Итак, перед нами работы не просто художника-графика, а художника книги, и это огромная разница, которая очевидна с первого взгляда. Не так давно представителей этой профессии называли иллюстраторами, сегодня этот термин употребляется все реже, а зря — ведь сама этимология слова говорит о том, что художник «освещает», а в каких-то случаях даже «освящает» книгу.
Искусство художника книги сродни режиссуре, это много раз отмечено искусствоведами. Подобно режиссеру, художник следует за автором литературного текста, строит мизансцены, погружает зрителя в особое пространство, где разворачивается действие. Но иллюстратор воплощает в себе не только режиссера, но и сценографа, ведь это он придает персонажу определенный облик. Подчас этот облик настолько сливается с литературным героем, что тот навсегда запечатлевается в памяти читателя именно таким, каким его увидел иллюстратор. Чтобы случилось чудо точного попадания в образ, художник книги должен обладать и долей артистизма — той особой восприимчивостью, которая позволяет внутренне как бы преображаться самому, чтобы органично, не нарушая ткани литературного произведения, находить пластический эквивалент тексту.
Багдасарян, работая над книгой, без видимых усилий, с непринужденностью подлинного мастера выбирает тот стиль, который максимально точно соответствует эпохе, культуре, а главное — интонации текста.
Среди представленных на выставке работ трудно выделить какую-то тему или стиль, но, пожалуй, больше всего художника привлекает и очаровывает Восток, классическая китайская или японская живопись. Невероятная для армянского автора, но такая естественная для искусства Китая или Японии серия акварелей «Горы и воды» дает художнику уникальную возможность погрузиться в живопись Востока. Легкие касания кисти — и на бумаге возвышаются величественные горы в дымке тумана, а у их подножия крошечная лодка на неподвижной глади воды. Багдасарян как-то умеет перевоплотиться в процессе создания картины, он не просто перенимает технику и манеру китайской живописи — ведь чтобы добиться такого подобия необходимо чувствовать и мыслить как китайский художник. Его «Горы-воды», как и тоже традиционная для китайской живописи серия «Цветы и птицы» не оставляют впечатления стилизации. Обычно попытки европейца работать в манере китайской живописи оставляют терпкий вкус упорных стараний, мучительных усилий подражания. Здесь же удивительная легкость и органичность, улыбчивость, какая бывает от мастерской импровизации.
Багдасарян от природы наделен абсолютным чувством художественного стиля — своеобразным аналогом абсолютного музыкального слуха. Это качество еще и развилось за годы, проведенные в Ташкенте, где художник создал серии иллюстраций для издания классической узбекской поэзии. На выставке можно увидеть эти работы и снова — удивительная органичность. Эти маленькие произведения, нарисованные тушью в стиле классической среднеазиатской и иранской миниатюры, с луноликими девами и тонконогими конями, с тщательно проработанными орнаментальными мотивами, словно созданы в мастерских Герата или Самарканда в XVI веке, а не в XX веке рукой армянского художника.
Видимо, не случайно в старину молодым художникам рекомендовалось отправиться в странствие: жизнь и работа в иной культурной среде развивает и оттачивает восприимчивость и обогащает творческий арсенал художника. Общение с носителями других культур сегодня гораздо интенсивнее, чем прежде, многие молодые художники получили возможность выезжать на симпозиумы, конкурсы и конференции, и это, конечно, расширяет кругозор, но за плечами Багдасаряна отнюдь не симпозиумное общение, он действительно погрузился в толщу иной культурной традиции, в течение нескольких лет был ее частью. И Восток подарил художнику особую утонченность, любовь к нюансам, чувствительность к малейшим оттенкам состояния природы и настроения человека.
Но при всем многообразии техник и приемов Ара Багдасарян остается прежде всего армянским художником с хорошей европейской академической выучкой. Его перу и резцу принадлежат многочисленные иллюстрации к произведениям армянских авторов, таких, как Р.Патканян, В.Терьян, О.Туманян, П.Севак. Вообще в его оформлении была издана значительная часть армянской литературной классики. Многие сокровища мировой литературы армянский читатель тоже получил в иллюстрациях Ара Багдасаряна. На выставке можно увидеть трех мушкетеров и других героев А.Дюма, иллюстрации к романам М.Булгакова, А.Пушкина, В.Шекспира, список можно продолжать. Работы Багдасаряна по сути незаметно сопровождают нас с детства. Его яркие, лаконичные и остроумные картинки нашли свое место в учебниках, и эту необычайно сложную и ответственную работу художник проделал в своем фирменном стиле — легко и непринужденно.
Но сам он признался, что любимейшими из своих произведений считает станковую серию офортов «Спасите наши души», созданную в 1983 году. Эти произведения на самом деле очень красивы и сложны по исполнению, и вопросы в них ставятся непростые — вечные. Тьма на этих листах освещается резкими сполохами света, в котором двигаются в рваном ритме фигуры людей, мужчин и женщин, охваченных тревогой и страхом. В этих произведениях художник предстает совершенно иным — человеком, живущим в переломную эпоху и предчувствующим грядущие перемены.
Как ни странно, судя по датам создания работ, самыми продуктивными в его творчестве были 90-е — возможно, творчество и было для художника способом пережить лихолетье. Примечательно, что именно в эти годы были написаны самые умиротворенные пейзажи и самые забавные фантастические композиции, где Багдасарян создал свои миры, населенные гномами, кентаврами, драконами и прочими сказочными существами. Видимо, эти миры и стали тем убежищем, куда отправлялся художник, когда обыденность не давала никаких поводов для радости…
Сегодня Ара Багдасарян является художественным редактором издательства «Зангак-97» и продолжает делать работу, которой он посвятил большую часть жизни. А еще он прививает любовь к книге новому поколению художников, заведуя кафедрой графики в Художественной академии. Благо есть кому передать свой колоссальный опыт, а главное, свое исключительно трепетное и бережное отношение к искусству книги, да и вообще — к искусству.
