Спектакль Театра Армена Джигарханяна в постановке Акопа Казанчяна включен в программу Московского Международного Чеховского фестиваля
В последний день октября в Москве в Театре Армена Джигарханяна состоится премьера спектакля "Я – чайка", поставленного по мотивам пьесы Чехова и по собственной литературной версии Акопом Казанчяном. Ереванская премьера уже прошла, прошла с успехом, предрекая постановке интересный путь, который ей еще предстоит пройти.
Импульсом к созданию спектакля стал грядущий юбилей Антона Павловича Чехова, который будет отмечаться в Москве в конце января со всем блеском, достойным великого имени. В связи с торжественной датой председатель Конфедерации союзов театральных деятелей стран СНГ, а также президент Московского Международного театрального Чеховского фестиваля Валерий Шадрин решил не только привезти в российскую столицу лучшие спектакли по Чехову последних лет. В стремлении пропагандировать творчество Антона Павловича в конфедерации возникла идея создания совместно с театральными деятелями бывших братских стран ко-проектов – совместными творческими и финансовыми усилиями.
В наших реалиях творческие вопросы имеют тенденцию решаться гораздо проще вопросов финансовых. После недолгих поисков и отклонения по тем или иным причинам нескольких кандидатур на роль Аркадиной, которой и посвящена версия режиссера, выбор Казанчяна остановился на актрисе Театра Армена Джигарханяна Ольге Кузиной, а "немую", но значимую роль Тригорина выпало сыграть ее коллеге Юрию Ампилогову. Сценографом в спектакль режиссер пригласил замечательного художника из Гюмри Антона Кешишяна, хореограф – Арина Араратян.
Неожиданно просто решился и финансовый вопрос. Министерство культуры Армении легко откликнулось на хорошую идею. С учетом широты совместного проекта Асмик Погосян обратилась в Фонд гуманитарного сотрудничества стран СНГ. В итоге список "вкладчиков" на афише выглядел весьма внушительно: мэрия Москвы, ФГС, Минкульт РА, конфедерация, Чеховский фестиваль.
Прошедшая недавно в Ереване премьера состоялась в рамках форума интеллигенции бывшего советского народа, представители которой и стали первыми зрителями постановки "Я — чайка". И интернациональный спектакль удостоился интернациональной же овации.
"Чайка" Казанчяна не Заречная, но Аркадина. Версия режиссера – низвержение, развенчивание театрального мифа, решенного в форме мерцающей, манящей театральности. Из этого парадоксального сочетания антитеатра и театра и рождается очарование спектакля "Я – чайка". Оно рождается из колдовской красоты неясно светящегося бирюзового задника, прозрачно-белых, запертых в клетки чаек, из красоты обдуманных, необыденных мизансцен. Колдовская сила озера — иными словами, могучая тайна жизни, руководившая поступками людей, когда-то здесь живших.
"Холодно, холодно… Пусто, пусто…" — как непроходящая боль, с которой приходится жить и от которой никуда не деться. "Холодно, пусто", — твердит Аркадина, согбенная фигура в нелепой шляпке, которую возит по сцене Тригорин в инвалидной коляске, как сама она возит с собой весь скарб скорбных, порой унижающих воспоминаний.
В начало спектакля наряду с темой "это я, а не Нина чайка, я – актриса!" режиссер вводит и более конкретный мотив, который Чехов первым ввел в большую драматургию и которая волновала его всю жизнь, – ситуацию писателя и актрисы. И о своей любви к Тригорину Аркадина – Ольга Кузина рассказывает, словно водя ногтем по стеклу, с едкой, самоуничижительной самоиронией.
В перечне действующих лиц о Тригорине сказано коротко: "беллетрист". Как говорит Костя: "…после Толстого и Золя не захочешь читать Тригорина". Поэтому тригоринской прозы Аркадина не читает, а читает треплевский монолог. Вот оно — чистое колдовство слова! "Люди, львы, орлы и куропатки, рогатые олени… молчаливые рыбы…" — эти "л", эти "р", эти "и" создают фонетическую материю несравненной красоты. Но актриса читает монолог не так, как читают стихи над могилой поэта. Этот едкий тон, скрежет ржавого голоса — голоса души, которую, как ржа, разъедали зависть и ревность к Нине Заречной. Не к женщине – к актрисе. Вообще в спектакль Казанчяна Аркадина попала словно после сцены с Тригориным из третьего действия "Чайки", которая для нее последняя проба сил. Проиграть этот психологический поединок – значит подписать себе приговор, согласиться на то, что на театральном языке означает переход в другое амплуа — из героини в комические старухи. Аркадина поединок проиграла.
Вот они – повернутые спинками к зрительному залу стулья, на которых развешаны фрагменты реквизита, фрагменты костюма. Фрагменты памяти. Вот они – люди, жившие у озера. И для каждого Ольга Кузина находит свою интонацию, свою речевую характеристику. Фразы коротких монологов словно становятся диалогом, минутой душевной близости или отторжения.
Ревностно-маниакальная идея "я – чайка" и живые эмоции "я – актриса" оспаривают ее душу. "Я – чайка" — полубезумный ностальгический рефрен, "я – актриса" — рефрен мужества и веры. "Я — чайка" означает: я убита, я порабощена. "Я – актриса" означает: я все-таки жива, я свободна.
Почти перед самым финалом режиссер ввел сцену воспоминания-триумфа. Аркадина читает монолог Маргариты Готье. В этот момент в ее погасших глазах загорается лихорадочный блеск, она танцует – легко и грациозно, и на смену скрежещущим звукам приходят неповторимые бархатные интонации, тонущие в грохоте аплодисментов. В этот миг она не одинокая стареющая женщина, а актриса! Минута – и опять этот пронзительный голос, уже откровенно имитирующий режущий слух клекот чайки, возвещающий о проигранном поединке с собой, со временем, с жизнью.
Спектакль "Я — чайка" в постановке Акопа Казанчяна войдет в репертуар Театра Армена Джигарханяна и в январе будет показан в рамках Чеховского фестиваля, посвященного юбилею великого русского писателя. А тем, кто не попал на премьерный показ в Ереване, не стоит огорчаться. "Я — чайка" уже утвержден в программе Международного фестиваля моноспектаклей, который традиционно пройдет у нас в апреле.