Это надпись под одной из фотографий композитора Адама Худояна, которому сегодня исполнилось бы 90 лет. Она абсолютно точно отражает природу этой удивительной личности, покоряющей всех своей необыкновенной добротой, обаянием и солнечной улыбкой. Он действительно любил людей — всех! — а не только своих близких друзей из "армянской могучей кучки" (Лазарь Сарьян, Александр Арутюнян, Арно Бабаджанян, Эдвард Мирзоян), для каждого из которых он был самым верным и преданным другом. На его доброту люди отвечали ему взаимностью, любовно называя Адиком.
"Адам был неповторим, — отмечает профессор Ереванской консерватории Армен Будагян. — Это был современный Горацио — преданный и нежный друг с улыбкой на лице и шуткой на устах. Это был новый Фигаро — всем нужный, вечно на помощь спешащий. Это был Тиль Уленшпигель наших дней — динамичный, насмешливый, всеми любимый, Адик — своего рода Остап Бендер: великий комбинатор. Только действовал он в обход собственным интересам. Его поистине компьютерная память могла в любой момент выдать достовернейшую информацию. Обо всем и обо всех. В творчестве умел быть сосредоточенным и немногословным. В жизни — наоборот. Любой, пообщавшись с Адиком, называл его другом на всю жизнь. Окружение его было широчайшим, но по-настоящему дружил он с немногими. Невысокий и худощавый ("мой сорт таков"), в чем-то артистичный и даже аристократичный, Адик был человеком широкой души и горячего сердца. "Солнечным юношей" оставался он даже в преддверии своего 80-летия. Таким и запомнился всем, его знавшим".
Человеческий и творческий облик этой удивительной личности с особой силой раскрывается в метких характеристиках его друзей: "Внутренний мир нашего неповторимого Адика во много раз объемнее его миниатюрной фигуры" (Лазарь Сарьян); "Адик — своего рода достопримечательность Армении" (Александр Арутюнян); "Общаться с Адиком серьезно — это несерьезно" (Эдвард Мирзоян); "С Адиком сложно, но без него невозможно" (Арно Бабаджанян).
Творческая биография Адама Худояна — это долгий и нелегкий путь, неутомимые поиски, успехи, поражения, открытия художника. Им создано большое количество произведений различных жанров — симфонической и камерно-инструментальной музыки, песен и романсов, хоровых произведений, музыки для театра и кино. Произведения Худояна исполнялись лучшими артистическими силами республики и за рубежом.
Высокую оценку получило творчество Адама Худояна в рецензиях наших и зарубежных музыковедов. Вот некоторые из них: "В деятельности Худояна отчетливо выражена эволюция мужающего, растущего художника, всегда искреннего, по-своему нешумно, вдумчиво и интимно откликающегося на поступательное движение жизни. Его творчество пронизывает глубокая, раздумчивая интонация, но это стремление не столько к исповеди, сколько к диалогу. Взволнованная интонация пристрастного диалога, присутствующего в его произведениях, обогатила и продолжает обогащать современную армянскую музыку" (Маргарита Рухкян).
"ЕГО ТВОРЧЕСТВО ОСНОВАНО НА ТРАДИЦИЯХ НАЦИОНАЛЬНОЙ НАРОДНОЙ И КЛАССИЧЕСКОЙ МУЗЫКИ, одновременно обогащено некоторыми чертами современной музыки, в первую очередь широким применением остроэкспрессивной гармонии. Среди наиболее популярных сочинений композитора — Концерт №2 для виолончели с оркестром до мажор, Соната для виолончели соло ре мажор, Квартет для двух скрипок, альта и виолончели, четыре романса на слова Е.Чаренца, которые относятся к числу лучших страниц армянской камерно-вокальной музыки. За исключением романса "Все для тебя", посвященного любовной лирике, в них переданы глубоко взволнованные раздумья о жизни, о безвозвратно ушедших днях" (А.Барсамян)
Откликаясь на авторский концерт А.Худояна, музыковед, профессор Ереванской консерватории Аракс Сарьян писала: "Без творчества Худояна — художника неповторимой индивидуальности — невозможно представить современную армянскую музыку. Его самобытность объясняется не уходом от традиций, а естественным и органичным их развитием".
В интервью, данном после авторского концерта Адама Худояна в Москве, заслуженный деятель искусств Российской Федерации, музыковед Иван Мартынов отмечал: "Мы знакомы с Адамом Худояном, знаем его музыку, но авторский его концерт в Москве слышим впервые. Особенно интересной мне показалась Первая виолончельная соната, которую прекрасно исполнила артистка высокого класса Медея Абрамян. Не менее интересны Соната для двух виолончелей и Квартет. В сфере камерной музыки особенно ярко проявился талант композитора".
А вот отклик московского музыковеда Инны Ромащук на "Альбом фортепианных пьес для юношества": "Адам Худоян по-особому бережно относится к навеянным миром юности музыкальным образам. Невольно вспоминаются строки проникновенных, обращенных к юношам будущего стихов Чаренца:
Так каждый раз — с улыбкою иной,
Так каждый раз — но неизменно милой,
Так каждый раз — с бездонной синевой
И каждый раз с необозримой силой".
ВСЯ ЖИЗНЬ АДАМА ХУДОЯНА БЫЛА ПРОНИЗАНА ТВОРЧЕСКИМ СВЕТОМ, и это сказалось и в книге воспоминаний композитора, которую с величайшей любовью отредактировал и издал Армен Будагян. Над ней Худоян работал в последние годы жизни. Это не просто мемуары и не автобиография, а своеобразные по жанру размышления о прошлом и настоящем армянской музыки, о своих исканиях, о композиторах, с которыми встречался, дружил, о творческих увлечениях, о политических деятелях нашей страны. Книгу его воспоминаний можно было бы назвать "Объяснение в любви", т.к. она выразила ту влюбленность в великих соотечественников, которую вместе с Худояном испытывает все наше поколение.
