"ТРУДНО ЗАБЫТЬ СМИРНУ"

В начале октября во французском городе Гренобль в рамках столетней годовщины Геноцида армян состоится мероприятие, посвященное трагедии Смирны – Змюрнии (нынешний Измир). Мы встретились с автором проекта Катрин ПУНАРДЖЯН - потомком армян из Смирны, которая рассказала историю своей семьи, а также о том, как она сама, родившаяся и выросшая во Франции, ощутила зов предков, вернулась к армянским корням, к Армении и в конечном итоге посвятила свою деятельность развитию армяно-французских отношений.  

"Маленький Париж Востока"

КАТРИН: "Я не очень хорошо знаю о том, что пришлось пережить моим предкам в годы Геноцида. Бабушка, Ехсапет Бадикян, никогда не говорила о том, что было до Смирны. Они жили в местечке Афьонкарахисар, но когда в 1919 году началась греко-турецкая война, какой-то турок предупредил их, что там оставаться опасно, и они переехали в Смирну. Бабушка уже была замужем, у нее был ребенок, и она была беременна. Она мало говорила о резне, но много рассказывала о Смирне.

Армяне обосновались в Смирне – одном из торговых и культурных центров Малой Азии – с древнейших времен. Уже в 18-19 веках город стал крупным армянским культурным центром. Публиковались книги и журналы, действовали основанные еще в 1799 году женские гимназии Месропян и Рипсимян, а также ряд частных школ. У армянской общины Смирны было четыре церкви, больница и театр. Благодаря своему мультикультурному развитию Смирна была известна как "Маленький Париж Востока". До 1922 года в Смирне проживало около 30 000 армян, говорится на сайте Музея-института Геноцида армян. 

 Почему они кричали в полночь

9 сентября 1922 года в город вошла турецкая армия, а 13 сентября солдаты облили бензином и подожгли множество зданий в армянском квартале и в христианско-европейской части города. Спасаясь от пожара, люди столпились на набережной. Их плотно оцепили турецкие солдаты, оставив несчастных без пищи и воды. По свидетельству очевидцев, множество греков и армян умерло от голода и жажды, некоторые бросались в море, дабы избежать мучений. Чтобы заглушить крики христиан, постоянно играл турецкий военный оркестр.

Из рассказа Эрнеста Хемингуэя "В порту Смирны" (в те годы писатель работал корреспондентом одной из американских газет и стал очевидцем резни): "Очень удивительно, что кричат они всегда в полночь. Не знаю, почему они кричали именно в этот час. Мы были в гавани, а они все на молу, и в полночь они начинали кричать".

КАТРИН: "Бабушке удалось спастись на корабле. Но многие погибли, в том числе мой дед. Еще до пожара турки врывались в дома греков и армян и уводили мужчин, запирая их в казармах. Через несколько дней всех вывезли из города и убили. Бабушка осталась вдовой, с ребенком, сестрами, матерью и малолетним братом. Она рассказывала, что, когда начался пожар, дул очень сильный ветер и огонь быстро перекинулся на все дома. Пожар продолжался 4 дня…"

"Целью пожара было стремление заставить христианское население навсегда покинуть город. Кварталы были переполнены десятками тысяч трупов греков и армян. А те, кто безуспешно пытался найти спасение на военных кораблях, утонули в море" (сайт МИГА).

Из рассказа Эрнеста Хемингуэя "В порту Смирны": "Невозможно было уговорить женщин отдать своих мертвых детей. Иногда они держали их на руках по шесть дней. Ни за что не отдавали. Мы ничего не могли поделать. Приходилось в конце концов отнимать их… (…) Трудно забыть набережную Смирны. Чего только не плавало в ее водах. Впервые в жизни я дошел до того, что такое снилось мне по ночам".

Турки вначале не позволяли иностранным кораблям приблизиться и помочь беженцам, однако затем, под давлением мировых держав, разрешили эвакуацию. К берегу подплыла греческая флотилия. Согласно принятым данным, всего было зарегистрировано 400 000 беженцев из Смирны. Количество убитых варьируется от 60 тысяч до 260 тысяч; источники говорят о 183 тысячах погибших греков и 12 тысячах армян.

