— Артур, последние несколько месяцев «Гой»-эпопеи ты, кажется, перестал быть фронтмэном протеста вашего театра. Что за этим стоит?
— Великого раскола в «Гое» не наступило, но быть причиной дополнительных проблем для коллектива я не хочу. Тут ведь какая задача у министерства — чтобы в их структуре не было ничего, что им не подчиняется. Соответственно, весь этот базар, простите за нескромность — из-за меня. Я не просто не подчиняюсь, я крою их направо и налево. А они все испробовали — влиять через директора, торговаться с какими-то членами коллектива… Причем все знают, насколько я не жаждал руководить и не держался за должность. А вот когда это все началось — да, я принципиально остался, чтобы театр не был уничтожен. Без меня его бы сожрали в два счета.
Был вариант уволить меня, поскольку во время ковида я не прививался и, соответственно, не имел права ходить в театр. Но я бы обратился в суд, и они это понимали. Тогда решили привести «своего» директора. Но этому воспротивился весь коллектив — человека, не имеющего отношения к нашей эстетике и ни дня в этом театре не проработавшего, «жандарма» от министерства, нам не надо! Так что, этот номер тоже не прошел. Потом был аудит, который им тоже ничего не дал. И тогда объявили о невыполнении плана на 3 миллиона и просто поставили вопрос о закрытии театра… Но я не унимаюсь и крою их так, как они того заслуживают.
— Тем не менее страсти в определенной мере улеглись. Вроде пришли к какому-то консенсусу.
— Определенная часть театра пришла к соглашению с министерством, и на 2024 год все останется как было. «Гой» — государственный театр, играет на своей площадке и получает госзарплату. А вот со следующего года театр утрачивает госстатус и становится независимым, но получающим какой-то грант от государства. Так что, этот год мы еще на госдотации, а дальше станем ООО, мы уже его открыли — играй, зарабатывай, живи, плюс финансовая поддержка от министерств, которая облегчает вопрос аренды за помещение.
— Вариант, с одной стороны, так себе, с другой, и по сравнению с угрозой закрытия — победный. Чем он не устраивает тебя?
— Для нас сверхзадачей было сохранить «Гой», не дать «слить» его в Сундукяновский театр. С самого начала я всех предупредил, что нам предстоит тяжелый путь, вы можете какое-то время не получать денег и прочее, кто-нибудь готов спуститься в Сундукяна? Нет! Но часть коллектива согласна на потерю статуса. Я с этим не согласен и собираюсь идти до конца. И если что-то пойдет не так, вот тогда я уйду из театра, чтобы иметь право продолжать бороться за «Гой».
— А в какой точке находится ваше судебное разбирательство?
— Тут стоит вспомнить, что гражданский суд, куда правительство перенесло наше дело, не принял его к рассмотрению и сразу направил выше. Там такое количество нарушений! Если помните, наш театр был в одну секунду и безо всякой законной мотивации вычеркнут из госрегистра. После чего, что называется, под покровом ночи изнутри закрыли двери в «Гой» и объявили, что вход с той, сундукяновской стороны. А там требуют пропуска, которых, разумеется нет! Как «правопреемник» «Гоя» директор Вардан Мкртчян скоренько отозвал наше первое обращение в суд, а вот позаботиться о пропусках для новых членов коллектива как-то не заморочился. Потом никак не могли найти наши трудовые «дела», и мы два месяца не получали зарплату. Наконец, этот директор прислал всем нам письма — надо явиться для подписания нового договора, в котором произошли серьезные изменения. Естественно, никто из нас не пошел — и Вардан Мкртчян всех рассчитал. Профессор, мы два раза приходили к тебе, причем с журналистами, и ты нас не впустил в здание!..
Словом, стать «владычицей морскою» у него так и не получилось — структурно «Гой» в Сундукяновский театр так и не влился. Наше заявление принято кассационным судом на основании того, что решение госрегистра незаконно, а значит, незаконны все действия министерства. На начало сентября назначено следующее слушание. А Вардан Мкртчян смотрит на все, что я говорю в публичном пространстве, так же нервно, как сейчас Никол смотрит на акции протеста, возглавляемые Багратом србазаном.
— Веришь, что протест вернет все на круги своя — от границ Армении до границ «Гоя»?
— Конечно! Сомнением я буду только сам себе мешать. До сих пор все идет очень правильно, продумано, с налетом тайны, с развивающейся интригой.
Это же все единый огромный комплекс вопросов, которые нужно решать — вернуть Армению в нормальное русло. Эти гады пришли и испортили, испоганили все. Все! И если те, кто возьмет на себя ответственность за нашу страну после них, не отменят все их шаги, не объявят во всеуслышание, что все это, все что они сотворили, было антинациональным, антиармянским проектом, они вызовут у меня еще большее неприятие. Те, кто придут, должны все восстановить — от нашего достоинства до Министерства Спюрка и Музыкального камерного театра. И непременно — суд, кара не только Божья. Если не будет прецедента — за содеянное со страной, государством, нацией ждет жестокое наказание, а не отдельный особняк и прогулки с охраной — ничего не измениться. А дело Баграта cрбазана действительно священное, и оно обречено на успех.
