СОВЕТЧИКИ НЕДОГОВАРИВАЮТ, А НЕКОМПЕТЕНТНЫЕ РАЗРУШАЮТ

Армен ТРЧУНЯН, доктор биологических наук, профессор, член-корреспондент НАН РА:

- Сейчас в обращении находится проект закона "О высшем образовании и науке", который содержит много нововведений. Но насколько они обоснованны? В октябре предварительный вариант закона был направлен в ЕГУ и обсуждался на заседании ученого совета. Тогда университет представил достаточно большой список вопросов и предложений с важным резюме: закон следует снять с обсуждения. Нам ответили, что закон будет пересмотрен, дополнен и изменен. Сейчас в обращении находится переработанный вариант закона. На ближайшем заседании ученого совета ЕГУ он будет обсуждаться снова. Создана рабочая группа во главе с академиком Казиняном.

Что нас тревожит? Во-первых, те преобразования в вузах, которые предлагаются, недостаточно обоснованны. Использованы какие-то положения из зарубежного опыта, которые совершенно не приемлемы в наших условиях. Многие предлагаемые нововведения либо необоснованны, либо преждевременны.

Очень важно и то, как будет осуществляться управление вузами. Предлагается новый вариант создания советов по управлению вузами, в которых опытные специалисты фактически не будут иметь решающего голоса. При этом говорится, что в советах по управлению вузами будут представители заинтересованных организаций, но что это за организации и почему будут заниматься управлением вузами, если они не способствовали развитию высшего образования в Армении? В зарубежных - например, в американских -  университетах, такую роль играют организации, которые внесли значительный вклад в развитие данного вуза. Но мы не знаем таких примеров в Армении, никто не способствовал развитию, например, ЕГУ.

Другой важный вопрос - финансирование высшего образования и науки. Финансовые вложения государства в эти сферы должны быть значительно больше, и в законопроекте должен быть указан процент государственного финансирования государственных вузов. Иначе говорить о повышении качества образования нет смысла.

Другая проблема связана с наукой. В законе науке и научным исследованиям отводится второстепенное место. Непонятны новое предложение по изменению системы ученых степеней и введение одной неопределенной степени: доктор. Такого нет нигде. В зарубежных университетах доктора бывают разные. Нет единой ученой степени PHD, только в Англии 8 ученых степеней. Создается впечатление, что авторы законопроекта ознакомились с зарубежным опытом весьма поверхностно, но при этом спешат перенести его в наши условия. Нужно сохранить и первую, и вторую ученую степень. В наших условиях это обеспечивает дальнейший рост научных кадров и углубление научных исследований. Разумеется, с научными степенями должны быть связаны и ученые звания. Об этом в законе ничего не сказано. Предполагается, что ученые звания отменяются. То есть эксперименты с научным сообществом продолжаются.

Мы повторяем ошибки 90-х годов, когда ученые звания отменили, но потом поняли, что их надо вернуть. Тут два аспекта. Ученые звания, как и степени, решают проблему роста кадров и замещения вакантных должностей в вузах. К тому же надо учитывать, что система высшего образования в Армении не может быть изолированной. Если во всех странах, с которыми мы сотрудничаем, сохраняются и ученые звания, и степени, то как развивать сотрудничество, если различия в статусе ученого в одностороннем порядке отменяются?

Исключительно важная проблема связана со статусом Академии наук. Мы обязаны сохранить НАН, но реформы необходимы. Проблем много, и их надо решать, но должна быть разработана дорожная карта - что делать и как.

В Армении есть научные кадры, работающие на международном уровне. И таких ученых нужно серьезно поддерживать. У нас всегда была проблема с материальным и моральным поощрением ученых и работников системы образования. И шагов к решению этой проблемы не предпринимается. Есть и другой вопрос, касающийся общественной активности ученых и работников вузов. Ученые прекрасно знают проблемы, но говорят о них редко, поскольку не видят перспектив их решения. Но никто и не спрашивает, какие у нас проблемы и какие решения мы предлагаем.

