«… И НЕБО СТАНЕТ ЧИСТЫМ – НАВСЕГДА»

Беда пришла обычной тихой сапой:

Шут под шафе решил, что он король,

И сняли шляпы перед ним растяпы,

И взялись защищать его горой.

Шут всех смешил, но был наш смех сквозь слезы.

Шут понимал, что он халиф на час.

Плебеи алчны, шут-король – угроза,

Под вражью дудку он пустился в пляс.

Шут плохо кончит – это всем понятно.

Ведь ясно всем: гол как соко՜л король.

Шесть лет прошли во мраке непроглядном;

Рулит страною абсолютный ноль.

Ну что, ну что еще должно случиться,

Чтобы толпе открылось наконец,

Что не смешно, когда король – мокрица,

Скорее, катастрофа и капец?

Нам наша притерпелость не простится.

До пропасти - один последний шаг.

Эх, нам бы взять да раздавить мокрицу,

Чтоб навсегда рассеять этот мрак.

Шута спровадим - и в одно мгновенье

Рассеется, покинет нас беда.

И будет этот миг благословенным,

И небо станет чистым – навсегда.

***

Мы мечемся меж злом и меж добром,

Переступая зыбкую границу.

К добру и злу везёт один паром,

Одна и та же светит им зарница.

Кто друг, кто враг – попробуй разберись.

Граница между ними эфемерна.

Порой не обойтись без экспертиз,

Защита может быть несоразмерной.

Зло от добра не просто отличить:

Они под те же маски прячут лица.

Нить Ариадны – это просто нить;

Она порвётся или загорится.

Меж злом и меж добром – всего лишь грань;

Она на миг мелькнёт в режиме блица.

Их прикрывает тоненькая ткань,

Лишь дунешь на неё – и испарится.

Добро и зло мы чувствуем нутром,

Свой опыт собираем по крупицам.

Мы мечемся меж злом и меж добром,

Неверный шаг – и можно оступиться.

АПОКАЛИПСИС

Когда поэты потеряют совесть,

Когда поэты потеряют стыд,

Планету, с гравитацией рассорясь,

Как яблоко, собьёт метеорит.

Померкнет свет, и мир, к концу готовясь,

Cмертельно затоскует, загрустит,

Когда поэты потеряют совесть,

Когда поэты потеряют стыд...

***

Враг не дает нам меч вложить в ножны.

Демарш предательства угоден был отребью.

Нам нужен новый "Нюрнберг", мы должны

Расчистить хлев, чтобы увидеть небо.