В ПЕРВЫЕ ДНИ
ЭЛЕКТРОТАРИФНЫХ ПРОТЕСТОВ В СИЛУ ИЗВЕСТНЫХ причин в центре внимания оказались
армяно-российские взаимоотношения. С разных сторон раздавались истерические
голоса о вассальном статусе Армении, о том, что Россия ведет себя у нас, как в
своей губернии, что мы потеряли суверенитет и абсолютно зависимы от воли
Москвы, которая в свою очередь абсолютно не считается с нашими интересами. И
все это, дескать, является следствием политики отечественной власти, отдающей
страну на откуп имперским амбициям Кремля.
Между тем дальнейшие события показали, что слухи о
жестком влиянии Москвы на поведение Еревана слишком преувеличены. По крайней
мере речь о том негативном воздействии, которое якобы оказывает на нас Кремль.
Тут отметим, что практически все прозападные силы и деятели в один голос
утверждали, что российская сторона заставит армянскую власть прибегнуть к
грубому силовому разгону многодневной демонстрации на проспекте Баграмяна. И
этого с нетерпением ждали многие как в самой Армении, так и за ее пределами.
Но… Не дождались. К силовой операции полиция не прибегла, а то, как она в итоге
разблокировала проспект Баграмяна, вообще может считаться образцом терпения и
гуманного отношения силовых структур к демонстрантам. Вряд ли подобное
поведение армянской полиции режиссировалось из Москвы. На самом деле оно было
продиктовано нашими государственными и национальными интересами. Тем, что
серьезная дестабилизация ситуации, серьезные столкновения полиции с
демонстрантами на внутреннем фронте чреваты слишком тяжелыми последствиями на
фронтах внешних. Ведь ни у кого не было даже тени сомнений в том, что при
обострении ситуации в Ереване эскалация напряженности на армяно-азербайджанской
границе, на линии соприкосновения карабахских и азербайджанских ВС практически
неизбежна.
О том, что сегодня Москва считается или стала считаться с
нашими интересами, свидетельствует тот
комплекс предметных, реальных шагов, которые были предприняты в течение
последних нескольких недель. 200- миллионный кредит, дело Пермякова, вооружение
армянской армии.
КОГДА ПАРУ ЛЕТ
НАЗАД В АРМЕНИИ ВЫЗВАЛА НЕГОДОВАНИЕ МИЛЛИАРДНАЯ сделка по продаже оружия Россией
Азербайджану, российская сторона постоянно ссылалась на прагматичность своего
подхода в этом вопросе. Типа, ничего личного, только бизнес. Между тем
армянская сторона тоже демонстрирует прагматизм, при этом предпочитая деньгам и
бизнесу вопросы безопасности страны. Ничего личного, только безопасность…
Зависимы ли мы от России? Да, наша безопасность в
определенной степени обеспечивается Россией. Наша экономика в определенной
степени взаимосвязана с российской. Так что, конечно, зависимы. Но не больше, чем, скажем, Греция зависит от
Германии. Греческий кризис – ярчайшая иллюстрация такой зависимости. Может,
Франция обладает полной независимостью? Отнюдь — не большей, чем Армения.
Проблема «Мистралей» — доказательство ее зависимости от воли
европартнеров и США. О независимости постсоветских стран и вовсе говорить бессмысленно.
Какая из них может похвастаться своим абсолютным суверенитетом? Страны Балтии,
безопасность которых полностью обеспечивается НАТО? Или, может, Украина?
Разумеется, как и подавляющее большинство стран мира,
Армения не может рассчитывать на абсолютную независимость, на пребывание в
стороне от геополитических интересов крупных игроков. Мы обречены быть в
орбитах этих интересов. Но в то же время обязаны искать и находить способы
сочетания этих интересов со своими. Мы обязаны балансировать, как канатоходец.
И любой существенный крен для нас может оказаться просто губительным. Да,
многим это может не нравиться. Иногда нас ставят перед выбором. Но благодаря
прагматизму нашей позиции мы по-прежнему на канате. Мы интегрируемся в
евразийское экономическое пространство и при этом готовимся к подписанию
обновленного документа с ЕС. Мы являемся членом ОДКБ, при этом принимаем
участие в НАТОвских миротворческих операциях. Да, кто-то это называет попыткой
усидеть на двух стульях одновременно. Но если наши интересы требуют этого, то
можно и на трех попытаться усидеть. Это и есть прагматизм нашей политики. И
ничего личного…
И еще. Сегодня участились разговоры о том, что, вступив в
ЕАЭС, мы ничего не получили. Надо признать, реальность оказалась мрачнее
ожиданий. Экономический эффект от евразийской интеграции не виден. Но вряд ли
альтернатива ей – евроассоциация – была бы лучше. Разве Украина, Молдова и
Грузия сегодня процветают?
