"СКУЧНО УМНИЧАТЬ СРЕДИ СВОИХ И ДЛЯ СВОИХ…"

Я спрашивал, собеседник отвечал. Часто категорично. Лицо, известное многим неармянам, а уж армянам известное хорошо, поставило условие - не называть его имени до следующего интервью, которое обещал дать как только у армян пропадет охота менять власть.

- Согласны ли с тем, что сегодня Армения развивается в правильном направлении и ее ждет победное будущее?

- Смешно. О каком развитии может идти речь, когда еще полшага и страна самоликвидируется. Ее просто не будет, нельзя же считать реальностью то, что остается только в памяти. 

- В одном интервью, признавшись, что не любите встреч с журналистами, вы сказали, что в  рядах оппозиции мало ярких личностей из армянской диаспоры. Имели ли при этом в виду самого себя?

- Себя меньше всего, но десяток-другой решительных, смелых и умных, собранных из диаспоры в одну болеющую за Армению команду были бы  в самый раз. При этом я бы не стал называть их оппозицией, неприлично заглядывать им и в кошельки. Помогать сейчас надо не деньгами, а мозгами.  Мозги же продолжают утекать. Решение шахматиста Левона Ароняна переехать в Америку - еще одно свидетельство тому. Власть отдает без сожаления, за океаном раскрывают объятья. 

- Как представляете себе в системе управления страной тот самый "десяток-другой" болеющих за Армению евро-американских менеджеров?

- Вы пропустили Россию и не сказали к кому приезжать. Во-первых, к Пашиняну уже не приедет никто. Но и к другим - Роберту Кочаряну, Вазгену Манукяну, да к кому угодно, под политическое опекунство приезжать тоже не надо. Мозговой штаб должен работать без оглядки на кого бы  то ни было, а только на страну, на результат. Тогда, возможно, что-то и получится.

- В  начале своей политической карьеры вы часто обращались к людям, событиям и фактам из исторического прошлого Армении, а сегодня говорите, что общество, ориентированное на бесконечную верность прошлому, обречено на исчезновение, общество, ориентированное на свое настоящее, обречено на застой и только общество, ориентированное на будущее, способно развиваться. С этим можно согласиться и сегодня?

- Вероятно. Но для начала надо, чтобы общество было.

- А у нас его нет?

- Как ни обидно признавать, но в том, что оно может что-то изменить, кого-то изгнать, кем-то заменить, в таком понимании его нет.  Есть десятки, может быть, сотни тысяч недовольных, рассерженных людей, которые стоят, слушают и аплодируют.

- А надо?

- А надо сидеть!

- ??!...

- Чем шагать по улицам под патриотические песни и проклинать стократно проклятое, лучше блокировать местопребывание ненавистника многотысячным кольцом непоколебимых граждан и сидеть, сменяя друг друга, пока пустышка не  капитулирует.

 - А вероятность использования силы в виде полиции?

- А заявление армии о выходе из подчинения премьер-министра и заявление о том, что народ и армия едины? Если правительство направит на народ грубую силу, армия должна сделать свой выбор: либо показывает свою силу, либо становится неопределенностью в камуфляже.

В восьмидесятых годах, если кто помнит, в Южной Корее вспыхнуло протестное движение, оно было жестоко подавлено, авторитарный режим сменился диктаторским. Протесты на время стихли, но вскоре поднялась новая волна непрерывных демонстраций: вначале в восемнадцати городах страны, затем в тридцати семи, потом еще больше, на ноги встало  свыше миллиона граждан.

- Помогло? Сумели сменить власть?

- Нет, не сумели. Два лидера оппозиции не смогли договориться между собой, в итоге победил  представитель прежней правящей  партии.

- Тем самым вы хотите сказать…

- Да, мы, армяне, трудолюбивы, изобретательны, добры. Другие достоинства нации  сегодня менее очевидны. Наступило время, когда политикам, пытающимся спасти страну, надо наступить на горло собственной песне. Не уверен, что смогут. Скучно и, главное, непродуктивно с разной степенью резкости и эмоциональности умничать среди своих и для своих.

Вот Савелий Крамаров, замечательный артист, однажды сказал о себе так: "Я обычно играю дураков, поэтому меня везде принимают как своего". И никто на это не обиделся.

- А вы бы обиделись?

- Не знаю.