Как писал Уинстон Черчилль, "Кемаль отпраздновал свой триумф превращением Смирны в пепел и истреблением целых христианских населений".

 С детьми – только на армянском

КАТРИН: "Семья разделилась, они сели на разные корабли. На греческом корабле бабушка добралась до Салоник, где были  организованы лагеря для армян и греков. В этом лагере и родился мой отец, они жили там до 1928 года. Работы в Греции не было, их никак не интегрировали в общество, просто говорили, мол, живите в лагере и ждите. Брат бабушки, который был единственным выжившим мужчиной в семье, решил поискать счастье во Франции. Найдя там себе работу, он вывез родных. Они приехали сначала в Марсель, потом в Лион, оттуда в Гренобль.

О родственниках со стороны матери я знаю мало. Семья жила в местечке Ушак, это рядом со Смирной. Они также попали вначале в Грецию, а когда маме исполнилось 18 лет, переехали из Пирея во Францию. Здесь мои родители и поженились.

В семье говорили на трех языках: армянском, французском, греческом. На турецком говорили взрослые, когда хотели скрыть что-то от детей. Катрин вспоминает, что, когда собирались за столом, бабушка со взрослыми говорила на турецком, а с детьми - только на армянском: "Мне кажется, у нее не получалось с нами говорить на турецком. Мы понимали армянский, немножко турецкий. Знали, что мы не французы. Бабушка  ничего не рассказывала нам о прошлом, но всегда очень резко и агрессивно реагировала на все, что было связано с Турцией. Она только часто повторяла, что Смирна была раем. Отец мой родился в Греции, по-армянски не говорил. Поэтому мы вообще не понимали, кто мы, что за семья. И естественно, хотели быть похожими на тех, среди которых жили, на французов. Так было легче", говорит Пунарджян.   

В поисках себя

Когда Катрин было 18 лет, она начала читать про Геноцид – хотела понять, откуда корнями ее семья, хотя к тому времени все они стали настоящими французами. "По обрывкам фраз в семье я, как пазл, складывала картинку произошедшего с моими родными. Затем решила записаться в Центр армянской культуры (Maison de la Culture Armenienne), чтобы выучить язык", говорит она. Но не получилось: уроки были раз в неделю, и этого было недостаточно.

КАТРИН: "Я училась на факультете философии, и моя дипломная работа была связана с Арменией. И хотя я не знала армянского, мне нужны были материалы, и я поехала в Париж,  в Институт восточных языков, где изучала восточный и западный  диалекты. Там записалась в армянскую организацию. Это было начало 80-х, когда произошли события, связанные с АСАЛА, еще больше подстегнувшие мое желание поближе узнать Армению. Потом я увидела объявление в газете, что Дом армянской культуры в Гренобле ищет менеджера. И поняла, что пришло время вернуться. 5 лет я проработала там. За этот период несколько раз ездила в Венецию, к мхитаристам, брала уроки армянского. Я также состояла в организации "Земля и культура", ездила волонтером в Сирию, в Кесаб, где мы работали на восстановлении церкви.

Впервые в Армении. Советской

В 1983 году Катрин Пунарджян впервые посетила Армению. Но от этой поездки в советскую республику у нее остались странные впечатления. "За нами постоянно кто-то следовал. Говорить друг с другом мы могли только на ходу, останавливаться не разрешалось. Брат моей бабушки к тому времени уже жил в Ереване, у меня были и знакомые, перебравшиеся сюда из Франции. Когда я хотела пригласить их к себе в гостиничный номер, мне не разрешили – встречаться можно было только на улице", вспоминает она. 

Но  этот визит все равно еще больше привязал ее к Армении. Катрин продолжала работать в гренобльском "Мезоне", организовала множество мероприятий. В 1988 по программе обмена приехали 2 учителя из Армении, с которыми она подружилась. Но уже наступали тревожные и страшные времена: "Это было в начале марте, и я хорошо помню, как мы вместе с ними узнали о событиях в Сумгаите. Ловили новости по радио, по телевидению…"

Потом наступил черный декабрь. Землетрясение…    

"Я наконец нашла свое место"

КАТРИН: "С организацией SOS Armenie мы собрали помощь – одежду, продукты - и я повезла груз в Армению. Царил хаос, практически не было никакой организации работ, ситуация была тяжелейшая. Но в тот своей приезд я наконец поняла, что нашла свое место. То, что я делала раньше, не давало ощущения удовлетворенности. И только в этой тяжелой ситуации я обрела себя.