Айк САРКИСЯН, доктор физ.-мат. наук, профессор, директор Инженерно-физического института РАУ:

- Проблема в том, что ни разу за все годы независимости Армении государство не попыталось понять, зачем нужна наука этой стране, каковы ее функция, роль. Все это время наука воспринималась государством как некая бутафорная компонента цивилизованного общества. Поэтому власти не рассматривают науку в контексте стратегической составляющей безопасности государства. Так и не была понята элементарная вещь: если в государстве уничтожается наука, то полностью уничтожается образование. А если уничтожается образование, нация теряет иммунитет и превращается в абсолютно беззащитную систему, подверженную очень серьезным внешним угрозам. Ни разу не было серьезного диалога реально работающих ученых с представителями госструктур. Обычно все заканчивается разговорами, напоминающими застольные речи, и декларациями на уровне тостов. Как следствие - работающие ученые предпочитают не иметь дела с государством, стараются существовать максимально автономно, а молодое поколение, видя бесперспективность ситуации, стремится уехать из страны. Идет постоянный отток молодых специалистов. Нужна объективная, открытая и серьезная дискуссия о роли науки в Армении.

И уж точно недопустимо считать, что наука должна создавать технологический продукт, который можно коммерциализовать. Но в том, что откровенным авантюристам было позволено все эти годы лгать и вводить общество в заблуждение, есть и вина ученых. Сегодня основная роль и функция науки в Армении - сохранить хотя бы остатки той образовательной системы, которая нам досталась в наследство от СССР. Нужно привести школу в нормальное состояние, хотя бы приблизить ее к требованиям вуза, а уже потом те, кто занимается наукой и преподает в вузе, будут тащить студентов на передний край науки, потому что основная функция вуза - это учить молодого специалиста самостоятельно работать с научной литературой. Если же ты сам отстаешь, не публикуешься в серьезных международных изданиях, не участвуешь в серьезных конференциях, то автоматически оказываешься на обочине, а твои студенты будут отставать еще больше. В итоге деградирует вся система.

Когда британцы начали создавать два самых важных направления, многие не понимали, что делают люди, которые тащат какие-то шланги по территории Оксфордского университета. Говорили: уберите отсюда этих дураков. А потом оказалось, что была создана объединенная система ПВО Великобритании, благодаря которой немцы не смогли вторгнуться на Британские острова. Но, чтобы это понять, люди из власти должны иметь соответствующий образовательный ценз, интеллектуальный уровень - то, чего, к сожалению, у нас давно нет. Поэтому они не знают, какие задачи ставить.

А авантюрные разговоры о коммерциализации науки - это вообще отдельная тема. Бывший премьер-министр Армении Карен Карапетян говорил ученым: скажите, как сделать, чтобы мы не давали вам денег, а вы занимались наукой и оставили государство в покое. Как можно к такому человеку относиться серьезно?

И наконец: американская и наша системы образования - совершенно разные вещи. Адаптировать нашу систему под систему американскую - значит все разрушить. Их советники, заваливающие нас своими рекомендациями, многого недоговаривают. Например, Массачусетский университет, который вроде самостоятельный, посредством различных грантовых программ со стороны государства получает огромные государственные субсидии. Но о том, что американским вузам дают субсидии (Минобороны, энергетики, Институт здоровья и т.д.), западные советчики умалчивают, говоря нам, что вузы должны выживать сами. Естественно, они просто уничтожают конкурентов. А наши, полуграмотные, автоматически это дублируют и начинают все уничтожать. Поэтому нужно, чтобы научное сообщество наконец хоть раз прямым текстом это сказало.

