Деятели театра обсуждают перспективы
Когда низы не хотят, а верхи не могут — это революция. Когда низы хотят, а верхи не могут — это импотенция. Когда низы не хотят, а верхи могут — это изнасилование. Благо в случае с деятелями театра до такой крайней меры дело не дошло. Вердикт, вынесенный представителем высшей власти после двухдневных обсуждений грядущих театральных реформ, был, можно сказать, гуманен: "Деятели театра не готовы к реформам в его управлении. Что делать дальше, покажет время".
Форум, прошедший в горном интерьере Цахкадзора, был четвертым в ряду себе подобных. Такие акции представительство аппарата президента и Министерство культуры уже успели провести с композиторами, художниками и кинематографистами. Под крышей газпромовского пансионата "АДИГАЗ" собрались министр культуры Асмик Погосян с референтами, советник президента Сейран Авакян со юные товарищи, руководители практически всех театров страны, молодые режиссеры и ведущие актеры, а также выдвиженцы из рядов драматургов и критиков. Этому ареопагу в 40 человек и предстояло обсуждать в течение двух дней проблемы театра. Заранее назначили докладчиков по темам "Проблемы современного театра", "Драматургия и театральная критика", "Управление театрами", "Кадровая политика", "Театральные альтернативы" и даже "Телетеатр и восстановление его традиций". Практика подтвердила ожидаемый прогноз — проблем современного театра и его управления было бы вполне достаточно для того, чтобы поднять бурю, проявляющуюся порой не вполне корректно. Вопросы эти вызывали столь жгучие эмоции, что остальные четыре темы оказались в явном ауте: вокруг них что-то проболтали и поставили галочку.
Если смотреть не на фасадный лейбл, а вглядеться в суть, акция эта носила характер явно разведывательный. Верховная власть, которой давно и крепко надоело содержание такого количества государственных театров, по ее глубокому убеждению, захребетников, решила прощупать почву и выяснить для себя, очень ли много шума поднимется, если отпустить театры на вольные хлеба и дать им свободу. Вернее, освободить себя от их обременительного, на взгляд власти, содержания.
Если среди советников власти были радикальные пессимисты, то они оказались правы. Идея "отрыва от материнской груди" была принята в основном с бурным возмущением. И поделом власти: прежде чем пытаться внедрять в умы идею сокращений, ей следовало бы получше разобраться в собственном хозяйстве. Поскольку идея поощрения молодежи дала в нашем театральном пространстве явный крен, грозя перерасти в зловредные метастазы поощрения самодеятельности. В итоге можно сразу навскидку назвать площадок десять, и сплошь государственных, призванных служить театральному эксперименту и местом, где "молодежь имеет право на ошибку". И в результате дамоклов меч реформ оказался занесенным именно над головой трех "классических" театров, тех самых, которые, кажется, должны были быть отнесены к разряду неприкосновенных национальных приоритетов, о которых стало модно говорить. А такая "ошибка" грозит обернуться катастрофой, результаты которой еще долго будут расхлебывать грядущие поколения. Но лучше по порядку.
"ДАВАЙТЕ БУДЕМ ЧЕСТНЫ, — сказала министр культуры Асмик ПОГОСЯН. — У нас под культуру отдано 1, 7 процента бюджета — такого не позволяют себе даже в самых богатых странах. Я уже не говорю и не хочу приводить цифры, какие суммы были выделены на театр только в прошлом году дополнительно. Так что бюджет свои обязательства выполняет и даже перевыполняет. Иной вопрос, что в других странах существуют иные, альтернативные способы обеспечивать культуру — многочисленные фонды, меценатство. Этого у нас пока нет. Вы возмущаетесь тем, что театры стали государственными некоммерческими организациями, но это механизм, в который можно внести коррекцию. У нас нет закона о театре. Но что должно быть закреплено в этом законе? Что каждый, кто хочет ставить спектакли, вправе требовать денег у государства? Отличаем ли мы сегодня реально качественное творчество от сомнительного? Если у нас не открываются новые, интересные театры — это что, вина государства? Вопросов множество, и я ожидаю, что вы дадите на них ответы".
У нас действительно нет закона о театре, а есть только злосчастное положение о государственных некоммерческих организациях, ставящее директора во главу творческого процесса. Правда, бывший замминистра, ныне безработный и дока в культурном законодательстве, Карен АРИСТАКЕСЯН внес ясность в этот вопрос, заметив, что это положение допускает поправки и возвращение художественного руководителя в достойный его статус. Выступление г-на Аристакесяна вообще было одним из самых дельных — конкретно, без эмоций, оперируя пунктами законов, он объяснял артбратии, как решать вопросы налогообложения, ценообразования на билеты и прочие волнующие вопросы. Другое дело — насколько богемная публика была восприимчива к шершавому юридическому языку.
