский абсурд: «Мы стали свидетелями очередного летнего обострения. С этим все давно ясно. Момент ответа этого субъекта, погрязшего по самую макушку в крови и грабеже, приближается, и душа пациента будет воспаляться все больше и больше.
…Самозванец и невежда даже не знает, что прекращение уголовного преследования по мотивам истечения срока давности не может быть основанием виновности человека. Основанием виновности является, как у него, форма освобождения от наказания путем амнистии».
Пашинян может в своих выступлениях безосновательно называть второго президента кем угодно и предлагать последнему после этого обращаться в суд. Судиться с Пашиняном — все равно что мертвых убивать.
Но давайте осторожненько заглянем на обратную сторону медали. Не будем, как Пашинян, путать главное с второстепенным. Второстепенного много, главное же одно: а как называют самого Пашиняна наши сограждане? Жаль, нельзя приводить здесь эти вполне адекватные, на наш взгляд, слова и выражения, так что ограничимся многоточием в кавычках.
И обвинять стремящихся дать наиболее точное определение этой личности трудно. Ведь «…» ничем, кроме как «…», назвать невозможно без потери смысла. А смысл — это самое главное.