Армен ТРЧУНЯН:

- Разумеется, виновата не одна сторона. Виноваты и те, которые ничего не делают, но задерживаются в науке за счет активно работающих ученых. Проблемы есть и в научном сообществе, и на уровне государственного управления. Бесперспективные должны освободить место для активно работающих. Если мы считаем себя элитной частью общества, а ученые - это элита, то должны взять на себя ответственность за состояние дел в этой сфере. Когда мы решим наши внутренние проблемы, к нам будут больше прислушиваться. Составить адекватное представление о результативности ученого нетрудно. Достаточно иметь доступ в Skopus, например, я прекрасно знаю всех ученых Армении и все, что у нас производится. Конечно, я против того, чтобы науку оценивали только по товарам. Товар - это не научная категория. На это есть производство. А состояние науки оценивается по уровню публикаций. Открытая база есть, все известно. Но как эта база используется? Мы надеялись, что государственные структуры решат этот вопрос, что будет внедрена система, обеспечивающая разный уровень заработной платы хотя бы для активно работающих ученых. Но уравниловка сохраняется.

Виктория АРАКЕЛОВА, профессор Института востоковедения Российско-Армянского университета:

- На сегодняшней встрече я, кажется, единственный представитель гуманитарной науки. И на фоне уже сказанного коллегами отмечу, что ситуация в сфере гуманитарных наук гораздо драматичнее, чем в естественно-научном поле. Этому есть ряд объяснений, но отнюдь не оправданий. В отношении гуманитарного поля всегда существовала масса порочных мифов-клише, в частности, о размытости параметров оценки гуманитарного знания, что умело используется в условиях нездоровой конкуренции. Подобно тому как само гуманитарное знание воспринимается на популярном уровне как более доступное в силу иллюзорной доступности его метаязыка, в научном поле Армении зачастую - уже целенаправленно - размываются параметры оценки продукта гуманитарной науки. Это обращает нас сразу к нескольким проблемам: провинциализма в гуманитарной науке, имитации научной деятельности, профанации здоровых начинаний, то есть ко всему тому, что превращает гуманитарное научное поле Армении в зону комфорта для кого угодно, кроме собственно людей науки.

Неизбежно возвращаюсь к неоднократно озвученному посылу: у науки есть только одно - международное измерение, и именно в этом измерении все акценты прекрасно расставлены. Поверьте, даже если мы отстранимся от наукометрических параметров, в кругах авторитетных ученых все знают, кто есть кто. Авторитет ученого на международной арене, профессиональный и даже человеческий, - замечательный показатель его реального статуса. Он формируется исключительно как результат реального вклада в науку и, как правило, не противоречит формальной, пусть и не всегда совершенной наукометрии.

Нужно отметить, что за прошедшие годы в Армении делались попытки внедрения абсолютно верных тенденций, что, безусловно, заслуга Комитета по науке. Это и система оценки эффективности ученых (Топ-100) и целевое финансирование научных групп. Но каким образом в конечном итоге эти разумные, правильные инициативы оказались профанированными? А профанация однозначно заметна, во всяком случае в гуманитарной сфере. Речь, в частности, идет и о последних списках ТОП-100, включающих наряду с рейтинговыми учеными имена, явно попавшие туда по недоразумению. Речь идет и о проблеме субъективности экспертной оценки, когда проект видного ученого, чье экспертное мнение учитывается при утверждении научных проектов в Европе и России, получает негативную оценку местных экспертов. Последнее поднимает вопрос квалификации и непредвзятости самих экспертов.

Вопрос отнюдь не праздный: каким образом отличные инициативы, направленные на оздоровление научной среды, на поддержку ее эффективно работающего сегмента, способные сделать честь любому научному сообществу, оказываются у нас в конечном итоге дискредитированными? Было бы неверным ставить это в вину собственно Комитету по науке, который инициировал эти начинания именно с целю оздоровления научной среды и оптимизации работы ученых. Речь явно идет о системной проблеме в нашем обществе, возникшей вследствие запущенного еще в ранние 90-е процесса негативной селекции, укоренившейся за три десятилетия чуть ли не повсеместно. Именно она привела к системным сбоям, искажению ценностного ряда и моральных ориентиров, в том числе и в науке.

