Неутомимое желание Зория, я бы сказала,
обязательство и долг добиться справедливого решения проблемы Карабаха вынуждали
его много путешествовать по миру. Кстати, благодаря этому его природному
призванию мне посчастливилось встретить Зория в Москве, где он выступал на
мемориальном cахаровском конгрессе по правам человека. Этот международный
конгресс был организован всемирно известным борцом за права человека, ныне
покойной Еленой Сахаровой-Боннэр. Зорий красноречиво и страстно призывал
почетных и известных правозащитников мира делать все, чтобы приостановить
омерзительное намерение Азербайджана выселить армян со своей исторической
родины. Эта агрессивная политика тогда набирала чудовищные обороты с помощью
известной операции «Кольцо». Именно после этой варварской операции
последовали на глазах всего мира систематические окружения армянских сел
Карабаха, брутальное обращение с гражданским населением и принудительная,
насильственная депортация их с исторической земли.
По горячей просьбе Зория Балаяна
сахаровский конгресс поручил известным международным экспертам по правам
человека посетить Армению для встречи с депортированными жителями Карабаха. Мне
представилась честь возглавить эту авторитетную делегацию. Мы брали интервью у
беженцев, которые недавно потеряли родину, потеряли многих своих родных и
близких, пострадали от зверств азербайджанцев. И опубликовали наш доклад,
документируя и выражая наше отношение к этой страшной проблеме.
Это была первая из многочисленных моих
(на момент, когда я пишу эти строки, уже были совершены 78 посещений Карабаха)
поездок в Армению и на историческую армянскую землю — Карабах. Чаще всего
посещала в суровые и тяжкие годы войны, которая бушевала до 1994 года. И все
поездки организовывал Зорий.
В ходе этих визитов мне выпало огромное
счастье познакомиться близко с матерью Зория Гоар, которую в Степанакерте
называли «наша Гоар». Довелось насладиться общением с ней. И вскоре я
убедилась, что имею дело с поистине героической женщиной. В предисловии к книге
Зория я хочу привести несколько историй, которые проиллюстрируют ее
феноменальное мужество, ее страстное желание находиться со своим народом в это
тяжелое время.
МОЯ
ПЕРВАЯ ИСТОРИЯ ПРОИЗОШЛА БУКВАЛЬНО В САМОМ НАЧАЛЕ ЯНВАРЯ 1993 ГОДА. Я и мои
коллеги из Англии и других стран решили на Новый год, проявив нашу солидарность,
отпраздновать Рождество Христово вместе с армянами Нагорного Карабаха. В то
время Азербайджан, использовав весь свой огромный военный арсенал, собирался в
очередной раз предпринять массовые наступления на Карабах. Цель – совершить
этническую чистку армян из своей родины. Поскольку погода была нелетной, а нам
надо было успеть к Рождеству, мы вынуждены были поехать в Карабах на стареньком
автобусе. Вместе с нами ехала мама Зория Балаяна. Она была болезненно бледной.
Как выяснилось, она в Ереване лечилась от пневмонии, но не долечилась. Спешила
в Карабах, где ситуация была очень опасной. Наш дряхлый автобус застрял на
Сараванском перевале. К вечеру накопилось огромное количество машин. Ветер
холодный, температура – минус тридцать градусов, а на ветру – все пятьдесят. И
вот Зорий, сознавая, что все транспортные средства, оказавшиеся в снежном плену
из-за страшной метели, рискуя жизнью, решил в кромешной тьме обойти все машины,
которые не отапливались и в которых были дети и старики. И тащил их в наш автобус,
который хотя и был дряхлым, но зато теплым. Все мы бросились помочь Зорию, и
вскоре весь наш автобус стал своеобразной медицинской палатой. И тяготы эти
длились всю ночь, до вечера следующего дня.
В тесноте я подошла к нашей Гоар и
спросила ее, почему она так рискует. Ведь больная совсем. Воспаление легких. И
в таком состоянии рвется в Карабах, где из-за ракетных ударов «Града»
и бомбежек все находятся в подвалах. И наша Гоар тихо сказала мне, почему она
решила срочно вернуться в Степанакерт. Я ведь еще в прошлый приезд знала, что у
нее во дворе от обстрелов погибли шестеро детей. Вот и сказала она мне:
«Если я, мать Зория, не вернусь в Карабах, то горожане подумают, что дела
наши очень и очень плохи. Скажут «тут что-то не то». И добавила:
«Да еще завтра Рождество. Как же не поехать в Карабах?»
