— Эдик говорит, что он меня "кохает", — сообщил мне мой сын, когда я его забирала из детсада. Я решительно направилась к воспитательнице.
— Успокойтесь, "кохаю" — на польском люблю. . . Эдик недавно переехал из Польши, — объяснила мне воспитательница.
Через несколько дней я познакомилась и подружилась с папой Эдика Арсеном. Так возникла мысль написать (с ведома Арсена) историю его семьи.
"Крот"
Гагика армяне, проживающие в Кракове, жутко боялись. Он был "выброшен" в Польшу волной эмигрантов из Армении в начале 90-х и сразу же смекнул: чтобы жить безбедно, работать совершенно не обязательно.
СОБРАВ КОМАНДУ СЕБЕ ПОДОБНЫХ ОТМОРОЗКОВ, он избавился от конкурентов — местных польских рэкетиров. Сопротивления со стороны армянских эмигрантов, зарабатывающих торговлей на рынках Кракова, сей передел не вызвал: по большому счету им было без разницы, кому платить за место под солнцем.
Гагик понимал: чтобы удержаться на коне, ему следует завести знакомых среди влиятельных лиц воеводства (местной администрации). Дружба эта Гагику обходилась в кругленькую сумму, зато обеспечивала ему "неприкосновенность". За это в обязанности Гагика входил еще один пункт: передача информации о нелегальных армянах, т. е. , проще говоря — сдача своих. . . Нелегалы знали, что Гагик — "крот", и потому не только вовремя перечисляли в "кассу", но и не упускали возможности выслужиться перед ним.
Когда Гагик составлял очередной черный список, первым он включил в него Арсена, который очень раздражал его своим нежеланием "дружить".
Депортация
Арсена взяли утром на рынке. Когда его повели в наручниках как опасного преступника, остальные торговцы вздохнули с облегчением — пронесло.
ВОЕВОДА ЧТО-ТО ЗАЧИТАЛ АРСЕНУ, затем протянул ему бумаги на подпись. Однако Арсен не спешил.
— Ты что, по-польски читаешь? — с усмешкой спросил его воевода.
— Я не только читаю, — на чистом польском ответил Арсен.
Затем его повезли в Варшаву в Посольство Армении.
— Арсен, тебя уже один раз депортировали из Польши. Но ты снова нелегально сюда проник. Ты представляешь, что тебя может ожидать? — участливо спрашивала исполняющая обязанности посла Армении.
— Я имею право на свидание с семьей? — ответил вопросом на вопрос Арсен.
— Это невозможно, — промямлила женщина.
Через сутки Арсена посадили на самолет, который должен был доставить его на Родину. Ох, как он не хотел возвращаться туда, где остались одни лишь воспоминания. . .
Чужой
Почему же ему так тяжело через 15 лет оказаться в Ереване — в родном городе, по которому он так отчаянно тосковал все эти годы? Все та же улица Касьяна, гастроном "Киев". . .
ОДНАКО СОВРЕМЕННЫЙ ОБЛИК ЕРЕВАНА, его новые нравы не только стали ему чужими — он и сам не вписывался в него. Арсен даже не захотел остановиться в пустующем родительском доме, а снял номер в гостинице — ведь он не собирается здесь надолго задерживаться. Он чужой. Эмигрант в своей собственной стране. . .
Контора располагалась в центре Еревана. Хотя она "косила" под турагентство, но лишь для отвода глаз, ибо на самом деле она нелегально переправляла на территорию Польши ранее депортированных из этой страны армян.
— Ба! Арсен джан! — театрально встретил его Гурген.
— Сколько? — отрезал Арсен.
Не без основания поговаривали, что Гурген работает на пару с Гагиком. "Крот" и здесь прорыл лаз.
— Далась тебе Польша, лучше в Германию: вкалывать не надо — на пособие будешь жить.
— А Кася с детьми? Как они попадут в Германию? — спросил Арсен.
— Татул в Польше все организует. . .
Решено было, что за всю "операцию" Арсен должен заплатить 5 тысяч евро.
Провал
Татул посоветовал Касе взять в дорогу только самое необходимое. Остановились они в приграничном с Германией городке. В нескольких километрах от погранзаставы их встретил польский проводник пан Юрек, который был в стельку пьян.
— ДЕНЬГИ ВПЕРЕД, а рот этому завяжи или лучше дай вот это, — Юрек протянул Касе бутылочку для малыша.
— Мы так не договаривались! Убери от меня свои руки! — резко ответила Кася.
— Ты что думала, бизнес-классом поедешь? Делай, что тебе говорят, — взвыл Татул.
Кася поняла, что не отвяжется: с такими людьми лучше договариваться — твердая валюта задобрит кого угодно. . .
В телефонном разговоре с Арсеном Кася скрыла подробности неудачного перехода, но Арсен понял, что из-за своей недальновидности чуть не угробил семью. Арсен велел Касе ничего не предпринимать и пообещал, что через пару дней приедет в Польшу. А сегодня его ждали дела, точнее долги, которые следовало вернуть.
Эдик
В 1992 году выпускники Ереванского политеха — закадычные друзья Арсен и Эдик решили записаться в фидаины. Но Эдик уехал защищать границы нашей страны, а Арсен — в Польшу.
НЕТ, АРСЕН НЕ СТРУСИЛ. Причина была банальной, как сюжет мыльного сериала. Дело в том, что подружка Ася поставила его перед фактом: она беременна — или ребенок, или мужские игры. Арсен выбрал первое, но задерживаться в стране не собирался.
Уже в Польше до него дошла весть о том, что после тяжелого ранения Эдик стал инвалидом. После этого жизнь Арсена протекала так, словно он уже ее прожил. Рождение дочери Марии, превращение Аси в Касю Арсен воспринимал лишь как смену декораций. И только три года назад, когда Кася родила сына Эдика, в семью пришла оттепель.
. . . Дверь открыла тетя Женя — мама Эдика.
— Арсен! Вай, Арсен джан. . . — тетя Женя обняла Арсена, как когда-то это делала его мать.
— Мать?! — из соседней комнаты появился Эдик в инвалидной коляске.
. . . Было уже за полночь, а друзья все разговаривали. Точнее, Арсен молчал, а Эдик воодушевленно рассказывал о своей фирме, которая успешно занимается программными разработками. Из задумчивости Арсена вывели слова друга:
— Без дела не останешься, начнешь потихоньку. . .
Арсена прорвало: кто он? Неудачник. Большую часть жизни проспал, а когда наконец проснулся, то понял, что годы ушли — какая наука, какие разработки?
— Кому жалуешься? Мне? Да посмотри на меня. Это у меня никогда не будет того, что есть у тебя. Позвони Касе — пусть едет, — Эдик протянул Арсену телефон.
Обычно человек в первой половине своей жизни совершает судьбоносные поступки, а во второй половине либо смиряется с этим, либо все начинает сначала. Сегодня Арсен уверен не только в том, что у него есть будущее, но и в том, что оно там, где его настоящий дом.
Menu
