“Совершенное в отношении российского дипломата преступление преследовало стратегическую цель”, — заявил в интервью “ГА” директор Института востоковедения НАН РА Рубен Сафрастян
— — Рубен Арамович, последние новости шокировали – 19 декабря в Анкаре был убит посол России в Турции Андрей Карлов. Как вы прокомментируете преступление в отношении российского дипломата, которое уже сегодня многие эксперты называют “беспрецедентным событием”?
— — Для меня очевидно, что убийство российского посла в Турции имело далеко идущие цели, и речь идет не только о попытке добиться ухудшения российско-турецких отношений. Я думаю, основной целью убийства посла Карлова был сирийский фактор. Во-первых, в последнее время наметились подвижки в переговорном процессе между Россией, Турцией и Ираном, и стороны стали выходить на определенные точки соприкосновения интересов. И не случайно, что убийство Карлова имело место в канун встречи в Москве глав МИД России, Ирана и Турции, а также министров обороны этих трех стран. Во-вторых, надо отметить особую роль посла Карлова в переговорах между Россией и представителями руководства так называемых умеренных оппозиционных сил Сирии, которые базируются в Турции. Можно даже сказать, что российский посол играл ключевую роль в не афишируемых, конфиденциальных, но имеющих место переговорах. При этом надо учитывать также то обстоятельство, что в последнее время стала активно обсуждаться идея встречи в Астане представителей руководства Сирии и как раз-таки представителей вышеупомянутых оппозиционных сил. И убийство Карлова явно преследовало цель нанести удар по процессу урегулирования ситуации в Сирии, по процессу поиска путей взаимодействия между правительством и частью сирийской оппозиции. Вне всякого сомнения, совершенное 19 декабря преступление преследовало стратегическую цель, и именно в этой плоскости надо искать тех, кому это убийство было выгодно.
— — И кому это выгодно?
— — Это выгодно тем силам, которым вовсе не хочется, чтобы ситуация в Сирии нормализовалась. И если отвечать на ваш вопрос более детально, то надо отметить, что это выгодно, кроме всего прочего, также и части турецкого истеблишмента. Я не говорю, что речь обязательно идет о людях, задействованных в правительстве, потому что фактов таких нет. Но, по логике вещей, очевидно, что части турецкого истеблишмента – той, что лелеет планы расширения Турции за счет Сирии, восстановления Османской империи, реализации неоосманистских идей, невыгодна нормализация ситуации в Сирии.
— — Но ведь в том и заключаются идеи Эрдогана…
— — Да, так и есть. Если анализировать, то фактически можно сделать вывод о силах, которые пытаются реализовать неоосманистские идеи в отношении Сирии.
— — Можем предположить, что Эрдоган играет на два поля, и в том, что он говорит и делает, есть две большие разницы?
— — Не могу утверждать, конечно, но то, что вышеупомянутые силы в Турции есть, и они действуют – это факт.
— — Вы видите параллели между убийством посла Андрея Карлова и убийством Гранта Динка?
— — Определенные параллели есть, безусловно. В первую очередь, это, конечно то, что если в случае с Грантом Динком заговор был составлен высокопоставленными представителями спецслужб и полиции, то и здесь мы видим в качестве исполнителя полицейского. Так что параллели очевидны. Это говорит о том, что спецслужбы Турции в какой-то степени пытаются играть некую самостоятельную роль – роль, которая своими связами уходит в самый верх турецкого истеблишмента.
— — А репрессии последнего периода, после попытки государственного переворота в Турции, не повлияли на самостоятельность?
— — Не думаю, потому что репрессии были направлены против определенных групп, связанных с движением Гюлена. Я предполагаю, что имеющая информация (в плане связи убийцы посла Карлова с гюленовским движением), тоже является признаком того, что человек был подобран специально.
— — То есть должна была засветиться фигура, связанная с движением Гюлена, на которого опять все свалят?
— — Полагаю, да. Дело идет к этому.
— — Каковы далеко идущие последствия убийства российского дипломата? Может ли застопориться процесс сближения между Россией и Турцией?
— — В отношениях России и Турции вряд ли будут серьезные изменения — наметившийся тренд на сближение будет продолжаться. То же самое касается попыток найти общие точки соприкосновения, в частности, в вопросе Сирии. Но я думаю, что переговорный процесс между тремя государствами – Россией, Турцией и Ираном — может замедлиться. Потому что между Турцией и Ираном есть серьезные противоречия. Речь фактически идет о борьбе за Месопотамию, борьбе, которая началась еще в период Византийской империи и Персидской империи. Идет борьба за Сирию между Турцией и шиитским исламом. Некие подвижки в переговорах между Турцией и Ираном были достигнуты, но это все очень хрупко. Возможно, одна из главных целей убийства посла Карлова заключалась в том, чтобы нарушить процесс поиска точек соприкосновения между Турцией и Ираном. Это тоже надо учитывать. А в целом, если сейчас оценивать геополитическую ситуацию на Ближнем Востоке, то надо отметить, что фактически произошли коренные изменения – в том смысле, что арабский фактор утратил свою силу. И две региональные державы – Турция и Иран – в определенном смысле выиграли от ослабления арабского фактора. Сейчас определенно начинается новый этап геополитического соперничества между Турцией и Ираном за лидерство на Ближнем Востоке – в условиях, повторюсь, ослабления арабского фактора в целом…
— — Рубен Арамович, последние новости шокировали – 19 декабря в Анкаре был убит посол России в Турции Андрей Карлов. Как вы прокомментируете преступление в отношении российского дипломата, которое уже сегодня многие эксперты называют “беспрецедентным событием”?
