Эксклюзивное интервью "ГА" министра торговли и экономического развития РА Карена ЧШМАРИТЯНА
— Карен Юрьевич, вас случайно не тревожит положение с промышленным производством, отрицательным торговым балансом, экспортом и прочими основными экономическими показателями, причем все это в увязке, в частности, с неблагоприятным валютным курсом? Не требуется ли в новых условиях коррекция экономической политики государства?
— Согласно официальным статистическим данным, по итогам 10 месяцев с. г. по сравнению с аналогичным периодом прошлого года общий объем промышленной продукции в денежном выражении составил 99, 1%, экспорт — 102, 3%, импорт — 120, 9%. О незначительном падении объемов продукции промкомплекса говорить не имеет особого смысла — тем более что с запуском после модернизации фольгопрокатного завода "Русал-Арменал" и вводом в действие некоторых других мощностей мы по итогам года уйдем, так сказать, вверх за 100%. Что же касается объемов экспорта, то в течение года они действительно падали, но сейчас дело выправляется. Хочу также заметить, что объемы экспорта раньше падали с учетом сферы алмазообработки, но по итогам 10 месяцев с. г. даже в ней зарегистрирован прирост в 2, 3%. Большего от экономики, половина которой сегодня стоит перед необходимостью технологического перевооружения, ожидать и не следует. . . Тяжело поднимать химию, где не бывает коротких циклов и коротких денег. Зато в горнорудной промышленности положение весьма стабильное. Сейчас я могу открыть вам небольшой секрет: по договоренности с немецким собственником ЗММК (Зангезурский медно-молибденовый комбинат) в первые два года после приватизации комбината он в случае, если балансовая прибыль предприятия превысит $20 млн, выплачивает в госбюджет РА не только 20%-ный налог на прибыль, но плюс еще 12% от всей суммы полученной прибыли. Не говоря уже о том, что комбинат продолжает проводить политику социально ответственной компании, оказывая помощь в самых разных вопросах по всей республике. А не так давно германский собственник ЗММК выкупил в Берлине здание под посольство Армении и оформил его как дар нашей стране.
Что касается валютного курса, то он, безусловно, оказал влияние на спад темпов роста — в частности, при слабом долларе необходимость для экспортоориентированных компаний нести внутренние расходы в драмах привела к увеличению затрат на единицу продукции. Подобное состояние характерно для всех растущих экономик. Укрепление экономической мощи не могло не привести к укреплению нацвалюты на фоне мирового ослабления доллара. При этом большее, нежели в других странах, давление на доллар и соответственно дополнительная его девальвация объясняются официальными и частными трансфертами в республику. Довольно сложно точно рассчитать траекторию воздействия укрепления нацвалюты на снижение темпов роста того же экспорта, но могу сказать однозначно: наибольшие потери от этого понесли те экспортоориентированные компании, что почти не имели резервов. Более того, в физическом выражении спад экспорта был малозначительным, однако произошло определенное структурное изменение экспорта.
Добавлю к тому, что положение усугубила политика стран-партнеров Армении, общая непредсказуемость ситуации. Так, из-за изменений в России порядка ввоза подакцизных товаров мы на полгода лишились возможности вывоза в эту страну своей продукции. Все время маячат перед нами и транспортные проблемы, постоянно меняющие свой тип и форму. Вот и сейчас из-за осложнившихся между Россией и Грузией отношений мы, в частности, встали перед проблемой вывоза в РФ нашей мясопродукции, которая раньше следовала транзитом по территории Грузии. В результате транспортный фактор приводит к прямому удорожанию экспорта — и в ту же Россию наш вывоз за 9 месяцев с. г. по сравнению с тем же периодом прошлого года составил всего 85%. И наконец, свое воздействие имел и резкий, примерно вдвое, спад мировых цен на молибден. Так что после всего этого иметь по итогам 10 месяцев с. г. прирост экспорта на 2, 3% — не просто хороший, но замечательный результат. И наконец, замечу, что в периоды технологического обновления инвестиционный импорт всегда преобладает над экспортом. Так, у нас сейчас свыше половины всего импорта — это машины и оборудование. Кроме того, значительная часть импорта предназначена для дальнейшего экспорта — я имею в виду толлинговые операции в сферах алмазообработки, легпрома, пищепрома (бутылки, банки).
