1946-й… Послевоенная Армения. Незалеченная боль утрат в каждой армянской семье. Хлебные карточки. Нехватка продовольствия, одежды. Проблемы в экономике, связанные с переходом с военных рельсов на мирные. И во всей этой кутерьме — решение союзного правительства о начале массовой репатриации зарубежных армян в Советскую Армению. Зачем? В чьих интересах? С какой целью? И как все это на практике было осуществлено? Исчерпывающих, да и вообще внятных ответов на эти вопросы до сих пор нет. Конечно по понятным причинам молчали и кино с литературой. В вышедшей на днях книге Арминэ КОНДАКЧЯН "Репрессии репатриантов в сталинскую эпоху" делается попытка ответить на эти вопросы, хотя упор сделан на выявление судеб тех, кто угодил в Сибирь в период массовых репрессий в отношении армян с 14 июня 1949 года.
АРМИНЭ КОНДАКЧЯН ПРОДЕЛАЛА БОЛЬШУЮ РАБОТУ ПО ИЗУЧЕНИЮ И СИСТЕМАТИЗАЦИИ АРХИВНЫХ МАТЕРИАЛОВ, публикаций в зарубежной прессе. Внимательно читая, извлекаешь из книги множество интересных фактов, отражающих известные далеко не всем реалии тех времен. Вместе с тем отмечу, пока не забыл и отнюдь не по канонам обязательного наличия доли критики, что послевоенная эпоха была крайне сложной в истории хоть и победившей, но оказавшейся под бременем множества накопившихся проблем страны. Охватить и понять все причины и следствия не под силу и тем, кто десятки лет жил при строе, отменившем из благих побуждений частную собственность. Для людей из другого мира (А.Кондакчян родилась в Иране, получила профессию преподавателя химии в США) в наших "рабоче-крестьянских" нюансах разобраться трудно. Поэтому я не буду касаться некоторых спорных выводов и оценок, а скажу о том, что бесспорно ценно в книге.
Кондакчян успела изучить и представить на суд общественности фамилии и в определенной степени судьбы 1700 репатриантов, репрессированных в разные периоды (главным образом в 1946-м) сталинской эпохи. Она составила список и перечисляет по профессиональному признаку репрессированных ученых, деятелей культуры (Гурген Маари, Запел Есаян, Ваан Тотовенц, Лер Камсар и др.), художников, врачей, учителей, военнослужащих, юристов, инженеров, музыкантов, священников. При работе над книгой автору помогал писатель, военный историк, директор музея "Ухтатун" Сасун Григорян.
Кроме списков представлены документальные материалы: обвинительные заключения, жалобы родственников репрессированных в прокуратуру, письма в Верховный Совет Армении и повыше — "любимому дедушке Сталину" (так и написано).
Есть, к примеру, бодрое сообщение из Ирана (19 мая 1946г.) о том, что группа студентов отправляется на Родину. Список из 11 человек начинается фамилией ныне здравствующего Ерванда Манаряна и завершается Ованесом Бадаляном. Есть трогательное письмо писателя Хачика Даштенца прокурору Армении тов. Мегаворяну, в котором Даштенц просит за брата, арестованного в 1942 году: "Была у нас сестра, по приказу султана ее бросили в воды реки Мурад, мы с братом в слезах перешли Аракс и оказались в приюте, где провели 10 лет (1916-1926гг.). Благодаря советской власти мы стали на ноги, и теперь вдруг я узнал, что брата арестовали". Даштенц свидетельствует о преданности брата советскому строю, перечисляет его друзей, деятелей культуры (Сармен, Согомон Таронц, Рачия Кочар). Уверяет, что все они готовы дать положительный отзыв. Кстати, указана и фамилия Сероба Демирчяна (очевидно, отца Карена Серобовича). Но…
ПОДЕЛЮСЬ, РАЗ УЖ ЗНАЮ, ШТРИХОМ О ТОМ, ЧТО У ОЗНАЧЕННОГО ПРОКУРОРА АРМЕНИИ МЕГАВОРЯНА (от которого тогда практически мало что зависело) был сын Дима. Он через 50 лет, в 1996 году угодил в качестве подсудимого в серию судов, когда аодовские власти разбирались с теми, кто протестовал против фальсифицированной (это даже Вано Сирадегян признавал) победы Л.Тер-Петросяна на вторых президентских выборах. Зная Диму, ныне покойного, уверен, что к "массовым беспорядкам" он наверняка непричастен. Но ответить ему пришлось. Вот уж поистине неисповедимы пути Господни, и об этом следовало бы помнить всем, кто стоял или стоит у властного штурвала.
…Читая списки репрессированных, я искал и не нашел фамилию моего лучшего друга, журналиста, ныне покойного Кайца Тер-Геворкяна, их семья приехала из Алеппо (Сирия). Я помню замечательную историю, рассказанную им из первых уст. Наши соотечественники за рубежом не все наивно верили в пропаганду и, снаряжая одного искреннего патриота (человек действительно рвался на Родину), договорились о том, что если в Армении можно жить, то он высылает фотографию (о сталинской цензуре догадывались), где с женой и двумя детьми запечатлен стоящим. Если жизнь невыносима, то семья на фото сидит. Гонец вскоре прислал фото, где вся семья… лежит на траве…
Работа А.Кондакчян позволяет ввести в широкий научный оборот ряд архивных материалов. Этот аспект эпохи мало изучен. Надо продолжать работу, не увлекаясь при этом модными сегодня попытками переврать масштабы и исключительность (только в СССР такое могло произойти) репрессий. Отмечу напоследок штрих. После начала войны Сталин совершил жесточайший акт — упек как неблагонадежных в ссылку немцев Поволжья. И это справедливо припоминают ему и строю. Но мало кто упоминает, что после вступления во Вторую мировую войну Японии в США японцы были изолированы и собраны в соответствующих лагерях, где находились до окончания военных действий. Интересно, хорошо ли изучены эти репрессии американскими или японскими историками? И как они могли произойти в стране с развитой демократией?
