Я ПРОТИВ ВСЯЧЕСКИХ ЗАКРЫТИЙ

Я ПРОТИВ ВСЯЧЕСКИХ ЗАКРЫТИЙ
О грядущих концептуальных реформах в области культуры знают все ее деятели — и меньшинство, которое активно в них задействовано, и большинство, которое всяческие обсуждения обходит стороной. Народный артист РА, художественный руководитель Государственного театра музыкальной комедии им. А. Пароняна, председатель Союза театральных деятелей РА Ерванд КАЗАНЧЯН, судя по всему, предпочитает революцию эволюции.
— Смолоду не принимал никаких революций. А в воздухе постоянно витают разговоры о революционном прорыве в культурном развитии, и для этого, оказывается, надо понемногу прикрыть как можно больше культурных учреждений, которые, как выясняется, камнем висят на шее государства. Я не верю, что мы нищая страна и государство не в состоянии содержать культуру — чего она, бедная, особо требует? Если мы начнем думать так о культуре, театре, храме — ведь амвон в храме и сцена в театре возвышаются над всем, не знаю, для чего мы вообще нужны. Что это за отношение? Так даже думать нельзя, не то что поступать. Я говорю не о чиновниках, а о наших коллегах. Эта страна приложила усилия для создания театров, оркестров, ансамблей танца. Это — достижение и достояние страны. Тот, кому вздумалось что-то разрушать, пускай сначала что-нибудь создаст, посмотрим, как у него получится. Это очень дурная тенденция, особенно сейчас, когда повсеместно в очагах культуры наблюдается большой и серьезный ажиотаж. В этом плане грех жаловаться. Сегодня и государство финансирует, и спонсоры находятся. Кто откажется помочь, если видит, что люди работают?
Закрывать ничего нельзя — наоборот, нужно проявлять серьезное внимание, особенно к очагам культуры, находящимся вне столицы. Почему из регионов уезжают? Людям вечером некуда пойти, нет никакой духовной пищи, особенно в приграничье. Если нам не удастся сохранить там музыкальные и художественные школы, театры на должном уровне, давайте все уедем и покончим с этим. Почему Горисский театр не едет играть в Сисиан, Ехегнадзор, Лачин? Маленькие залы, нет возможности ставить декорации? Пускай соберут детей и читают "Гамлета", какую-нибудь пьесу Шанта, Паруйра Севака, "Тондракийцев" Ваагна Давтяна — пусть люди слушают текст в художественном исполнении. Почему этого не делают? Только в Горисе пять или шесть школ, два или три техникума, филиал педагогического. Если только для них играть по абонементу два раза в месяц, уже вопрос публики частично решен. А еще спектакля три для взрослых — через кассу и пару — в близлежащих селах. Посчитайте — не каждый столичный театр играет в месяц пятнадцать спектаклей.
Тут, конечно, встает вопрос качества, который у всех нас в горле сидит. Бытует даже мнение, что в регионах надо все закрыть, а столичные труппы и ансамбли обязать ездить на гастроли. Недопустимо! Другое дело — марзпет, мэр, министерство, находите выпускников культурных вузов, вызывайте, уговаривайте, отправляйте в регионы. Почему это нас, целый курс, уговорили и отправили в Кафан? Тогдашний секретарь райкома обеспечил жильем. Да чтобы я был марзпетом и не смог решить подобного вопроса?! Поедут, и обнаружится — появились новые силы. Весь вопрос в том, что это надо делать. Каджаранский комбинат чуть ли не Китаю скоро будет помогать. Если директор увидит, что там дело делается, что, не поможет с финансами? Конечно, поможет! А если кому-то неохота этим заниматься, надо сказать: дорогой, ты встань и уйди с этого места, пусть придет тот, кто может.
Я категорически возражаю против всяческих закрытий. Над головой армянского театра собираются черные тучи, и собираются усилиями наших товарищей, наших так называемых коллег — мол, театров слишком много, следует сократить. Людям, выступающим с подобными призывами — речь идет и о столичных, и о региональных театрах, — следует знать: за свою историю армянский театр уже дважды подвергался такому варварству. В первый раз наши театры закрывал султан Гамид, во второй — отец народов, величайший палач Сталин. Кто хочет стать третьим? Кому их лавры не дают покоя, пусть придет и займет почетное третье место!
Что с нами происходит? Не каждый человек имеет право выходить на сцену и острить. Восемьдесят процентов этого юмора вызывает не смех, а слезы. А на каком языке они говорят, ведут передачи — это даже не язык "внутреннего пользования", а уличный жаргон! И этот жанр пользуется сегодня наибольшим успехом у публики. Но на это нельзя ориентироваться. Неужели это — предел нашего таланта, наших возможностей?