— Г-н министр, вы подробно обрисовали ситуацию, однако возникает вопрос, какой должна быть в этих условиях роль государства. . .
— Проблема — в повышении конкурентоспособности армянских компаний, создании в них достаточного количества резервов с тем, чтобы они могли противостоять новым вызовам. Таким образом, речь идет в первую очередь о резком улучшении менеджмента и маркетинга отечественных компаний. А во вторую очередь — о возможно большем увеличении посредничества банков в экономике, что значительно амортизирует риски.
— Понятно, что в конечном итоге экономика преодолеет кризис, из горнила которого выйдут более жизнеспособные и современно мыслящие хозсубъекты, однако многие, не сумев перестроиться и изыскать резервы, вряд ли уцелеют. Можем ли мы себе это позволить?
— Поверьте, уцелевших будет подавляющее большинство. Множество армянских компаний уже учатся думать, ищут пути оздоровления, повышают уровень управления, тратятся на маркетинг, на участие в выставках и т. д. — словом, учатся работать по-новому, по-современному. Раньше в их деятельности существовала солидная доля инертности, а теперь они ищут новых партнеров, переориентируют свои рынки сбыта, ведь бизнес всегда движется в сторону наименьшего сопротивления. К тому же из года в год у нас растет удельный вес в ВВП малого и среднего предпринимательства (МСП) , который ныне перевалил за 40%, что превосходит в этом отношении все другие страны региона. А это означает, что кризис будет преодолен значительно легче, ведь малый бизнес в отличие от неповоротливых крупных компаний весьма гибкий и способен быстро и дешево переориентироваться и приспособиться к новым условиям.
— Не заботит ли вас удручающая картина с региональной промышленностью, ведь взглянув, так сказать, на экономическую карту республики, можно убедиться, что, к примеру, целые марзы не имеют ни одного более или менее крупного и более или менее стабильно функционирующего предприятия? Почти весь промкомплекс страны сосредоточен в столице, а редкие исключения типа того же ЗММК лишь подтверждают правило. Мало что слышно и о бывших градообразующих предприятиях — в Чаренцаване, Артике и прочих местах. . .
— Всю эту ситуацию мы получили по наследству, ведь в том же Чаренцаване не заводы строили в городе, а город вырос вокруг предприятий. Эти предприятия и тогда технологически на 2-3 цикла отставали от западных компаний — и их продукция находила спрос только в условиях специфического экономического пространства СССР. Выйдя в мировой океан свободной экономики, множество предприятий обнаружило свою полную несостоятельность — все эти станкостроительные и обувные объединения со множеством филиалов, в том числе и в регионах. Скажу больше: если бы не клиринговые отношения по газу первой половины 90-х годов, когда многие предприятия не продавали, а именно гнали свою некачественную продукцию в обмен на поставки энергоносителей, то число вымерших предприятий еще тогда способно было бы внушить мистический ужас. . .
— Как бы то ни было, а сейчас мы вынуждены, по-вашему, лишь созерцать отмирание некогда мощной промышленности Армении, целых гибнущих отраслей?
— То, что мы имели сильную промышленность, — миф. Подчеркиваю это еще раз. Тогда производился товар для определенного экономического пространства. Исчезло пространство — исчезли и заводы. Я согласен, что тем не менее надо что-то делать. Но что? Строить новые заводы — на это ни одного бюджета у государства не хватит. Реанимировать тот же "Масис"? Глупо, так как ту его обувь сегодня никто носить не будет. Все! Поезд давно ушел. Но при этом истиной является то, что за 10 лет армянская экономика выросла — и количественно, и качественно — в 4 раза. Взять хоть госбюджет, хоть ВВП. И это, заметьте, при всех сохраняющихся неблагоприятных условиях, будь то блокада или политические проблемы.
