При рассмотрении политической деятельности первого президента Республики Армения необходимо учитывать следующий важнейший нюанс: он появляется в публичной политике лишь тогда, когда в общественной атмосфере обозначается вопрос о целесообразности существования государства. Степень активности его действий — величина непостоянная, прямо пропорциональная динамике общественных сомнений в обоснованности поддержания существующего государственного строя. В определенной степени он призван быть "могильщиком" разлагающейся политической системы.
В ЭТОМ КОНТЕКСТЕ И НУЖНО РАССМАТРИВАТЬ САМО ЕГО ПОЯВЛЕНИЕ НА ПОЛИТИЧЕСКОЙ СЦЕНЕ В КОНЦЕ 80-х ГОДОВ. Это был период, когда в общественной среде постепенно кристаллизировался вопрос о целесообразности дальнейшего существования советского государства. В разных регионах безнадежно прогнившей страны "процесс сомнений" проявлялся по-разному, в частности, в армянских субъектах он развивался в форме национального движения. Именно в это движение и был кооптирован будущий президент, ведь более естественного механизма поддержания нестабильности в тот период не существовало. Собственно, потому он и горланил денно и нощно о необходимости воссоединения двух армянских субъектов, смешивая в единый котел кипящих эмоций две принципиально разные вещи, – национальное движение и деятельность комитета "Карабах".
Нацеленные на развал советского государства, "либеральные силы" в тот период поддерживали не столько Движение, сколько комитет, а это, как говорится, две существенные разницы.
Заинтересованность в сохранении очагов напряженности на огромной территории агонизирующего советского государства (именно как разлагающих единый организм страны механизмов) определила "проармянскую" направленность выступлений многих демократических институтов, отдельных структур и "либералов". Показательно, что с развалом СССР ни американский Сенат, ни лидеры "Демократической России", ни первый армянский президент уже не допускали и мысли о возможности политического самоопределения Нагорного Карабаха. По крайней мере эту позицию никто из них уже не отстаивал (и даже редко вспоминал), а сам Тер-Петросян (который должен был ее вспоминать хотя бы по роду своей президентской должности) стал выступать в качестве ее главного противника.
Повторимся, это политик, который появляется лишь тогда, когда очевиден "дефицит патриотизма" (в отношении ли СССР, в отношении ли независимой Армении – не суть важно). Именно в этом ракурсе и нужно рассматривать его "второе пришествие". Возвращение первого президента в публичную политику – индикатор больного состояния армянского государственного организма. Это означает, что по положению на 2007 год в общественной атмосфере страны уже накопились "аэрозоли сомнения" в способности армян строить и поддерживать свое национальное государство. Иными словами, количество "патриотов" Армении в процентном выражении примерно сравнялось с количеством "патриотов" советского строя в конце 80-х. Только и только в этой плоскости высвечивается политический смысл рассмотрения текущей деятельности первого президента.
ПОСЕМУ ГЛАВНЫЙ ВОПРОС СЕГОДНЯШНЕЙ ВНУТРИПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ СТРАНЫ формулируется следующим образом: как это стало возможным? Как стало возможным, что по состоянию на февраль 2008 года вокруг этого символа национального отступничества объединилось более 300 тысяч армян? Уж не потому ли, что противоречия в армянском обществе уже настолько глубоки, что республика представляется территорией, где совместно проживают абсолютно несовместимые в цивилизационном аспекте группы людей?
Процесс насаждения в Армении чуждой идеологии и формирования новой буржуазии сопровождается вопиющими проявлениями социальной несправедливости, а также становлением принципиально новой культуры, унижающей и угнетающей именно ту общественную прослойку, представители которой еще не трансформировались в новую наднациональную общность. Становление частнособственнического мировоззрения и люмпенизация общества достигли катастрофических масштабов и сегодня представляются главной угрозой армянской государственности.
В настоящее время в суверенной Армении завершился процесс классообразования, самоопределились антагонистические слои общества, и вовсе не факт, что интерес нынешней элиты, т. е. влиятельной группы, обладающей финансовыми, политическими, управленческими, экономическими рычагами, тождествен тому интересу, который и отстаивался армянами в период национального движения. Среда, в которой протекало социальное разделение народа, естественно, стимулировала и процесс размывания ценностей за счет формирования принципиально новой ценностной шкалы. Практически все публичные мероприятия, несмотря даже на серьезность анонсов, по сути лишь обслуживают вкус и потребности класса имущих.
Принципиально новая культура, становление которой происходит непосредственно на наших глазах, полностью отвергает духовные, моральные, эстетические категории и чревата вырождением самой идеи независимой армянской государственности. Очевидно, что, если процесс формирования этой новой культуры не пресечь на корню, возможно, численность граждан, способных поддерживать и отстаивать идею суверенной Армении, окажется недостаточной для того, чтобы сформировать "фактор противодействия".
ПРОБЛЕМА СОБСТВЕННО АРМЯНСКОЙ ЖИЗНИ (ТОТ ЖЕ ВОПРОС НАГОРНОГО КАРАБАХА) В ТОМ, что она должна каким-то образом зафиксировать свое место в системе новой ценностной шкалы. Есть большие основания думать, что это место постепенно отодвигается на задний план и подчиняется интересу представителей сросшегося с властью крупного бизнеса.
Практически все процессы, протекающие сегодня в армянской общественно-политической и социальной среде, в том числе вопросы, связанные непосредственно с перспективами развития отношений с соседними государствами или — отдельным срезом — мартовскими событиями 2008 года в Ереване, необходимо рассматривать на фоне наличия у нас поляризованного классового общества с его жизненными интересами, приоритетами и отвергнутыми или отвергаемыми понятиями. Между тем сегодня все еще практикуется примитивная, но очень опасная схема деления народа на "своих" и "чужих", на "героев" и "предателей". Это деление и производит Левон Тер-Петросян.
Можно не сомневаться, что при сохранении нынешних темпов, способов и форм решения вопросов численность его электората может сохраняться. Ведь при стечении определенных обстоятельств ничто так не разлагает нацию, как механизмы ее консолидации, и ничто так не консолидирует массы, как механизмы национального разложения.