И я подумала: какая удивительно тонкая,
материнская, человеческая мысль одолевает эту женщину, которая сама тяжело
болеет, но настояла на том, чтобы поехать в Арцах. Она возвращается в город,
перемолотый весь нескончаемыми бомбардировками и ракетными ударами. Потом я
узнала: вошла домой и увидела, что все стекла окон разбиты вдребезги. Узнала и
то, что во дворе погибли четырнадцать детей.
МОЯ
ВТОРАЯ ИСТОРИЯ – ЭТО САМА ПАМЯТЬ О МАТЕРИ ЗОРИЯ БАЛАЯНА. Наша Гоар ночевала,
как и весь Степанакерт, в подвалах. Жизнь в них была ужасной, тем более зимой.
Мороз и сырость. Без электричества, питьевой воды. Вместо лампочек горело
газовое пламя. Я сама видела эту подвальную жизнь в Степанакерте. Видела, как
посещают этих мужественных людей мужественные артисты степанакертского театра и
прибавляют им дух, даже юмор. Среди них всегда находилась мать Зория, которая,
повторяю, была больна. Ведь все это происходило на фоне военных действий, на
фоне бесконечных потерь родных и близких, на фоне безжалостного наступления
вооруженных азербайджанцев на невинное гражданское население Арцаха. И вот в
такой ситуации мы готовились праздновать Рождество. Праздник в разгар страданий
и борьбы за выживание.
Моя последняя третья история связана с
тем, что я бывала в Степанакерте, когда Азербайджан в нарушение всех
международных конвенций нападал именно на мирное население и стрелял не только
из ракетных установок «Град». Участились воздушные бомбардировки
запрещенными кассетными 500-килограммовыми бомбами. Я помню тот ужаснейший
день, когда вместе с Зорием Балаяном мы посетили не дом, а целую гору щебня.
Это то, что осталось от двухэтажного дома семьи Самвела Авакяна. Адрес – дом 50
по улице Мхитара Спарапета. Самвел и его брат Сурен, опустив головы, молча
сидели на развалинах бывшего дома. Не трудно было догадаться, о чем они думали.
Еще утром в этом доме играли и веселились маленькие дети Самвела —
двенадцатилетний сын Григор и восьмилетняя дочь Лилит. За малышами следила их
мать Нелли, которая находилась на девятом месяце беременности. Это невозможно
описать.
После вместе с моими коллегами посетили
мать Зория. Она грустно сидела в кресле. Выяснилось, что уже знает о судьбе
Самвела Авакяна. И она сказала, что, думая о трагедии Самвела Авакяна, невольно
вспоминала, как, вернувшись из сталинских лагерей, узнала, что не только она,
но и многие родственники ее были лишены домов, построенных их дедами. И
добавила: «Хотя сегодня никакую трагедию нельзя сравнить с трагедией
несчастного Самвела».
Я ничуть не отхожу от темы предисловия.
Дело в том, что все эти воспоминания о матери Зория Балаяна ярко иллюстрируют
описанные судьбы в его книге «Без права на смерть», которая имеет,
особенно сегодня, огромное значение. Ибо мы видим, как сегодня в мире забывают
о преступлениях Сталина. Дело еще и в том, что, читая книгу Зория, я вижу, как
судьба его самого и его семьи тесно связана с трагическими судьбами миллионов
людей, ставших жертвами марксистско-ленинской идеологии и жестокой тирании
сталинизма.
История семьи Зория является
своеобразным зеркалом, в котором отражается огромный гобелен картины ужасов той
эпохи и создавшей ее идеологии. Дед Зория Ованес, священник храма Амарас,
который я и мои коллеги посещали множество раз, был убит вместе со многими
армянскими священнослужителями Карабаха. Его отец, Гайк Балаян, министр
просвещения (образования), был отправлен на смерть в печально известные лагеря
смерти ГУЛАГа. В книге детально рассказывается, как его мать провела девять
мучительных лет в сибирских лагерях, где пыталась совершить самоубийство.
Однако любовь к двум крохотным сыновьям и надежда на то, что может выжить в
таких страшных условиях, сумела в последний миг победить себя. Была запрещена
даже переписка с ней, и она ничего не знала о своих детях, которые выросли без
отца и матери у легендарного дедушки Маркоса.
