Художественный руководитель Ванадзорского драматического театра им. Ов. Абеляна народный артист РА Ваге ШАХВЕРДЯН уверяет, что у него нет решений для выхода из создавшегося арт-кризиса. При этом он уже принял с десяток решений, которые именно к выходу и ведут. «Жизненно необходимо напомнить людям, что существует культура, искусство и театр!» — уверен режиссер.
— Ванадзорского театра не было среди ударников труда, обозначенных министерством, но, насколько мне известно, вы работали едва ли не активнее всех…
— Меня это «подведение карантинных итогов» глубоко возмутило и оскорбило — как можно, не проводя никакого мониторинга, делать подобные заявления! Сначала соберите информацию, а потом вешайте ярлыки! Если говорить об онлайн, ванадзорский театр в течение всех весенних месяцев показал 9 спектаклей — почти все лучшие постановки репертуара. Сам я ужасался, когда смотрел на это, но что делать? А поскольку ужасался, искал пути для живого театра. Мы репетировали моноспектакль «Шейлок» — Самвел Халатян сделал инсценировку «Венецианского купца», и я думал, где мы будем его показывать. В поисках места мы оказались в Доме-музее Степана Зорьяна — у них есть зал на 60-70 мест и небольшая сцена. Поехали смотреть, и, выйдя со служебного входа, я увидел огромный яблоневый сад. Меня буквально осенило: «Яблоневый сад» Степана Зорьяна! Надо ставить — и именно в этом саду! Пусть зрителей будет немного, главное — чтобы актеры работали. За неделю сделал инсценировку, и мы начали репетировать, и это уже 9 занятых артистов. Но в основном надо думать о молодых, они должны быть в форме.
Я пригласил нашего молодого режиссера Арена Осипяна и предложил подумать в этом направлении. Он выбрал одноактные водевили Чехова — в обоих по три актера. Но тут опять встает вопрос площадки, и тогда я решил, что это мы будем делать специально для виртуального пространства. Сейчас группа уже работает с оператором с учетом всей специфики. Максимум через две недели мы запустим готовый видеопродукт онлайн. А еще наш актер Эдгар Кочарян организовал на ванадзорской телестудии час поэзии под названием «Лусаатик», и почти все наши актеры принимают участие в проекте — по два выпуска в неделю.
Еще Министерство НОКС проводило конкурс «Театр — экрану». Мы тоже выиграли гранд, и в течение ближайших месяцев будут выпускаться небольшие фильмы-очерки по истории нашего театра, которому в будущем году исполнится 90 лет. И, главное, мы все время думали, как не упустить нашего маленького зрителя, тем более что он очень активный. В результате построили сцену во дворе театра — перетащили станки, соорудили декорации. У нас много детских спектаклей, и Арам Мхитарян сделал из них такой коллаж. И мы будем играть, сколько бы детей ни пришло — за чисто символическую плату, а то и вовсе бесплатно. Сейчас не время думать о заработке, главное, чтобы дети не потеряли связь с театром. Вот такая, достаточно насыщенная жизнь. Все делается, чтобы и артисты, и зрители были в каком-то процессе. Тем более что у нас на носу ремонт, и независимо от эпидемии приходилось прикидывать, где и что можно играть, — в Ванадзоре не слишком много площадок, и они не приспособлены к спектаклям, но выбирать не приходится.
— По поводу ремонта — это «на носу» длится уже третий год. Есть какие-то подвижки?
— За это время наши работающие вручную штанкеты заменили на автоматику. Спасибо, конечно, но ведь не об этом речь. Мы ждали, нам обещали, что в марте уж точно начнут, даже не решались планировать репертуар. А месяц назад я был буквально в бешенстве! Опять пошли разговоры — где-то что-то неправильно начертили, не то подписали, так что в этом году ремонт отложат, а на будущий — посмотрим… Я был в ужасе и сказал нашему директору: хочешь — пойдем вместе, не хочешь — я пойду один и буду там кричать-орать, и никому мало не покажется, и никто меня не остановит. Директор позвонила в министерство и сообщила, что Шахвердян готовится прийти и устроить крупный скандал. Они попросили два дня… Словом, теперь есть надежда, что где-то с середины августа ремонт начнут. Если это случится, мы, конечно, не остановимся, но придется пересматривать какие-то планы. Не думаю, что к 90-летию ремонт закончат, это дело на год с лишним. Но мы переживем — лишь бы они начали. Сейчас находиться в нашем здании — это риск для жизни, оно на глазах разрушается. Какой бы бедной ни была наша страна — даже если это действительно так — все равно нельзя допустить разрушения театрального здания.
— Ректор ГИТиКа высказывала крамольную мысль, что, если институту не разрешат работать вживую, пусть лучше дадут ему академический отпуск. Вы активно преподаете. Как вам это дистанционное обучение искусству театра?
