Так вот, Вазген Вартанян родился в Москве, окончил Московскую государственную консерваторию и удостоился степени магистра изящных искусств в Джульярде (Нью-Йорк, США), получив полную стипендию на обучение. Учился он у знаменитых музыкантов — профессоров Льва Власенко, Дмитрия Сахарова и Джерома Ловенталя.
Концертная деятельность пианиста началась в 10 лет, когда он исполнил Концерт фа минор И.-С.Баха в Малом зале Московской консерватории. А спустя два года он сыграл концерт Гайдна ре мажор с оркестром Гостелерадио России в рамках фестиваля «Юные таланты». С тех пор Вартанян активно гастролирует соло и с оркестрами в странах Европы, Азии и Америки. Он сотрудничал с пианистом, дирижером и композитором Лукасом Фоссом, выступая в Нью-Йорке, пианистом, писателем и радиоведущим на Классическом радио Нью-Йорк Таймс WQXR Дэйвидом Дюбалем.
Обладая огромным репертуаром, который включает в себя многие крупнейшие произведения всех эпох, он исполнял различные программы в самых престижных залах Германии, Италии, Швейцарии, Польши, Венгрии и других стран Европы. Кроме того, он давал мастер-классы и выступал с концертами в Италии и Южной Корее, где он ранее удостоился первой премии и «Гран-при» на Международном конкурсе Су Ри. Вазген — участник таких значимых музыкальных событий, как «Пасхальный фестиваль» Валерия Гергиева, фестиваль «Дворцы Санкт-Петербурга», фестиваль к столетию со дня рождения А.И.Хачатуряна в Большом зале Московского международного дома музыки (он тогда исполнил Концерт Хачатуряна ре-бемоль мажор), и многих других.
Игра этого пианиста магнетизирует, завораживает, вводит в транс. Вазген Вартанян не просто музыкант, владеющий филигранной техникой, а фортепианный рассказчик, философ.
— Вы учились в Москве и в Джульярде. Представителем какой фортепианной школы вы себя ощущаете — русской или американской?
— Главной школой для меня было знакомство с шедеврами исполнительского искусства. Записи великих музыкантов, таких как дирижеры Фуртвенглер и Менгельберг, скрипачи Хейфец и Губерман, тенор Ди Стефано, баритон Фишер-Дискау и, конечно же, гениев фортепиано Рахманинова, Горовица, Рихтера, научили меня тому, чего не проходят в университетах. Поэтому я бы не причислял себя к какой-то определенной школе. Тем более американской. Ведь мой педагог в Нью-Йорке Джером Ловенталь учился в Париже у Альфреда Корто. Хотя и мое «пианистское древо» начиная с моих профессоров доходит до Бетховена (современные возможности средств коммуникации уже позволяют передавать эмоции, поэтому я понял, что Вазген рассмеялся. — А.М.).
— Критики вас сравнивают с легендарными пианистами, представляющими золотой век пианизма (Рубинштейн, Гофман). Что вы скажете по этому поводу? Считаете ли вы себя их преемником?
— Считать себя кем-то или чем-то выглядит комично. Как-то меня рассмешила биография одного пианиста, где наряду с общепринятыми «родился», «учился» значилось: «духовный наследник Святослава Рихтера». И все, принимайте это как свершившийся факт. Да, я испытываю некую духовную близость с великими мастерами, было время, когда я вставал и ложился под их игру, но нарекать самого себя титулами…
— У вас обширный репертуар, включающий произведения разных эпох и стилей. А которым вы отдаете наибольшее предпочтение?
— Во мне живут два человека. Один — исполнитель, другой — слушатель. Есть то, что любишь слушать, есть то, что интересно играть. Есть великая, абсолютная музыка. Скажем, Баха я бы назвал отцом музыки, Моцарта — самой музыкой, а Бетховен — герой музыки. Для меня они — кульминация музыкального искусства. А есть музыка, так сказать, специальная, созданная для того, чтобы каждый раз заново рождаться под пальцами интерпретатора. Для меня это поздний Скрябин, Равель, Шостакович.
— Не каждый музыкант отважится исполнить в одной программе все скерцо и баллады Шопена. Это нелегко и физически, и эмоционально. Как вы пришли к такому решению?