Вообще проблема морали и этики в научной среде болезненная, но архиважная тема, обходя которую невозможно качественно изменить ситуацию. Некогда ученый воспринимался в нашем обществе как представитель элиты. Понятие "честь ученого" было отнюдь не пустым звуком - с вытекающими отсюда степенью личной ответственности за дело, моральным обликом, особым форматом поступков, общения, речи... Искажение научного поля - следствие профанация самого понятия "ученый" и, соответственно, научных степеней и званий, статуса человека науки в обществе и т.д. Без императива морали в научном сообществе результаты любого положительного начинания будут принимать искаженные формы. Это может звучать несколько абстрактно, но, уверена, озвучивать это необходимо. Достоинство ученого должно быть защищено не только государством, но и самим научным сообществом, его сплоченностью и готовностью отстаивать не только интересы науки, но и морально-этическую атмосферу в академической среде. Наука должна перестать быть полем для авантюризма людей с сомнительной репутацией, взлетающих по карьерной лестнице на чужом дивиденде, - подобное возможно исключительно в атмосфере, где понятие "профессионализм" последовательно и целенаправленно искажалось.

Большая наука, качественный научный продукт - всегда результат здоровых научных амбиций ученого, его подлинного интереса к предмету изучения. Это не связано с конкурентным полем, его может не быть в принципе. Это далеко не всегда связано с поддержкой ученого и адекватной оценкой его труда, хотя сказанное вовсе не означает, что таковой не должно быть. Речь идет о профессиональных устремлениях, от которых настоящий исследователь не отказывается ни при каких обстоятельствах, примером тому - достижения отдельных ученых в блокадные 90-е.

Очевидно, однако, что только пассионарность и принципиальная позиция отдельных ученых не могут быть гарантией системного развития науки в целом. Для этого необходимо законодательно закрепить систему научной иерархии, которая бы строилась исключительно на реальном вкладе ученого в науку. Это обеспечит создание благоприятной рабочей среды, закрепит статус ученых, которые выводят армянскую науку на международный уровень, в конце концов, защитит реально работающих ученых от интриг околонаучного поля. Речь вовсе не идет о том, что поддерживать следует некую элитарную часть ученых с высоким рейтингом. Система науки - многоуровневая, и состояться в целом наука может лишь тогда, когда работают все уровни, но работают эффективно и в здоровой профессиональной среде. Благо образцы подобной среды - острова эффективной работы коллективов ученых - есть и в гуманитарной сфере, как, например, Институт археологии и этнографии НАН или Российско-Армянский университет. Будущее - именно за подобными структурами.

Наира АЙВАЗЯН, доктор биологических наук, директор Института физиологии НАН РА:

- Большинство академических институтов, так или иначе, вовлечены в образовательные программы. Институт физиологии во многих этих программах активно участвует, но это практически не учитывается государством. В новом законопроекте говорится о том, что высшее образование должно быть тесно связано с наукой, и это правильно. Но связь не должна быть искусственной. Ни к чему хорошему это не приведет.

Новый законопроект в основном ориентирован на высшее образование, собственно науке не уделено должного внимания, она рассматривается главным образом в плане сотрудничества с высшим образованием. Но даже эта часть расписана сыро. Пугает то, что нам предлагается изменить статус государственных организаций и сделать их общественными. Во время обсуждения законопроекта мы пытались рассмотреть этот вопрос, но создалось впечатление, что все наши предложения и поправки просто не хотят учитывать.

Например, вариант перехода академических институтов в вузы. Об этом прямо не говорится, но подразумевается. Тут возникают вопросы. У меня есть договорные обязательства с 5 вузами, для которых наш институт является практической базой. Почему я должна выбирать? Мы в состоянии обслуживать несколько вузов, которые хотят с нами сотрудничать. Во всех развитых странах для аспирантов выделяются определенные средства, что позволяет заниматься научной деятельностью в том или ином институте. Речь идет о естественных науках.

