Ничто так не убивает время, как плохой спектакль или плохой фильм, посмотрев который жалеешь обо всем, начиная с расходов на билеты и кончая покалеченными душами. Признак настоящего искусства — способность вознести зрителя на недосягаемую высоту, и ничто так не примиряет с действительностью, как талантливое явление искусства, благодаря которому прощаешь напрасные усилия и неудачные попытки всех предыдущих творцов.
Пробуждение
Так случилось в апреле этого года, когда Александр Калягин вместе с Владимиром Симоновым представили нам "Лица" по рассказам Чехова. Уж наверняка все, кто в эти три апрельских дня посмотрел спектакль "Лица", соприкоснулись с таинством лицедейства и стали свидетелями восстановления девальвированной в последнее время профессии актера.
НА СЦЕНЕ НЕ ПРОСТО ШЛА ЧИТКА ТЕКСТА ЧЕХОВА с мизансценами, а ожил сам Чехов и вступил с нами в диалог. А в сентябре труппа Ирины Брук в рамках шекспировского фестиваля оживила Шекспира и Сервантеса, преподав нам урок того, что такое театр вообще. Вспомним, как мы играли в детстве. Ни в коем случае не должно было быть ничего настоящего, все должно было быть "как будто". Истинный театр – это прежде всего условность. В театре Ирины Брук немолодой уже актер с помятым лицом, обмотав голову розовым бантом и все время его поправляя, убеждал нас в том, что он — молоденькая Елена, влюбленная и застенчивая.
Идею "Сна в летнюю ночь" Ирина вынашивала с детства, мечтая о постановке с небольшой группой актеров, в составе которых были бы только мужчины, как это было во времена Шекспира. А потом появился "Дон Кихот", убедив нас в том, что для истинного воплощения Рыцаря печального образа и его спутника Санчо Пансы, созданных Сервантесом в XVII веке в тюрьме небольшого городка Ламанчи, достаточно только их самих, а встреча с ними может состояться в любом веке и любой стране, как это произошло в спектакле Ирины Брук, где быстрая смена картин жизни требовала от актеров универсальной техники владения своим телом как инструментом перевоплощения. Такого мы давно не видели, а кто-то, может, и сроду.
Что же с нами произошло при встрече с истинным искусством? Произошел взрыв той реальности, в которой мы, сонные и безразличные, дружно аплодировали всему, что бы ни видели на сцене. Ирина Брук предложила нам другую: живую и захватывающую, звонкую, как колокольчики с несущейся тройки. Произошло пробуждение. Не будь подобных пробуждений, нас окончательно засосала бы трясина беспощадной пошлости.
"Айфест". Сказка, спустившаяся с неба
Темно, как может быть только в театре или в кино, когда выключают свет реального мира и зажигают огни воображения. Звучит небесная музыка: Бах, Моцарт, Паганини…Музыка исполняется пальцами.
А ТЕПЕРЬ ВООБРАЗИМ ПАЛЬЦЫ, КОТОРЫЕ ШАГАЮТ И БЕГУТ без инструмента, превращаясь в забавные, ни на что не похожие существа. Такое возможно только на сцене кукольного театра. Автор и режиссер этой сказки Зара Антонян, а пальцы-куклы принадлежали Лиане Никогосян, Агаси Мелконяну, Карену Хачатряну, Татев Мелконян и Анне Петросян. Художником этого фантастически красивого спектакля была Алина Алексанян.
Когда свет зажегся, я сразу узнала Зару: в прошлом году на 6-м "Айфесте" она играла в спектакле А.Герни "Я – собака" (реж.Степан Казарян, роль мужа исполнял Жора Арутюнян, а роль жены — Татев Мелконян). Такой был неожиданный спектакль и ни разу больше не повторился, а я всем без исключения порекомендовала бы посмотреть эту историю мужчины, который любил одновременно собаку и свою жену, оказавшись между любовью и…любовью. Конечно, вместо собаки мог быть кто угодно – мать, сестра, просто другая женщина. Вопрос стоял в выборе: или я, или она.
Не будь "Айфеста", страшно даже подумать, что мы удивлялись бы Москве и Парижу, оставляя без внимания Ереван, Капан, Арташат…однако вернемся к Заре, к ее рукам:
Зара Антонян
— Актер театра кукол должен владеть своими руками: кукольник именно через руки передает кукле свои эмоции. Мы замечаем свои руки, когда волнуемся. Я очень застенчива, но в моей профессии это исключено. Мое волнение выдавали мои руки, и именно тогда я обратила внимание, какие они живые.
— Вы сказали "театр кукол"…
– Да, есть разница между понятиями кукольный театр и театр кукол. Второе понятие намного шире, потому что в этом случае любой предмет может стать куклой, театр может его оживить.
– Где-то в начале пути актеру должно улыбнуться счастье…
— Главное, чтоб повезло с педагогом, чтоб можно было за ним пойти. В Театральном институте Рубен Бабаян и Нуне Вартанян послужили для меня примером личности и педагога, а педагог — это умение любить.
– Зара, я вспомнила вас также в пантомимах "Шераник" и "Магахат".
— Современный актер должен уметь делать все: я училась и пантомиме.
— И чему вы отдаете предпочтение — актеру или кукле?
— Между живым планом и куклой я выбираю куклу, потому что этот мир не имеет границ. Не зря Гете писал "Фауст" для театра кукол.
— Вы пришли в театр со второго курса. Здесь уже были десятилетиями устоявшиеся традиции…
— Здесь я обрела свое счастье, потому что здесь я обладаю свободой. Рубен Бабаян дает возможность найти себя, свое место в профессии. А знаете, что для меня свобода – это право на ошибку.
— Чему нельзя научиться в вузе?
— В театре присутствует атмосфера. Недавно я проходила мастер-классы в институте им.Е.Гратовского во Вроцлаве. Нас повели на базу, которая находится за городом, своего рода лаборатория театра. Первое, что делал режиссер, он создавал атмосферу, и тут не было возможности сфальшивить.
— У вас в репертуаре театра есть "Шар голубой" по "Повести о Сонечке" Марины Цветаевой.
— Да, но актер, который играл Володю, уехал, и мы с Татев Мелконян пока остались одни…
… С неба спустилась девочка, которая дарила каждому по лучику. Вот так рождалась сказка у Зары Антонян, которая считает себя застенчивой, но, следя за Зарой в какой-нибудь роли, можно увидеть яркую индивидуальность, сочетающую невинность с чувственностью и наивность с глубокомыслием, и главное, очень раскрепощенную: ведь истинный актер играет не самого себя, а своего героя.