В случае с неравномерностью промышленного развития выход, на мой взгляд, один — это специализация регионов, причем вовсе необязательно, что, если в том же Гюмри был "Стекломаш", значит нужно идти тем же путем. Фиктивные компании нам не нужны. Предприятия должны создаваться исходя из подготовленного в свое время Минградостроительства РА так называемого Проекта территориального расселения РА. При этом большое значение имеет и качество местной власти, которая должна быть бизнес-ориентирована. Не барьеры нужно создавать для пришедших в регион предпринимателей и инвесторов, а предоставлять им наиболее благоприятные условия, заманивать их, бороться за них. Такие примеры уже имеются, но их пока недостаточно. Кроме того, напомню, что вся господдержка последних лет малого и среднего предпринимательства, так сказать, уходит в регионы.
— А что, кстати, сталось с Программой устойчивого развития Армении, которую готовило ваше министерство?
— Она пока находится в процессе разработки. Хотя это в общем-то небольшой документ, включающий в себя основные принципы и подходы социально-экономического развития Армении, тем не менее это трудоемкая работа.
— Недавно директор одного из уцелевших станкостроительных заводов недоумевал по поводу того, что государство вкладывает деньги в реанимацию ПТУ с тем, чтобы обеспечить экономику рабочими специальностями, ведь мы сегодня столкнулись с нехваткой слесарей, токарей, плотников, электриков и т. д. Директор не понимал, почему государство не заключает прямые договоры с предприятиями, где можно на практике подготовить кадры рабочих специальностей, а всаживает деньги в ПТУ, у которых не осталось ни материально-технической базы, ни соответствующих обучающих кадров. . .
— Полностью согласен с директором. Более того, мы уже приличное время добиваемся именно такого подхода. И вообще без коренного реформирования системы образования мы очень скоро столкнемся с необратимыми негативными последствиями.
— И последний вопрос: когда заработает отечественная инновационная система? Что-то по-прежнему мало что слышно о венчурных компаниях и фондах, технопарках, особых экономических зонах и т. д.
— Относительно венчура нужна законодательная база плюс четкая и эффективная система страхования, чем сейчас занимается Центробанк РА. Что касается технопарков, то их в республике три (два в столице — частный "Виасфер Технопарк" и государственный "Андрон", и еще один со смешанной формой собственности — в Гюмри) , но работают они, мягко говоря, с разной степенью эффективности. В целом могу сказать, что в самом начале будущего года будет утвержден механизм инновационной деятельности, суть которого в том, что на базе НИИ научно-технической информации будет создан Инновационный информационный центр, который объединит в себе все имеющиеся у нас компоненты инновационной системы — Патентное управление, все ноу-хау и т. п. Все это будет классифицировано и доступно для пользователя. Мы доведем до частного бизнеса идею и ключевые принципы государственной поддержки тех из них, кто захочет вступить в эту сферу, а упомянутый центр выступит посредником между создателем и покупателем (потребителем) интеллектуальной собственности. Так, сейчас уже имеется вполне конкретный пример инновационной деятельности, которому государство оказывает поддержку. Я имею в виду программу новой системы клеточной диагностики — создание и применение изотопов — которая родилась в результате сотрудничества нашего Института физики и Дубнинского центра ядерных исследований (РФ). Недавно по этому поводу в НАН РА состоялась представительная конференция. Государство посодействует этой программе, представив ее европейским донорам. Речь идет примерно о 8-9 млн амер. долларов. К этой программе проявляет интерес и частный сектор в лице предпринимателей из сферы медицинского бизнеса.
Menu