Вернулась в Гренобль и поняла, что не могу больше просто так работать в Доме культуры. Подала заявление об отставке. И тут ко мне обратилась организация "Врачи мира", они искали координатора-администратора своей деятельности в Армении. Ехать нужно было очень быстро. Я сразу согласилась и вылетела вместе с группой врачей-психологов, которые работали с детьми, а также обучали местных врачей  Медики приезжали и уезжали, а я оставалась. Провела там год и три месяца. Было очень тяжело. В доме, где мы работали, жили беженцы из Баку. Мы подружились с ними, помогали.

Именно в тот период возникла идея открыть в Ереване центр обучения  французскому языку. Это было очень актуально, потому что, отправляя армянских врачей в Париж на стажировку, мы стояли перед выбором: посылать хороших специалистов или тех, кто владеет языком? Остановились на специалистах, но они должны были выучить язык. Когда я увидела их учебники, просто ужаснулась: Ленин, совхоз, колхоз... Я поняла, что это важно и я могу это сделать". 

 Франс Формасьон и др.

Возвращаясь домой, Катрин встретила в самолете  депутата из Гренобля Ришара Казнава, которому рассказала о своей идее. Он обещал помочь. Она подготовила программу, представила в госструктуры. Одобрили. Так в 1992 в Ереване появилась организация "Франс Формасьон", действующая до сих пор. Летом ее сотрудники организуют уроки еще и в Гаваре и Севане, который, кстати, является побратимом Гренобля.

"Франс Формасьон Интернасиональ" – первый специализированный центр ускоренного обучения французскому языку в Армении. Основан 11 мая 1992 года действующей во французском Гренобле организацией "Армения: обмен и содействие" ("Armenie, Echange et Promotion"). Создание Центра стало возможным благодаря поддержке регионального совета провинции Рон-Альп, Главного совета департамента Изер, мэрии Гренобля и Посольства Франции в РА", говорится на сайте организации.

"Франс Формасьон" не только быстро и эффективно обучает языку. Ежегодно в апреле проводится праздник франкофонии, организуются 4-годичные курсы, после окончания которых участники направляются в летние клубы франкофонии, преподаватели также периодически выезжают в районы Армении и проводят там уроки французского. В Гаваре у них 140 учеников, в Севане - 90. На все это Центр получает финансирование из Франции. "Франс Формасьон открылся в мае 1992, и в тот же год открылось Посольство Франции в Армении. И мы сразу начали сотрудничать. Например, по заказу посольства часто посылали учителей французского в различные учреждения", - вспоминает Катрин.  

"Не хочу туда ехать..."

Новых задумок у нее не так много, главное - продолжить то, что уже  делается. В нынешнем году они уделяют больше внимания мероприятиям, посвященным 100-летию Геноцида. Вечер, посвященный событиям в Смирне, Пунарджян готовит посредством организации "Армения: обмен и содействие". Катрин считает, что о Смирне говорится и пишется мало – "возможно, потому, что это было уже в самом конце Геноцида. Но мы хотим показать, что трагедия продолжалась до 1922 года". Последний вопрос Катрин Пунарджян: "Не хотите поехать в Смирну?" - "Нет, что -то меня удерживает. Я боюсь ехать в Турцию". И я точно знаю, что именно ее удерживает: - то же самое, что меня саму и еще очень многих армян, пока еще не нашедших в себе достаточных душевных сил, чтобы ступить на землю Эргира.

Трагедия Смирны стала последним эпизодом Геноцида армян. Сегодня Смирна-Змюрния называется Измиром, подавляющее большинство ее жителей – турки.  А в армянском Спюрке рассказы о трагедии прекрасного города передаются из поколения в поколение, став неотъемлемой частью семейных историй и летописи Земли Армянской…

Ереван - Гренобль - Марсель