Создается впечатление, что этот законопроект разрабатывался людьми, имеющими некоторый опыт, связанный с системой образования, но очень далеких от науки. Я полностью разделяю высказанные здесь опасения относительно собственно научной деятельности. Очевидно, что академическая наука будет каким-то образом реформироваться. Но, если речь идет о расформировании академии, это означает, что государство признает свою неспособность к реформам. Необходимо проводить политику, позволяющую совершенствовать эту систему, а не разрушать ее.

Армен ТРЧУНЯН:

- Искусственное разделение науки на вузовскую и академическую загоняет проблему в тупик. Наука едина, и вузы должны заниматься исследованиями на высоком уровне, причем при активном участии академии. Безусловно, время предъявляет новые требования, поэтому надо создать группу, которая разработает серьезные шаги по интеграции науки и образования. Я всегда говорю о том, что мы не можем готовить кадры по 200 специальностям. Надо определиться с приоритетами как в плане подготовки кадров, так и научных исследований. Но мы почему-то выбираем именно те направления, которые трудно или практически невозможно развивать. Армения не имеет больших ресурсов, в том числе и финансовых. Поэтому их надо использовать эффективно и выбирать те направления, которые имеют реальные перспективы развития. Во многом это связано с наличием научных кадров. Но у нас даже нет базы данных по ученым республики. Министерство образования и науки так и не удосужилось это сделать.

Хачатур МЕЛИКСЕТЯН, доктор геологических наук, директор Института геологии НАН РА:

- В целом новый законопроект недоработан и содержит много противоречий. Можно сказать, что он основан на нескольких ложных постулатах. Один из них: на Западе нет академий наук и докторских степеней. Но эти представления не соответствуют действительности. Академии наук существуют и в США, и в Германии, и во Франции. Что касается ученых степеней, то докторская как вторая степень не существует только в Великобритании, в остальных странах Запада она есть. Когда законопроект в его первой редакции был отправлен в академию на обсуждение, мы подробно расписали эту проблему. Во второй редакции об этом вообще не упоминается. Конечно, термин "кандидат наук" неудачный и вызывает путаницу. Мы предлагали назвать первую степень "доктором", а вторую - "облитерированным доктором". Не будем забывать, что сегодня много случайных людей получают кандидатские степени. Среди докторов наук их меньше. Те ученые, которые не следят за новыми публикациями, оказываются на обочине. Очень важно сохранить научные школы, обеспечить передачу знаний молодым. Если взять, к примеру, наш институт, то у нас были замечательные ученые, сумевшие создать свои научные школы.

Что касается будущего академии, то, согласно новому законопроекту, академия потеряет нынешний статус, что не только унизительно, но и чревато негативными последствиями. Сначала нужно разработать новое постановление о статусе академии и только потом думать об отмене старого. Не надо забывать, что академия была создана в Армении в 1943 году, в разгар Второй мировой войны, и сыграла огромную роль в развитии Армении. Если наше общество еще не полностью деградировало, то в этом большая заслуга академии, ученых и вузов. Что касается определения эффективности работы ученого, то это очень сложный вопрос. Есть авторитетные ученые, которые с возрастом перестают активно работать, но все еще имеют серьезный потенциал. Их знания и опыт можно и нужно эффективно использовать. Нельзя их просто так увольнять. Особого внимания требуют проблемы плагиата, фальсификации наукометрических показателей и попытки искусственного повышения рейтинга. Нужно провести всеобщую аттестацию как в вузах, так и в академии, чтобы отделить работающих людей от неработающих.

