Говорят, годы залечивают раны, но наши до сих пор даже не зарубцевались: со стен наших времянок и квартир по-прежнему с болью, укором и состраданием смотрят на нас родные и близкие, погибшие в декабре 88-го года. Многие из оставшихся в живых умерли потом — от горя, холода и беспросветной нищеты: бросались с мостов, замерзали во времянках, погибали семьями от отравлений. . .
Как выжили мы — известно только Богу и нам. Для гюмрийцев испытание выживанием продолжается и сегодня: 3972 семьи все еще живут во времянках (а ведь срок их годности всего три года!) , из-за тотальной безработицы вся надежда гюмрийцев на пенсии и пособия. . .
19 лет назад
19 лет. Это много или мало? С высоты тысячелетней истории нашего народа — это, естественно, ничтожно малый отрезок времени, но это достаточно большой срок для человеческой жизни: за это время выросло новое поколение, ставшее генетическим носителем последствий землетрясения, за это время мы состарились на 38 лет — вот почему всегда жизнерадостные гюмрийцы смотрят сейчас на мир потухшими глазами. А ведь все могло быть иначе. . .
Все тяготы и трудности тех лет меркли перед масштабами восстановительных работ и ударным трудом строителей, приехавших в зону бедствия целыми эшелонами со всех концов Советского Союза. В частности, восемь проектно-строительных объединений России (в общей сложности 70 тыс. строителей) с 1 января 1989 года приступили к восстановлению Ленинакана. До мая они капитально обновили и переоборудовали домостроительный комбинат, основали бетонные узлы, возвели маисянский приемный пункт стройматериалов и строительной техники. Весной российские строители на мармашенских полях вырыли котлованы, огромная строительная площадка ощетинилась башенными кранами. Так началась в Армении новая эра — эра монолитного домостроения.
К этому времени я успел подружиться со всеми начальниками строительных объединений. Ведущие специалисты Казахстана и российских регионов запомнились добросердечностью к жителям зоны бедствия и братским отношением к армянскому народу. Чем мы отплатили им — об этом даже стыдно вспоминать. . .
ПСО "КазЛенинаканстрой" работало с опережением производственного графика. Специалисты объединения в лабораторных условиях установили, что речной песок Армении не годится в строительных целях (песок из Казахстана прибывал в Ленинакан самолетами). Если учесть, что цементные заводы Армении нуждались в капитальном обновлении и не могли обеспечить объединения цементом в требуемых объемах, то станет ясно, почему российские строители необходимые для работы стройматериалы ввозили из своих регионов.
Казалось, это мало волновало начальника ПСО "КазЛенинаканстрой" Анатолия Хвастунова: ему, сыну хлебороба, было больно видеть, как разрушаются богатые гумусом мармашенские поля. Он предложил Еревану и Москве свою концепцию восстановления Ленинакана за 4 года, но никто так и не прислушался к голосу строителя.
Тот самый АОД
Память отказывается прощать страдания и боль прожитых лет: нет прощения тем, кто так и не обернулся лицом к зоне бедствия, кто так и не понял, что зона бедствия и ее жители — это неотъемлемые части Армении и армянского народа. Сегодня не понявшие эту простую истину своими елейными речами вновь стремятся обмануть нас: лишь бы дорваться до власти, а там — хоть трава не расти. . .
В начале марта 1990 года я был в Артике. Издали заметив скопление людей у райкома партии, подошел. Говорил Хачик Стамболцян, а я вполголоса комментировал стоящим рядом знакомым его речь:
— Господа, армяне — народ-строитель, для восстановления своих сел и городов, разрушенных землетрясением, у нас есть все: природный камень (мой комментарий: "Ему, наверное, неизвестно, что домостроение производится монолитным способом. . . ") , песок (". . . что песок ввозится из России, в эчмиадзинском большое содержание ила") , цемент (". . . что цементные заводы Арарата и Раздана бездействуют") , так почему же мы должны мириться с тем, что наши дома восстанавливают чужие?
Месяцем позже начальник ПСО "Росгражданстрой" Валерий Колчин встретил меня в своем кабинете словами:
— Что за люди армяне? Только что у меня были ваши вооруженные до зубов бородачи и в ультимативной форме требовали, чтобы я в недельный срок со своими строителями отправился в Россию, оставив в Ленинакане строительную технику и стройматериалы. Я им объяснил, что отозвать нас имеет право только Россия, а что касается стройтехники и стройматериалов, то они собственность региона, который мы представляем в Армении.
Тогда я напомнил Валерию Павловичу, что аодовцы — это еще не весь армянский народ, и все же "радетели отечества" добились своего: в октябре 1990 года российские строительные объединения были ликвидированы. С тех пор мы строим свой дом своими руками, но никак не достроим его.
Романс о финансах
Чего и кого тогда так испугались господа аодовцы? Что 70 тыс. российских строителей помешают нам обрести независимость? Конечно, нет.
В начале 1989 года в "Новосибирской правде" была опубликована моя статья "Ленинакан — боль моя", в которой я представил вниманию читателей и расчетный счет Ленинакана. После публикации, как сообщили мне коллеги из Новосибирска, только в течение первой недели Ленинакану было перечислено 22 млн рублей.
В те годы со всех уголков мира текли в Армению "золотые" реки, и аодовцы не могли позволить, чтобы они оседали в Шираке, Лори и Арагацотне. И чтобы никто не обвинил их в присвоении финансовых средств, предназначенных для восстановления зоны бедствия, они поспешили назвать ее (зону бедствия) Бермудским треугольником.
Предавший свой народ, предаст еще раз. Рассудит время, осудят потомки. Сегодня — время собирать камни: Армении без полного восстановления зоны бедствия не подняться во весь рост. . .