Среди деятелей культуры, в связи с 20-летием независимости страны представленных к почетным званиям, — прекрасный режиссер и замечательный педагог Николай ЦАТУРЯН. От всей души поздравляем Николая Ервандовича, теперь уже народного артиста РА. И попытаемся выяснить, почему он вдруг стал героем публикаций не в связи со своими спектаклями и даже не по поводу получения высокой государственной оценки, а совсем по иным причинам.
— Николай Ервандович, в последнее время даже от людей, в свое время борющихся за восстановление званий и эти звания имеющих, приходится слышать, мол, зря, оказывается, старались, мало в звании радости. А как вы к этому относитесь?
— Не могу сказать, что я против званий. В конце концов, должна же быть какая-то оценка нашего творчества. Но я понимаю и тех, кто так рассуждает. Потому что, когда критерии размыты, когда ты не можешь понять, почему такой-то – "народный", а такому-то даже "заслуженного" не дают, тогда возникает какая-то половинчатость. Я был просто счастлив, когда Тиграну Мансуряну дали орден, потому что огромные заслуги этого человека перед отечественной культурой очевидны. Действительно блестящий композитор! А бывают случаи, когда дают и думаешь – ну, пускай человек радуется, хотя за богатую творческую биографию спел три песни, и все три плохо. И все равно дискомфортно, а то и стыдно. Нет, мне конечно приятно, что как-то оценили мою работу. Ну, и потом – сорок тысяч прибавки к пенсии. При наших зарплатах это вполне ощутимо. Меня спрашивают — не поздновато ли звание получили? Не мне судить. Хотя, наверное, нужно время, чтобы доказать неслучайность своих заслуг. Но вот, например, нашим шахматистам, которые все молодые люди, я сразу бы дал и "заслуженных", и "народных", потому что я горжусь этими ребятами — они доказывают всему миру силу армянского интеллекта. В последний месяц мне звонили из разных изданий с вопросом, о потерях и достижениях наших независимых лет. Наши шахматисты – это наше национальное достижение. А вот когда певцам и певичкам во главе с Ксенией Собчак раздают квартиры на глазах всего изумленного народа – это не просто потеря. Это узаконенная безнравственность. Мне очень нравится фраза Конфуция: "Стыдно быть бедным в богатом государстве и безнравственно быть богатым в государстве бедном".
— В нашем государстве, кажется, к тому же стыдно и глупо всерьез заниматься театром.
— К театру действительно отношение сегодня самое пренебрежительное. В правительственном здании министерство культуры находится на последнем этаже, и, на мой взгляд, это символично. Все высокие слова о приоритете культуры – это всего лишь порожний треп. Или высокопарная фраза о том, что "театр не может умереть"! Может, и очень даже запросто. Потому что на смену ему приходит все это, замешанное на КВН "творчество", которое именуется спектаклями, а настоящему театру просто не остается воздуха.
— И что, руки опускаются?
— Конечно, есть какое-то разочарование. Я часто спрашиваю своих коллег: "Кажется, наша работа уже никому не нужна?". И многие из них со мной соглашаются. Если ты не ставишь "7 с половиной" и не снимаешься в сериалах, получается, что ты никому не нужен. Или почти никому. Вот недавно телеканал "Армения" совершил фатальную ошибку — пригласил меня в жюри армяно-грузинского проекта "Мимино". Юмористический конкурс. Выступили грузины – любо-дорого. Пять человек поют многоголосицей попурри, и как поют! Вышли наши – какие-то накладные филейные части, идиотские реплики с утрированным армянским и грузинским акцентом… Просто не было сил смотреть на эту пошлость. Я поставил низший балл и прокомментировал – даже в юморе не надо терять чувство собственного достоинства и позориться перед соседями. Не знаю, сколько я еще проживу, но весь отпущенный мне срок буду бороться против той безвкусицы и пошлости, которая сегодня правит бал. В этом я вижу долг интеллигенции – активно, даже агрессивно восставать против того, что нам отовсюду навязывают. Народ надо воспитывать, он нуждается в поводырях, его надо направлять. И мы должны бороться – против халтуры, против вкусовщины и похабели.