— — Для меня очевидно, что убийство российского посла в Турции имело далеко идущие цели, и речь идет не только о попытке добиться ухудшения российско-турецких отношений. Я думаю, основной целью убийства посла Карлова был сирийский фактор. Во-первых, в последнее время наметились подвижки в переговорном процессе между Россией, Турцией и Ираном, и стороны стали выходить на определенные точки соприкосновения интересов. И не случайно, что убийство Карлова имело место в канун встречи в Москве глав МИД России, Ирана и Турции, а также министров обороны этих трех стран. Во-вторых, надо отметить особую роль посла Карлова в переговорах между Россией и представителями руководства так называемых умеренных оппозиционных сил Сирии, которые базируются в Турции. Можно даже сказать, что российский посол играл ключевую роль в не афишируемых, конфиденциальных, но имеющих место переговорах. При этом надо учитывать также то обстоятельство, что в последнее время стала активно обсуждаться идея встречи в Астане представителей руководства Сирии и как раз-таки представителей вышеупомянутых оппозиционных сил. И убийство Карлова явно преследовало цель нанести удар по процессу урегулирования ситуации в Сирии, по процессу поиска путей взаимодействия между правительством и частью сирийской оппозиции. Вне всякого сомнения, совершенное 19 декабря преступление преследовало стратегическую цель, и именно в этой плоскости надо искать тех, кому это убийство было выгодно.
— — И кому это выгодно?
— — Это выгодно тем силам, которым вовсе не хочется, чтобы ситуация в Сирии нормализовалась. И если отвечать на ваш вопрос более детально, то надо отметить, что это выгодно, кроме всего прочего, также и части турецкого истеблишмента. Я не говорю, что речь обязательно идет о людях, задействованных в правительстве, потому что фактов таких нет. Но, по логике вещей, очевидно, что части турецкого истеблишмента – той, что лелеет планы расширения Турции за счет Сирии, восстановления Османской империи, реализации неоосманистских идей, невыгодна нормализация ситуации в Сирии.
— — Но ведь в том и заключаются идеи Эрдогана…
— — Да, так и есть. Если анализировать, то фактически можно сделать вывод о силах, которые пытаются реализовать неоосманистские идеи в отношении Сирии.
— — Можем предположить, что Эрдоган играет на два поля, и в том, что он говорит и делает, есть две большие разницы?
— — Не могу утверждать, конечно, но то, что вышеупомянутые силы в Турции есть, и они действуют – это факт.
— — Вы видите параллели между убийством посла Андрея Карлова и убийством Гранта Динка?
— — Определенные параллели есть, безусловно. В первую очередь, это, конечно то, что если в случае с Грантом Динком заговор был составлен высокопоставленными представителями спецслужб и полиции, то и здесь мы видим в качестве исполнителя полицейского. Так что параллели очевидны. Это говорит о том, что спецслужбы Турции в какой-то степени пытаются играть некую самостоятельную роль – роль, которая своими связами уходит в самый верх турецкого истеблишмента.
— — А репрессии последнего периода, после попытки государственного переворота в Турции, не повлияли на самостоятельность?
— — Не думаю, потому что репрессии были направлены против определенных групп, связанных с движением Гюлена. Я предполагаю, что имеющая информация (в плане связи убийцы посла Карлова с гюленовским движением), тоже является признаком того, что человек был подобран специально.
— — То есть должна была засветиться фигура, связанная с движением Гюлена, на которого опять все свалят?
— — Полагаю, да. Дело идет к этому.
— — Каковы далеко идущие последствия убийства российского дипломата? Может ли застопориться процесс сближения между Россией и Турцией?
— — В отношениях России и Турции вряд ли будут серьезные изменения — наметившийся тренд на сближение будет продолжаться. То же самое касается попыток найти общие точки соприкосновения, в частности, в вопросе Сирии. Но я думаю, что переговорный процесс между тремя государствами – Россией, Турцией и Ираном — может замедлиться. Потому что между Турцией и Ираном есть серьезные противоречия. Речь фактически идет о борьбе за Месопотамию, борьбе, которая началась еще в период Византийской империи и Персидской империи. Идет борьба за Сирию между Турцией и шиитским исламом. Некие подвижки в переговорах между Турцией и Ираном были достигнуты, но это все очень хрупко. Возможно, одна из главных целей убийства посла Карлова заключалась в том, чтобы нарушить процесс поиска точек соприкосновения между Турцией и Ираном. Это тоже надо учитывать. А в целом, если сейчас оценивать геополитическую ситуацию на Ближнем Востоке, то надо отметить, что фактически произошли коренные изменения – в том смысле, что арабский фактор утратил свою силу. И две региональные державы – Турция и Иран – в определенном смысле выиграли от ослабления арабского фактора. Сейчас определенно начинается новый этап геополитического соперничества между Турцией и Ираном за лидерство на Ближнем Востоке – в условиях, повторюсь, ослабления арабского фактора в целом…