Вниманию читателей представляем короткий фрагмент из этой книги.
"ОБЪЯСНЕНИЕ В ЛЮБВИ"
…Иногда в Рузу приезжал работать мой давний друг, кинорежиссер Генрих Оганесян. Здесь в начале 60-х он писал сценарий своего известного фильма "Три плюс два" по пьесе Сергея Михалкова "Дикари". Работал необычайно целеустремленно, и в нем порой трудно было признать прежнего "мастера розыгрыша". К примеру, открывают друзья бутылку шампанского, а он: "Не могу. Работаю!"
Впрочем, против природы не пойдешь.
ОДНАЖДЫ ЗА ГЕНРИХОМ ПРИСЛАЛИ МАШИНУ ИЗ КИНОСТУДИИ ИМЕНИ ГОРЬКОГО, и он предложил мне съездить с ним в Москву — за компанию. Называл он меня "сыном Бетховена", и это "усыновление" я терпел еще с юных лет, когда мы жили в Ереване по соседству (в то время он был артистом театра имени Сундукяна).
…По дороге в Москву остановились около какого-то сельмага, где оказалось много хороших товаров, и я купил себе сорочку. С Генрихом я разговаривал по-армянски. Прошли пионеры: "Дядя, на каком языке вы говорите?" Генрих мгновенно "преобразился" в иностранного агента: "Ребята, а где здесь у вас ракетные базы?"
Не успели мы доехать до ближайшего Голицына, как нас "тормознули" двое мотоциклистов: "Документы!". Генрих протянул удостоверение кинорежиссера: "Проверяем бдительность пионеров Подмосковья"…
С Генрихом было легко: многие, даже рискованные шутки сходили ему с рук ("как с гуся вода"). А ведь в те времена все было не так просто.
Вспоминаю, как еще в 1947 году в Москве Генрих подошел ночью к молодому человеку (мы знали, что это чекист в штатском) и, озираясь, доверительно шепнул: "Собираемся взорвать Дом правительства. Ты нам не поможешь?"
Пронесло и на этот раз…
Впрочем, бывали шутки и лирического плана. На перекрестке Генрих обращался к красивой девушке: "Помогите бедному слепому перейти улицу…" А перейдя, целовал девушку: "Спасибо! Я уже вижу"…
Таковым был наш друг Генрих Оганесян. Расхожие легенды о его бесчисленных шутках и проделках не должны исказить его облик как талантливого кинорежиссера, увы, рано ушедшего из жизни. Он не успел раскрыться в полную силу своего дарования (через год после завершения фильма "Три плюс два" его не стало). Эту киноленту по отличной режиссерской работе, богатому подтексту и тонкости характеристик героев считаю одним из лучших образцов жанра лирической комедии, фильмом, имеющим свое лицо.
…С УЛЫБКОЙ ВСПОМИНАЮ ПРЕКРАСНЫЙ ВЕЧЕР, ПРОВЕДЕННЫЙ В МОСКВЕ В ДОМЕ АРАМА ХАЧАТУРЯНА. Было это в 1963 году. Арам Ильич пригласил к себе большую группу армянских музыкантов во главе с министром культуры Армении Робертом Грачьевичем Хачатряном. В тот вечер мы должны были познакомиться с новым произведением Хачатуряна — его Концертом-рапсодией для виолончели с оркестром (запись в исполнении М.Ростроповича под управлением автора). Предполагался также дружеский ужин, и по просьбе Арама Ильича я помогал ему в составлении меню.
Арно сказал: "Я знаю приемы у Арама Ильича. Чтобы было веселее, возьмем с собой Генриха Оганесяна". С этого все и началось…
Когда все собрались, Хачатурян спросил: "Ну как, сперва сядем за стол, а потом послушаем Рапсодию или наоборот?" — "Конечно, сперва послушаем, — немедленно отреагировал Генрих. — А то кто будет на сытый желудок слушать Вашу музыку?" (Арам Ильич изумленно посмотрел на Генриха, но промолчал).
За ужином Арам Ильич то и дело звонил в специальный колокольчик, стоявший на бюро, и просил экономку принести то или иное блюдо или бутылку с минеральной водой.
"Арам Ильич, Вы коммунист?" — в шутку, но внешне серьезно спросил вдруг Генрих Оганесян. — "Да, а что?" — не понял шутки Хачатурян. — "Замашки у Вас какие-то мелкобуржуазные". — "Это принято на Западе", — пытался оправдаться Арам Ильич. — "В том-то и дело, что на Западе", — продолжал "атаку" Генрих…
Арам Ильич это принял всерьез, и весь остаток вечера сам все приносил из кухни (его жена Нина Владимировна в тот вечер отсутствовала).
Вечер удался на славу. Много шутили, смеялись…
Арам Ильич остался очень доволен: "Ребята, вы знаете, я редко смеюсь, но сегодня у меня от смеха болят мышцы живота. Генрих! Как будешь свободен, заходи, вместе пообедаем".
Роберту Хачатряну Генрих Оганесян также очень понравился. Он тут же предложил ему переехать в Ереван и занять должность директора киностудии "Арменфильм". Однако Генрих отказался наотрез. "Сожалею", — сказал министр культуры.