— В последние дни вы стали героем СМИ и не в связи с получением звания. Пошли разговоры о жутком конфликте с министром культуры, об истерике в министерском кабинете – то ли Асмик Погосян, то ли вашей, о гонениях на режиссера…
— Я выступил по телевидению с достаточно резкой критикой в адрес нынешнего положения Национального театра имени Сундукяна. После чего мне позвонила Асмик Погосян с вопросом, стоило ли так отзываться о театре, который, тем не менее, работает и в котором выпускается немало спектаклей. После чего у нас была буквально двухминутная встреча в министерстве, во время которой я повторил свою точку зрения – в любом случае, такому театру, как Национальный, нужен худрук, чтобы обеспечивать эстетическую линию и преемственность актерской школы. Вот и все! Чего только некоторые газеты не понаписали! Вот даже это звание народного объявили "завоеванием в условиях угнетения и преследования Николая Цатуряна". Ну, неужели людям совсем заняться нечем?!
— Тем не менее, ситуация с Национальным театром, в котором вы проработали двадцать лет, вам оптимизма не внушает?
— Я считаю, что нужно временно приостановить деятельность этого театра, капитально реконструировать здание, построить несколько залов – основная сцена, экспериментальная, молодежная… Эти огромные залы сегодня себя не оправдывают. У Араика Ернджакяна 150 мест, и всегда аншлаг – плохо? Но посади столько людей в сундукяновский зал, и будет ощущение пустоты. Нужна перекомплектация труппы. Не формальная, как произошло в середине девяностых, а основанная на профессиональном подходе. В труппе не должно быть ни одного лишнего человека, а для массовых сцен всегда можно собрать контрактников. И непременно нужно восстановить должность художественного руководителя, который будет решать эстетику театра, определять его лицо и направленность. И это вовсе не значит, что ставить должны все время одни и те же люди в одном и том же стиле. У нас прекрасная молодежь. Ей надо давать возможность работать уже сегодня, но не сразу отправлять на эту огромную сцену, которая, по неопытности, вводит их в растерянность. Мы имели возможность в этом убедиться. Если у театра будут разные и активно действующие сцены, театр имени Сундукяна действительно станет нашим не единственным, но единым, Национальным, истинным "майр татрон"-ом. Неужели при всей своей занятости Армен Хандикян отказался бы сделать на этой сцене спектакль в своем стиле? Или Араик Ернджакян поставить мюзикл? Или Рубен Бабаян? Ведь у нас есть прекрасные режиссеры. А сегодняшний "майр татрон", что ни говори, старомоден, он отстал от времени, и зритель уже не хочет туда идти. Нужны новые формы. Я, кстати, не их апологет, но я смотрю на молодых и многому учусь у своих студентов. Театру нужны сегодняшнее дыхание и сегодняшний ритм. И давайте отказываться от пафоса – и в театре, и в жизни. Сейчас выскажу крамольную мысль – иногда мне кажется, что мы даже в вопросе Геноцида уже не скорбим, а гордимся им.
— А как обстоят дела в руководимом вами Гюмрийском Драматическом театре? Вокруг него снова стали пытаться разжигать страсти.
— Когда говорят и пишут, бия кулаком в грудь, что в гюмрийском театре ничего не происходит – это просто ложь. В этом сезоне у нас наметилось три премьеры – Людвиг Арутюнян успел сдать "Блеза", постановка Овика Ованесяна уже в работе, сейчас я поеду в Гюмри надолго – начинаю постановку спектакля "С неба упало три стула". Плюс детский новогодний спектакль. Думаю, этого не мало, с учетом общего состояния театров и региональных, в частности. Если кому-то так хочется стать худруком этого театра – пожалуйста, на здоровье, я не цепляюсь за кресло, и прекрасно знаю, откуда растут уши подобных статей. Но пока я работаю, вижу свою главную функцию в том, чтобы сохранить театр – не говорю "добиться процветания", это в настоящее время не возможно – и подготовить будущего художественного руководителя театра и его директора. Людвиг Арутюнян – молодой режиссер, в котором я вижу потенциал, постоянно с ним работаю, он уже сделал четвертый спектакль. У нас есть прекрасный парень – актер с блестящими организаторскими способностями Тигран Вирабян, у него неистощимая энергия, знание современных методов организации театрального дела. А главное – это ребята, которые выросли в этом театре, который его любят, у них болит душа. Так что моя цель сегодня – приложить все усилия, чтобы обозначилось завтра этого театра.