— Не знал, что Лилит Арзуманян так высказывалась, но она права. Два с лишним месяца я занимался онлайн, курс так сдавал экзамены. Я боюсь этого слова, но все-таки произнесу его: это гибель. Слава богу, мои студенты пока не теряют веры и состояния влюбленности в театр. Я объявил своим третьекурсникам — в новом семестре будете заниматься Шекспиром. Летом они должны всего его прочесть и выбрать пьесу, форму. С сентября мы начинаем этот процесс. Я все время призываю их — не теряйте воодушевления! Но не терять его все труднее. Мне очень интересно общаться с молодыми — они вдруг что-то скажут, и у меня возникнет идея, то, о чем я раньше и не думал. Это взаимообогащение просто прекрасно. Но если сейчас будет опять полгода онлайн, кто знает, что будет дальше… Думаю, лучше не надеяться на онлайн, а просто мобилизовать общие силы и искать варианты для живого обучения. Поверьте, их можно найти! «Благодаря» карантину у меня родился спектакль в яблоневом саду. А что рождается в учебном процессе? Но лично у меня пока нет решений.
— В начале 90-х мы уже пережили локдаун образования, и этот провал обернулся отсутствием в профессии целого поколения. Может быть, что история повторится?
— Не «может быть», а будет. Будет этот провал! Как ни пытайся об этом не думать. Вот моя внучка учится в школе, с утра до вечера она в этом «онлайн». Я смотрю на нее и думаю: ну и терпение! Она уже как-то перестроила себя на это. И я очень боюсь — боюсь результата. С другой стороны, и в ГИТиК, и к нам, в ванадзорскую студию при театре, поступают ребята — часто они простых вещей не знают, такие ошибки делают!.. Вот где «дальше — тишина»…
— Деятели театра обратились в комендатуру с просьбой разрешить начать работу на зрителя. Сомнительно, но допустим, что разрешат…
— Да, вдруг, как в сказке, будет объявлено — с такого-то числа открывайте двери, начните играть! Я очень боюсь, что зритель не приспособлен пока к тому, чтобы смотреть спектакль в новых условиях, и самое главное — в нем сидит страх. Да, сейчас многие говорят: вы только объявите о начале работы — и мы прибежим! Я не верю в это. Может, желание и будет большим, но страх сидит, и надо, во-первых, уничтожить этот страх. А когда каждый день слышишь — 500 человек, 600, эти безбожные цифры… Причем, мне кажется, что в первое время надо снизить цены на билеты, пусть это будут чисто символические деньги. Главное — вывести людей из этого психологического состояния. Надо напоминать им, что есть культура, искусство, есть театр! Нам жизненно необходимо начать этот процесс — вернуть зрителя в зал, вернуть дыхание театра.
— Ванадзорского театра не было среди ударников труда, обозначенных министерством, но, насколько мне известно, вы работали едва ли не активнее всех…
— Меня это «подведение карантинных итогов» глубоко возмутило и оскорбило — как можно, не проводя никакого мониторинга, делать подобные заявления! Сначала соберите информацию, а потом вешайте ярлыки! Если говорить об онлайн, ванадзорский театр в течение всех весенних месяцев показал 9 спектаклей — почти все лучшие постановки репертуара. Сам я ужасался, когда смотрел на это, но что делать? А поскольку ужасался, искал пути для живого театра. Мы репетировали моноспектакль «Шейлок» — Самвел Халатян сделал инсценировку «Венецианского купца», и я думал, где мы будем его показывать. В поисках места мы оказались в Доме-музее Степана Зорьяна — у них есть зал на 60-70 мест и небольшая сцена. Поехали смотреть, и, выйдя со служебного входа, я увидел огромный яблоневый сад. Меня буквально осенило: «Яблоневый сад» Степана Зорьяна! Надо ставить — и именно в этом саду! Пусть зрителей будет немного, главное — чтобы актеры работали. За неделю сделал инсценировку, и мы начали репетировать, и это уже 9 занятых артистов. Но в основном надо думать о молодых, они должны быть в форме.
Я пригласил нашего молодого режиссера Арена Осипяна и предложил подумать в этом направлении. Он выбрал одноактные водевили Чехова — в обоих по три актера. Но тут опять встает вопрос площадки, и тогда я решил, что это мы будем делать специально для виртуального пространства. Сейчас группа уже работает с оператором с учетом всей специфики. Максимум через две недели мы запустим готовый видеопродукт онлайн. А еще наш актер Эдгар Кочарян организовал на ванадзорской телестудии час поэзии под названием «Лусаатик», и почти все наши актеры принимают участие в проекте — по два выпуска в неделю.