Теперь относительно законопроекта. Предполагается, что у нас будут внедрены некоторые западные модели. Но при этом не учитывается финансирование науки и образования. Два года назад у меня в гостях был директор Изотопного исследовательского центра Шотландии, который обслуживает все изотопные анализы в геологии и геохимии. Когда я ему сказал, что у нас в институте была изотопная лаборатория еще в 1956 году, он был в шоке. К сожалению, это в прошлом. А сегодня мы полностью зависим от наших западных партнеров. В советское время у государства были четкие приоритеты. Прежде всего - ВПК. Сейчас ситуация не вполне определенная.

Левон ЕПИСКОПОСЯН, доктор биологических наук, профессор:

- Создается впечатление, что законопроект писал чиновник с советским менталитетом. Специфика условий Армении должна учитываться. Нельзя упразднять две научные степени. Это все-таки фильтр. Нельзя докторскую диссертацию защищать так же, как кандидатскую. И нельзя заставлять зрелого ученого писать 200-300 страниц, чтобы получить степень доктора. Пусть будут 2 серьезные публикации, этого достаточно. По поводу подготовки кадров скажу, что законопроект закрепляет эту функцию за вузами. А я считаю, что подготовкой кадров должны заниматься и научные учреждения. Аспирант должен приносить деньги. Так написано в законопроекте. Деньги должны быть и в гранте.

 Мы всегда выступаем в качестве донора. Талантливые молодые ученые уезжают. Но мы никогда не выступаем в роли реципиента. К нам не приезжают аспиранты. Надо сохранить хотя бы хорошо работающие научные коллективы. Но для этого нужна не только поддержка международными грантами, но и поддержка государства. Ни один армянский фонд в США не дает деньги на учебу и научные исследования армян, живущих на родине. Мы получаем деньги от этих фондов только на поездки. Давно назрела необходимость создания мощного армянского фонда. Мы часто говорим, что у нас плохо с высшим образованием, но забываем о школе. Когда я отбираю студентов для моей лаборатории, то вижу огромные пробелы в школьном образовании. Что касается базы данных, то она в Госкомитете по науке есть. Но там имена только тех, кто вовлечен в научную деятельность и финансируется комитетом.

Армен ТРЧУНЯН:

- Я не раз говорил о том, что надо установить четкие критерии для тех, кто участвует в академических выборах. Сегодня членом-корреспондентом может стать человек, который имеет научные результаты, а действительным членом - получивший международные результаты. Разве это критерии?

Левон ЕПИСКОПОСЯН:

- В том, что сегодня происходит с академией, виновата сама академия, которая не провела ни одной мало-мальски заметной реформы. А это признак застоя. Мы недовольны тем, что с учеными не считаются, но ведь это так потому, что мы разобщены. Когда возникали проблемы, не было случая, чтобы директора институтов собрались и вместе подписали письмо. А это было бы проявлением силы. В создавшемся положении виноваты обе стороны - и правительство, и научное сообщество. Что касается дилетантизма, о котором здесь говорилось, то он - распространенное явление не только в сфере общественных наук, но и естественных.

Арсен АРАКЕЛЯН, доктор биологических наук, директор Института молекулярной биологии НАН РА:

- Есть несколько стереотипов, от которых наше правительство должно отказаться. Наука не может кормиться за чужой счет. Если не хотите кормить свою науку, будете кормить чужую. Гранты - это механизм расходования государственных денег на научные исследования. Любая страна тратит свои средства на научные исследования. Разговоры о том, что можно развивать науку только за счет грантов, неприемлемы. Такие порочные подходы становятся причиной утечки умов. И если армянский ученый окажется за рубежом, эти грантовые фонды станут для него более доступными. Нужно отказаться от двух заблуждений - никакая организация не будет кормить нашу науку. И не нужно думать, что ученый должен работать только на энтузиазме. Ученый должен достойно жить и быть примером для общества. А правительство должно наконец понять, зачем нужна наука Армении, как ее финансировать и чего ждать от нее. Времени на раскачку уже нет.

Круглый стол провели Гаянэ САРМАКЕШЯН, Зара ГЕВОРКЯН, Тигран МИРЗОЯН