Вопрос вступления Турции в Евросоюз весьма многогранен. В большей степени важна динамика процесса, чем конечный результат; очевидно, что в обозримом будущем Европейский Союз претерпит кардинальную трансформацию и, вероятно, будет напоминать нынешний Совет Европы. Именно поэтому наиболее любопытен процесс международного лоббирования интересов официальной Анкары, отражающий динамику трансформации самих европейских ценностей. "Любой, кто знает что-нибудь о европейской истории, осведомлен, что Стамбул — один из основных центров Европы. Я рад, что мы имеем дело с европейской страной, где большинство населения — мусульмане, но которая является светской", — заявил 3 октября 2005 года глава внешнеполитического ведомства Великобритании Джек Стро.
Стартовавшие именно в этот день переговоры с Турцией стали индикатором, который в наиболее полной форме высветил хрупкость и уязвимость нынешнего этапа развития европейской культуры. Один телефонный звонок из Госдепартамента США приравнял к простому арифметическому нулю все результаты социологических опросов обескураженных европейцев. Окончательное решение о начале диалога было принято ЕС сразу после телефонного разговора турецкого премьер-министра Реджепа Эрдогана с госсекретарем США Кондолизой Райс. Обещанная госсекретарем поддержка проявилась в форме обнародованного мировыми агентствами ее заявления относительно желания Вашингтона видеть Турцию в ЕС. Впрочем, дело не ограничилось только этим: были еще какие-то звонки, в результате которых главный оппонент турецкого членства в Евросоюзе — Австрия кардинально изменила свою позицию.
"Вена пала!" — воскликнула в этой связи турецкая "Хюрриет", вспомнив поражение аскеров у ворот австрийской столицы в XVII веке. Удивительное свойство турецкой памяти: помнить "национальную обиду" более чем 300-летней давности и предавать забвению события начала XX века. "Европейцам придется привыкать к звуку турецкого языка", — пошутил по этому поводу тогдашний глава внешнеполитического ведомства Турции Абдулла Гюль; отныне он — одиннадцатый президент Турции.
В отличие от своих предшественников, Абдулла Гюль в большей степени является приверженцем исламских традиций, предпочитая их светским, заложенным в фундамент республики. Партия справедливости и развития, которую он представляет, уже высказалась за необходимость внесения поправки в Конституцию, согласно которой президент страны должен избираться не депутатами законодательного собрания, а всеми гражданами, имеющими право голоса. Весной этого года такое предложение озвучил партийный соратник нынешнего президента, премьер-министр страны Реджеп Эрдоган. Более того, турецкий парламент 10 мая большинством голосов принял данную поправку, чем: а) допустил возможность кардинального пересмотра определенных традиций светского государства; б) высветил уязвимость разработанных в первой половине XX века устоев.
Речь идет о беспрецедентных по сути инициативах, которые действительно вырисовывают возможные контуры перспективного турецкого государства. Именно это обстоятельство вынудило действующего президента кемалиста Ахмета Сезера наложить 25 мая вето на принятие пакета поправок к Конституции.
Реджеп Эрдоган и Абдулла Гюль олицетворяют собой успех "политического ислама" в Турции — стране, настоятельно требующей смены поколения политиков-кемалистов. Нынешний президент — привлекательное лицо турецкого исламизма. Его свободное владение английским и обходительные манеры открыли перед ним двери европейских посольств и сложной системы западной дипломатии в Анкаре. 57-летний уроженец анатолийской Кесарии (Кайсери) , он является представителем нового турецкого правящего класса из центра страны, приходящего на смену традиционным элитам средиземноморского побережья. После изучения экономики в Стамбуле Абдулла Гюль завершил образование в Лондоне и начал многообещающую карьеру в международном банке, которая впоследствии привела его в Исламский банк развитии в Джидде (Саудовская Аравия). Именно здесь его заметил "патриарх турецкого исламизма" Эрбакан и включил в избирательные списки своей партии в 1991 году. С тех пор Гюль стал неизменным депутатом от родной провинции.