Сегодня жизнь такова, но это преходяще. Пройдет — и народ вновь повернется лицом к истинному искусству. Не может быть, чтобы все так и продолжалось, — невозможно. Мы что, должны забыть своих классиков, свое прошлое, сады, которые возделывали наши деды, песни, которые пели нам наши бабушки? Неужели все эти ужимки и есть наше сегодняшнее национальное искусство? А с другой стороны, студенты-филологи университета смотрели у нас Чехова и были очарованы. Спрашиваю: что вас так удивляет, вы что, Чехова не проходите? Оказывается, в программе его нет, на Достоевского отводится четыре часа. Разве это допустимо? Если студентка не в состоянии ответить мне на элементарный вопрос, я всегда спрашиваю: ты сериалы смотришь? — оказывается, смотрит.
Что происходит с нашими телеканалами? Где наше национальное лицо, где люди, личности? Не помню, когда в последний раз видел передачу о Сарьяне, Сарояне, Папазяне. Нам не говорят — вот они, вы! Вы — это Хачатурян, это Кочар, это Исаакян! Мне кажется, это делается специально, как им удается собрать в одном месте столько грязи? Как во всяческой информации, им удается добавить людям больше горечи, еще больше отдалить их друг от друга. Новости начинаются и кончаются — здесь убили, там самолет взорвался. Что же, в этом мире ничего светлого не происходит? Создается впечатление, мы забыли, что значит воспитание человека, устали — будь что будет! Но армянин не может жить без духовности. Я уверен, нет такого армянина, кем бы он ни был, который в детстве не написал хотя бы четверостишия, не мечтал стать актером. И считать, что всем уже на все наплевать, так невозможно думать.
Мне кажется, этот шаткий момент — явление временное. В конце концов, мы должны пройти этот путь, достичь иного берега и увидеть — а что там? Сейчас много говорят о том, что мы сберегли нашу культуру, настало время ее развивать. Что за словоблудие! Сегодня, слава богу, культуру финансируют, то же министерство — подвижки очевидны. Что за необходимость снимать культурные объекты с дотации, сокращать людей? Да, в нашем театре есть люди, которые редко выходят на сцену, но у каждого — 40-50 лет служения театру. И что же, я должен взять их за руку и выкинуть? И такие есть практически в каждом коллективе. Сэкономив копейки, которые они получают, наше государство богаче не станет, но они — часть истории того очага культуры, в котором работают. Их дыхание необходимо, чтобы молодежь видела, кто был до них. Все это — важные вещи, пусть никто не думает, что все началось с него и им же закончится. Неужели до эстрадного откровения — Арменчика — ничего не было?
Конечно, молодым надо давать возможность работать, проявлять себя. В нашем театре за год делает постановку уже четвертый молодой режиссер, и, заявляю с полной ответственностью, им создаются все условия. Дал человеку возможность плыть — не подплывай снизу и не тяни его ко дну. Если руководитель думает иначе, его творчество, дело, которому он, возможно, посвятил жизнь, в одночасье может превратиться в прах. Мы должны знать, кто он, тот, кто придет за нами, кто будет работать и понемногу очертит наше будущее.
Если ты родил пятнадцать детей, почему вдруг решаешь убить пятерых из них? Опекай их — покупай обувь, причесывай, делают что-то не то — требуй, чтобы не поступали так. Какая мать убивает своего ребенка, разве так бывает? В 42-м году, когда исход войны еще не был известен, нелюбезные нашему сердцу коммунисты открыли наш театр и объявили, что мы должны победить и смехом. "Оперный и Сундукяновский — национальные театры, они должны быть на особом финансировании". Хорошо. А мы какой театр, турецкий? Фонд "Линси" потратил миллионы, чтобы крыша Сундукяновского театра не протекала. Теперь оттуда не капает — льет как из ведра. Что это такое? А что говорить нашему театру? К кому только ни обращались — все заняты выборами, им не до этого. Неужели в Армении не останется человека без должности, не останется солдат — все метят в генералы. Труппа уже готова пойти встать перед Домом правительства.
В центре города рушится здание театра, у которого, это признают все, есть зритель. Может такой театр не работать три с половиной месяца? А мы не работаем всю зиму, потому что нет отопления. Нам отключил воду за неуплату наш сосед, с которым у нас общий водопровод — директор гостиницы "Марриотт", который разговаривал с нами по-английски. Кто в нашем доме хозяин? Этот англоязычный мистер? Я не могу объяснить ему, что значит театр с 65-летней историей, в который приходит зритель, и что платить нечем, поскольку мы три с лишним месяца простаивали не по своей вине. Пускай государство лучше думает об этом, а не о сокращениях. Правительство выделило нам 25 миллионов драмов, еще 7 уже было. Но год проходит, а никто и пальцем не пошевелил. Министерство градостроительства не чешется. Даже если дать эти деньги самому некомпетентному человеку, он скажет — начну с крыши. Эти почему-то решили начать с отопления. Я не то что недоволен — оскорблен, этим министром, аппаратом, которых не сдвинуть с места. Придут в ноябре — что-нибудь начнут, потом наступят холода — и все.
Надо не разговоры разговаривать, а дело делать. Я вообще устал от слов. Вот я сейчас говорю и сам на себя злюсь. Не выступай — по телевидению, по радио, на митинге. Ничего нового ты никому не откроешь — все все знают. Можешь что-то делать — работай.