Еще Министерство НОКС проводило конкурс «Театр — экрану». Мы тоже выиграли гранд, и в течение ближайших месяцев будут выпускаться небольшие фильмы-очерки по истории нашего театра, которому в будущем году исполнится 90 лет. И, главное, мы все время думали, как не упустить нашего маленького зрителя, тем более что он очень активный. В результате построили сцену во дворе театра — перетащили станки, соорудили декорации. У нас много детских спектаклей, и Арам Мхитарян сделал из них такой коллаж. И мы будем играть, сколько бы детей ни пришло — за чисто символическую плату, а то и вовсе бесплатно. Сейчас не время думать о заработке, главное, чтобы дети не потеряли связь с театром. Вот такая, достаточно насыщенная жизнь. Все делается, чтобы и артисты, и зрители были в каком-то процессе. Тем более что у нас на носу ремонт, и независимо от эпидемии приходилось прикидывать, где и что можно играть, — в Ванадзоре не слишком много площадок, и они не приспособлены к спектаклям, но выбирать не приходится.
— По поводу ремонта — это «на носу» длится уже третий год. Есть какие-то подвижки?
— За это время наши работающие вручную штанкеты заменили на автоматику. Спасибо, конечно, но ведь не об этом речь. Мы ждали, нам обещали, что в марте уж точно начнут, даже не решались планировать репертуар. А месяц назад я был буквально в бешенстве! Опять пошли разговоры — где-то что-то неправильно начертили, не то подписали, так что в этом году ремонт отложат, а на будущий — посмотрим… Я был в ужасе и сказал нашему директору: хочешь — пойдем вместе, не хочешь — я пойду один и буду там кричать-орать, и никому мало не покажется, и никто меня не остановит. Директор позвонила в министерство и сообщила, что Шахвердян готовится прийти и устроить крупный скандал. Они попросили два дня… Словом, теперь есть надежда, что где-то с середины августа ремонт начнут. Если это случится, мы, конечно, не остановимся, но придется пересматривать какие-то планы. Не думаю, что к 90-летию ремонт закончат, это дело на год с лишним. Но мы переживем — лишь бы они начали. Сейчас находиться в нашем здании — это риск для жизни, оно на глазах разрушается. Какой бы бедной ни была наша страна — даже если это действительно так — все равно нельзя допустить разрушения театрального здания.
— Ректор ГИТиКа высказывала крамольную мысль, что, если институту не разрешат работать вживую, пусть лучше дадут ему академический отпуск. Вы активно преподаете. Как вам это дистанционное обучение искусству театра?
— Не знал, что Лилит Арзуманян так высказывалась, но она права. Два с лишним месяца я занимался онлайн, курс так сдавал экзамены. Я боюсь этого слова, но все-таки произнесу его: это гибель. Слава богу, мои студенты пока не теряют веры и состояния влюбленности в театр. Я объявил своим третьекурсникам — в новом семестре будете заниматься Шекспиром. Летом они должны всего его прочесть и выбрать пьесу, форму. С сентября мы начинаем этот процесс. Я все время призываю их — не теряйте воодушевления! Но не терять его все труднее. Мне очень интересно общаться с молодыми — они вдруг что-то скажут, и у меня возникнет идея, то, о чем я раньше и не думал. Это взаимообогащение просто прекрасно. Но если сейчас будет опять полгода онлайн, кто знает, что будет дальше… Думаю, лучше не надеяться на онлайн, а просто мобилизовать общие силы и искать варианты для живого обучения. Поверьте, их можно найти! «Благодаря» карантину у меня родился спектакль в яблоневом саду. А что рождается в учебном процессе? Но лично у меня пока нет решений.
— В начале 90-х мы уже пережили локдаун образования, и этот провал обернулся отсутствием в профессии целого поколения. Может быть, что история повторится?
— Не «может быть», а будет. Будет этот провал! Как ни пытайся об этом не думать. Вот моя внучка учится в школе, с утра до вечера она в этом «онлайн». Я смотрю на нее и думаю: ну и терпение! Она уже как-то перестроила себя на это. И я очень боюсь — боюсь результата. С другой стороны, и в ГИТиК, и к нам, в ванадзорскую студию при театре, поступают ребята — часто они простых вещей не знают, такие ошибки делают!.. Вот где «дальше — тишина»…
— Деятели театра обратились в комендатуру с просьбой разрешить начать работу на зрителя. Сомнительно, но допустим, что разрешат…
— Да, вдруг, как в сказке, будет объявлено — с такого-то числа открывайте двери, начните играть! Я очень боюсь, что зритель не приспособлен пока к тому, чтобы смотреть спектакль в новых условиях, и самое главное — в нем сидит страх. Да, сейчас многие говорят: вы только объявите о начале работы — и мы прибежим! Я не верю в это. Может, желание и будет большим, но страх сидит, и надо, во-первых, уничтожить этот страх. А когда каждый день слышишь — 500 человек, 600, эти безбожные цифры… Причем, мне кажется, что в первое время надо снизить цены на билеты, пусть это будут чисто символические деньги. Главное — вывести людей из этого психологического состояния. Надо напоминать им, что есть культура, искусство, есть театр! Нам жизненно необходимо начать этот процесс — вернуть зрителя в зал, вернуть дыхание театра.
