РЮКЗАК ПАНДОРЫ

Как же мудры и проницательны были наши матери и бабушки, старательно лепившие в нашем детском сознании образ «Мешок папи» (деда с мешком), как единственно действенной панацеи от мальчишеских проказ и дерзких шалостей. Кого не пугал образ этакого гибрида сгорбленного домовенка с бомжом из подворотни, немытый, небритый, с гнилыми зубами, злыми бегающими глазками и с неизменным мешком за спиной? Кто не приходил в ужас от одной только мысли очутиться в мешке у мрачного старца, загубившего тысячи детских жизней за непослушание и озорство? Кого не пугала зловещая темень этого мешка?

ОКАЗАЛОСЬ, КАК В ВОДУ ГЛЯДЕЛИ РОДИТЕЛИ. Фольклорная страшилка оказалась отнюдь не вымышленным фантомом и в наши дни материализовалась в самый что ни есть реальный персонаж, вполне осязаемый на ощупь, чрезмерно часто мелькающий у нас перед глазами, режущий слух отвратительно-визгливым тембром голоса и вообще отравляющий нам всю жизнь…

Не знаю, как читателям, но именно некое подобие николовского облика навсегда врезалось в мое сознание в младенчестве в качестве губителя детских душ. С одной лишь разницей, что вместо мешка у материализовавшегося страшилища за спиной оказался рюкзак. И, что самое характерное, в своем рюкзаке он начал не прятать и губить человеческие жизни, а наоборот, выпустил из него, словно из ящика Пандоры, хаос, трагедию и смерть на головы целого поколения и всего народа.

Однако не суть.

Николовский рюкзак последовательно накапливал в себе хулу, клевету, ложь, ненависть, презрение, жестокость, безразличие... Все эти низменные пороки усердно культивировались в народе и затем богатым урожаем собирались демоническим жнецом в угоду своим покровителям, дабы в один проклятый день, выйдя наружу, подорвать всю эту спрессованную массу зла апокалиптическим для нации взрывом и облучить ее кровь полной нравственной деградацией.

Рюкзак Пашиняна стал главным атрибутом в символике сатанинской революции «любви и бархата», вдумчиво проработанным технологами армянской смуты - кукловодами этого позорного спектакля, и усердно внедряемым в сознание толпы в качестве сакрального символа «национального преображения». Следует отдать должное мозговым центрам «цветных смут», грамотно соорудившим из обыкновенного матерчатого рюкзака - образ, из вместилища безделушек – символ, из походной амуниции за спиной проходимца – истрепанную тощую апостольскую суму, пустую на хлеб и драхмы, но воплощающую праведную нищету и фанатизм, повергающие на смерть царей и их царства.

Помнит ли кто, с каким азартом, взахлеб гадал пребывающий в революционной эйфории обыватель, что находится у Никола-подвижника в рюкзаке? Помнит ли кто, как вырядившийся в костюм и галстук новоиспеченный Никол-варчапет первое время никак не расставался со своим рюкзаком, болтающимся за его белым воротничком?

А ВЕДЬ НЕ БЫЛО В ЭТОМ РЮКЗАКЕ НИЧЕГО. Ничего такого, что бы не могли нести и поднести ему шедшие по пятам толпы революционных соратников, а вслед за тем - сонмы охранников и чиновников-холуев. Николу не нужен был тогда рюкзак, как торба для воды, бутерброда или жвачки. Ему был дорог лишь символ, образ собственной «апостольской сумы», повергнувшей «бывших», для которой, однако, спустя очень короткое время не нашлось места на его собственном троне.

Трон и подвижническая сума несовместимы, костюм от Pierre Cardin и рюкзак революционера несоединимы ни в эстетическом, ни, тем более, в идейном плане, как бы в начале ни пытался переплести в едином образе две свои ипостаси этот глубоко несчастный фанатик–смутьян.

Николовский рюкзак пылится сейчас без дела, с пустым нутром, в каком-нибудь шкафу, но он все еще дорог хозяину и его соратникам как память, как намоленная реликвия, которая помогла проходимцам вдруг очутиться из лузерской обочины на вершине власти. Не зря же один из «апологетов николизма» со свиным рылом утверждал, что этот рюкзак способен набрать больше голосов, нежели депутат-перебежчик из партии «ГД».

Вся республика смеялась тогда.

И напрасно.

Символы нужно понимать, в них следует вникать и относиться со всей серьезностью. Символы материализуются из идейного содержания в предметную субстанцию, из фантастических образов - в физический облик. Пришел же по наши души со своим ужасным мешком старец из детства и нас, уже взрослых, но глупых, наказывает не за шалости, а за грехи - хулу, клевету, ложь, ненависть, презрение, жестокость, безразличие, трусость...

Грехи, которые мы сами десятилетиями взращивали и копили для его мешка и на свое несчастье.