— Я просто давно и много играю Шопена. А к его 200-летию захотелось преподнести себе необычный подарок. Тем более что пришлось доучить всего две баллады. Не скрою, коммерческая подоплека в этой программе все же присутствует. Но я к этому не имею никакого отношения — программа сама по себе привлекает повышенное внимание. Тогда, когда она рождалась, я ни секунды не задумался о ее кассовости.
— Специалисты отмечают ваши феноменальные технические способности. Что это? Результат титанического труда или природный феномен?
— Один из величайших пианистов в истории, Владимир Горовиц, назвал три составляющие настоящего виртуоза: это техника, горячее сердце и холодная голова. Техника просто так ниоткуда не берется. Голову можно приучить к контролю, важную роль здесь играет и опыт. А вот с сердцем сложнее. Я, например, считаю, что, как в жизни, в спорте, так и в искусстве важнейший фактор успеха — смелость. Было много технически вооруженных пианистов в истории, как, скажем, футболистов или хоккеистов, если продолжить аналогии со спортом, но истинных виртуозов, законодателей мод, стоящих над всеми, — единицы. Можно сказать, что «техничные» достойно и с блеском преодолевают трудности. Виртуоз же именно благодаря своей доблести создает впечатление у слушателя, что не боится и не замечает этих трудностей, как не замечает их и слушатель. Не замедляет, не готовится к сложным пассажам, а расправляется с ними «на скаку», создавая неповторимое ощущение драйва.
— Представьте свой проект, посвященный юбилеям Фредерика Шопена и Роберта Шумана.
— Как я уже говорил, идея музыкального приношения двум великим поэтам фортепиано пришла ко мне без какой-либо помпезности. Первым искренним желанием было как можно больше посвятить себя исполнению любимой музыки, музыки, на которую не хватает достаточного времени в обычные, «неюбилейные годы». Поэтому я при поддержке своего друга и продюсера Табриза Шахиди — президента известного в России концертного агентства «Империя музыки» задумал осуществить мировую серию концертов, приуроченных к двум значительным в музыкальном мире событиям, как 200-летие этих композиторов, родившихся в один год. Для истинных музыкальных гурманов эти программы-посвящения станут настоящим праздником, а для меня — великой радостью.
— Ну что мы все о музыке да о проектах… Может, немного о жизни поговорим?
— Мой отец из Еревана, мамины же предки — карабахские армяне. В детстве я неплохо говорил и даже писал по-армянски. С годами, правда, из-за отсутствия практики кое-что стерлось из памяти. Хотя, я думаю, многие слова давно засели в подсознании, потому что, слыша армянскую речь, я частично ее понимаю. Мои родители очень музыкальные люди, хотя и не продолжили музыкальной карьеры. Они и привили мне любовь к музыке. Я им очень за это благодарен. Не знаю, как я бы жил, не стань я пианистом. В Армении я не был с раннего детства. Очень бы хотелось поделиться с армянскими слушателями своим творчеством, да и просто побывать в этой стране, ощутить себя частью армянского народа.
— Что предстоит вам в творческом плане?
— «Империя музыки» в ближайшее время выпустит компакт-диск с записью моего недавнего концерта в Большом зале Московской консерватории, где была исполнена программа, озаглавленная как «8» (четыре баллады и четыре скерцо Шопена). А также планируется запись концерта 10 апреля в Малом зале Московской консерватории с программой из произведений Шумана. Шопеновские и шумановские программы прозвучат в таких известных залах, как Рудольфинум, Дворжаковский зал в Праге, Музикферайн в Вене, Карнеги-холл (Нью-Йорк) и др., пройдут концерты и в городах стран СНГ: в Киеве, Минске, Алматы, Астане, Кишиневе и др. К сожалению, пока в этом списке не значится Ереван. Но надеюсь, в скором будущем появится.
Если вы знали Вазгена Вартаняна до того, как прочли это интервью, думаю, оно лишь добавило ярких красок к вашему первому впечатлению. А если это ваше первое с ним знакомство, уверен, что вы захотите познакомиться с ним поближе. Тогда зайдите на его сайт, послушайте и посмотрите помещенные там, многочисленные ролики. Уверен: вы не сможете оторваться! А адрес простой — www.vartanian.ru