Эрдоган и Гюль поклялись в 2000 году не совершать ту же ошибку, что их предшественники, и объединили наиболее динамичные группы происламски настроенных деятелей в Партию справедливости и развития. Их команда была настолько сплоченной, что, когда Эрдоган не смог стать депутатом в 2002 году по причине тюремного заключения за чтение стихов на исламскую тему, Гюль целых пять месяцев руководил кабинетом министров и, будучи премьером, не уступил давлению США, желавших атаковать Ирак с севера. Очевидно, что этот тандем может себе позволить многое, в том числе срыв переговоров по членству Турции в ЕС, если в числе предъявляемых предусловий будут фигурировать и вовсе "недопустимые" положения. Впрочем, об этом и о многом другом неоднократно заявляли сами политики. . .
6 февраля 2007 года, еще будучи министром иностранных дел Турции, Абдулла Гюль официально предупредил, что принятие Конгрессом США резолюции, характеризующей события в Турции в начале XX века как Геноцид, нанесет вред двусторонним связям. "Если резолюция будет принята, она окажет шоковое воздействие на наши отношения", — заявил он в Вашингтоне. Тогда же в ходе его встречи с госсекретарем США Кондолизой Райс последняя заверила, что администрация сделает все возможное, чтобы воспрепятствовать принятию "Армянского билля". Выступая в пресс-клубе, глава МИД Турции заявил: "Мы не боимся смотреть в лицо нашей истории. Эти события произошли в военное время, и мы потеряли 3 миллиона человек. Давайте не забывать о нашем многолетнем партнерстве с США, которое мы намерены продолжать и в будущем. Нельзя допустить, чтобы турецко-американское сотрудничество стало заложником армянского законопроекта".
В том же духе турецкие политические деятели высказываются и по европейскому вектору. Следствием именно этой политики является отход парламентариев Старого Света от намерения внести в список известных предусловий необходимость признания Анкарой Геноцида армян и разблокирования ею армяно-турецкой государственной границы. Следует понимать, что вне зависимости от светского или религиозного характера государственной власти отношение Анкары к Армянскому вопросу отличается абсолютной предсказуемостью и исключительной преемственностью.
Пришедшие к власти в результате свержения султана Абдул Хамида II в 1908г. младотурки, и в частности лидеры "Иттихада" Энвер и Талаат, в первые дни после переворота посещали армянские церкви, школы, кладбища, отдавая дань памяти армянским фидаи, погибшим в антисултанской борьбе, не скупясь на высокопарные слова о солидарности и даже проливая слезы. Энвер упоминал об армяно-турецком сотрудничестве, о перспективах укрепления дружбы. Газета "Игдам", выходившая тиражом в 50 тыс. экземпляров, опубликовала на своих страницах (случай беспрецедентный!) произведение десятилетиями запрещенного в Турции армянского писателя Раффи "Хент". Однако все это не помешало тому же младотурецкому правительству организовать Арменоцид.
Другой пример: когда к концу 1918г. партия "Иттихад" и младотурки были объявлены в Турции вне закона, стамбульские официальные газеты писали: "Турецкий народ склоняет свою голову перед трагедией армянского народа. Это он делает с чувством скорби перед армянским народом и стыда перед собой". На начавшемся в феврале 1919г. военном трибунале младотурецким главарям были предъявлены два обвинения: вовлечение Турции в войну и истребление армянского народа. Однако и это обстоятельство не помешало пришедшим на смену младотурецкому режиму кемалистам начать войну против Республики Армения с целью полной ликвидации армянской государственности. Младотурецкие же лидеры впоследствии были реабилитированы.
Очевидно, что приход исламистов к власти лишь усугубит напряженность в сфере армяно-турецких отношений, тем более что, в отличие от младотурок и кемалистов, они не склонны к маневрам и политическим "реверансам".
Menu