"Обвинять никого не стоит, просто нужно искать пути выхода сообща. Мы действуем в одиночку. Как только мы станем интересны друг другу, мы станем интересны и остальным. Сегодня у нас серьезные проблемы. Здесь говорилось о том, что нам завидуют, что мы имеем репертуарный театр. Честно говоря, я с такой завистью не сталкивался. Сам возглавляю таковой, очень высоко ценю его значение, но думаю: это не единственная форма. Реально в Армении нет гостеатров — театров, которые полностью сидят на госбюджете. Речь идет о государственной поддержке, а ее надо заслужить соответствующим качеством". После выступления директора Кукольного театра де-юре и худрука де-факто Рубена БАБАЯНА, призывавшего не напрягаться так из-за дилеммы "директор — худрук", имея в виду свой личный пример — на этом примере можно было воочию убедиться, что вредный закон существует собственно для того, чтобы его культурно обходить, — слово взял Армен ХАНДИКЯН, настроенный очень четко.
"НЕКОММЕРЧЕСКОЕ ПРЕДПРИЯТИЕ — ЭТО БРЕД! От нас требуют три-четыре постановки в год, а на деньги, которые мы получаем, масштабные постановки в репертуарном театре невозможны. При нищенской зарплате у меня молодые актеры не в состоянии создать семью, потому что ее надо обеспечивать. Театры, которые работают на реальную культуру, должны финансироваться. И это обязано делать государство! Я не желаю быть в роли нищего с протянутой рукой перед каким-нибудь олигархом, тем более что здесь возникают этические вопросы и условия, о которых не хочу говорить", — сказал он.
"РЕЧЬ НЕ ИДЕТ О ЗАКРЫТИИ РЕПЕРТУАРНОГО ТЕАТРА, речь — о функциональных изменениях в нем, — начал Армен МАЗМАНЯН. — Когда мы говорим "национальный", речь идет о "сборной нации". Избирается лучший драматург, режиссер, лучшие силы из всех театров и делают проект. Речь идет о структуре, о том, что авторский театр рождается самостильно, а не в недрах государственного театра".
Затем слово было предоставлено Заруи САРКИСЯН, сотруднице президентского аппарата и магистру от управления искусством, которая представила модели руководства театром, практикуемые в мире. Теоретические выкладки из учебника по артменеджменту в устах юного магистра — директор и худсовет, худрук с правом постановки, без права постановки, "с бантиком, без бантика, с кнопкой, с пуговицей" — эта гипотетика с магистрской скамьи вызвала у людей, отдавших театру большую половину жизни, реакцию неоднозначную. Ерванд КАЗАНЧЯН, например, предложил не руководствоваться примерами Сербии, Аргентины и Буркина-Фасо, а вспомнить, что речь идет о проблемах армянского театра.
Потом выступал молодой режиссер Ваан БАДАЛЯН, который, кстати, весьма успешно экспериментирует в театре и который, не оглашая пространство воплями о необходимости "свободной площадки", призвал совмещать академические формы с новейшими. Возражений этот тезис не вызвал — разве что у Армена Элбакяна вызвал раздражение тот факт, что "едва вылупившегося из яйца" Ваана кто-то назвал талантливым.
Артур ГУКАСЯН, уже пятый год проводящий в Ереване HIGHFest, говорил о необходимости для культурного развития страны фестивального движения и делился опытом организации фестивалей и вообще театрального дела. И хотя примеры он приводил не местные, но регулярный опыт общения с артдеятелями на разных континентах вызвал явный интерес.
Затем поговорили о телетеатре, который может быть восстановлен — есть договоренность с Общественным телевидением, составлена предварительная смета, — и вновь вернулись к вопросу, который, по всему было видно, сильно волновал умы. Свободная площадка — несвободная площадка, National — не-National (терминология Армена Мазманяна). Ясность в разговор "вокруг да около" внесла министр: "Есть еще одна важная проблема — большие в смысле масштаба театры. Понятно, что речь идет о театрах Национальном, Русском и музкомедии. Очевидно, что работающие там люди и остальные режиссеры — в неравных условиях, и надо решать вопрос паритета, равных возможностей".
Тема, готовая вновь вылиться в скандал, которых за два дня не удалось избежать и о которых, не желая выносить сор из театральной избы, не будем рассусоливать, могла бы вспыхнуть с новой силой, но. . . время истекло.
В заключение Сейран Авакян, как уже было сказано, заявил, что убедился: театральная общественность еще не готова к коренным реформам, что жаждущие свободы артисты не адаптировались к мысли, что свобода — это ответственность. Так или иначе, об итогах встречи он подробно доложит президенту страны. А пока — всем спасибо, все свободны.