…МНЕ
ПОСЧАСТЛИВИЛОСЬ ЧАСТО ВСТРЕЧАТЬСЯ С МАТЕРЬЮ ЗОРИЯ много раз в
суровые и мрачные годы карабахской войны. Она никогда не жаловалась на тяжелые
и многочисленные трудности, которые, собственно, были частью жизни всего народа
Карабаха в те трагические дни. Ее дом, поврежденный осколками от ракет и бомб,
был полон семейными сувенирами, в том числе фотографиями мужа, убитого в
ГУЛАГе, священника Ованеса, убитого в двадцатые годы в Карабахе, портретами Зория
в арктической одежде, когда он работал врачом и жил на Камчатке. Напомню и то,
что наша Гоар, несмотря на все горести, сохранила острое чувство юмора. Кстати,
в качестве комплимента она подарила мне прозвище «Коксаян».
Конечно, книга Зория Балаяна по жанру –
это прежде всего драматическая документальная повесть о трагедии целого народа,
который долгое время назывался «советским», о трагедии самой эпохи,
которую называют сталинской. А то, что в предисловии я в основном пишу о матери
автора книги, есть своя логика и закономерность. Во-первых, наша Гоар является
главной фигурой в повести, и судьба ее проходит красной нитью по всей книге.
Во-вторых, так уж получилось в моей жизни, что лучше всего и глубже всего я
знаю именно любимую мной эту карабахскую женщину, олицетворяющую образ
карабахской матери.
Всякий раз, встречаясь с этой отчаянно
смелой, пожилой, но все еще грациозной женщиной, я чувствовала, что нахожусь
рядом с настоящей героиней. Она была знаковым символом мужества армянского
народа, который непоколебим в решимости не отдавать ни пяди исторической земли.
Вообще я обратила внимание, что в Карабахе особенно женщины, особенно матери
готовы идти на любые жертвы во имя сохранения уникального духовного и
культурного наследия своего народа. Книга Зория Балаяна, посвященная, как уже
говорила, в основном судьбе его матери, это дань уважения не только к своей
матери, но и к миллионам других жертв ужасной идеологии.
Реальная сущность любого тоталитаризма
в любой форме должна быть исследована и зафиксирована в печати для будущих
поколений. Ибо всегда найдутся люди, которые захотят переписать на свой лад
историю, дабы оправдать и обелить темные жуткие преступления, совершенные
тиранами. Известно, что люди, которые забывают о преступлениях прошлого,
обрекают на их повторения в будущем. Джордж Оруэлл напомнил нам: «Тот, кто
контролирует наше прошлое, тот контролирует и наше будущее».
ЕСЛИ
МЫ НЕ БУДЕМ ТЩАТЕЛЬНО ИЗУЧАТЬ И КРЕПКО ПОМНИТЬ О преступлениях,
совершенных в годы тирании в Советском Союзе, мы не только предадим память о
жертвах, но и сделаем грядущие поколения уязвимыми перед новыми преступлениями.
Именно поэтому от всего сердца я приветствую публикацию на английском языке
книги Зория Балаяна и вношу свою лепту почтения к автору, к его матери и отцу,
к его семье и всем, кто готов даже ценой собственной жизни обретать свободу для
народа. Еще четыре века назад мудрый английский поэт Джон Донн писал: «Нет
человека, который был бы как Остров, сам по себе. Каждый человек есть часть
Материка. Часть Суши. И если Волной снесет в море Береговой Утес, то меньше
станет Европа. И также, если смоет край Мыса и разрушит Замок твой и Друга
твоего. Смерть каждого человека умаляет и меня, ибо я един со всем
Человечеством, а потому не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол: он звонит
по Тебе».
Я сама считаю, что те из нас, кто имеет
привилегию жить в условиях свободы, обязаны использовать свою свободу от имени
тех, кто лишен этой привилегии.
Мать и отец Зория Балаяна и миллионы других пожертвовали собой за
приверженность к свободе. Я надеюсь, молюсь и верю, что книга Зория Балаяна
«Без права на смерть» вдохновит всех, кто прочтет ее и тогда будут
ценить свою свободу, используя ее для борьбы за тех, кто в сегодняшнем мире
страдает от тирании и тоталитарных идеологий. Если все мы поступим так, то все
мы осознаем, что жертвы сталинских репрессий не забыты и не будут забыты. Ибо
эта книга Зория Балаяна, как вечная ценность, продолжит напоминать об этом.
