У НЕГО БЫЛО АБСОЛЮТНОЕ ЧУВСТВО ПРАВДЫ

Талант – это отсвет детства в человеке. Ярким свидетельством тому был Фрунзе Мкртчян, один из самых любимых, узнаваемых актеров кино и театра недавнего прошлого. Но время и мода не властны над этой любовью. Он был рожден для театра и кино по самому складу своего характера – восприимчивого, общительного, по всему тому, чем его так щедро наделила природа. Удивительная легкость воображения, сценическое обаяние, острое ощущение формы, поразительная пластичность, яркий темперамент, юмор – все это соединялось в нем с той великой мерой, какая только и порождает крупные творческие индивидуальности.

 КАКИМИ СЕКРЕТАМИ ОБЛАДАЛ ЭТОТ АРТИСТ! ПРИТЯГАТЕЛЬНУЮ ТАИНСТВЕННОСТЬ ЕГО ТАЛАНТА самый широкий зритель, современники и партнеры почувствовали после его экранных ролей, особенно после фильма "Мимино”. Приведем лишь один отрывок из книги "Между прочим" известной сценаристки Виктории Токаревой:

"Началась съемка "Мимино".

Данелия познакомил меня с Фрунзиком Мкртчяном.

- Познакомься, - сказал он. – Это автор сценария.

Фрунзик внимательно посмотрел на меня и сказал:

- Похожа…

Казалось бы, как может живой человек походить на сценарий? Сценарий - это рукопись, собранная в брошюру. А я – молодая женщина на каблуках. Что общего? И тем не менее общее есть. Атмосфера. Излучение. Фрунзик почувствовал родство. Таким чутьем обладает только тонкий человек. Я оценила Фрунзика.

Позже он подплыл ко мне и таинственно проговорил:

- Приходи ко мне в гостиницу.

Я удивленно посмотрела.

- Женюсь, - добавил Фрунзик.

Я ничего не ответила. Тоже мне, жених нашелся: выпивоха и уродец. Но это не совсем справедливо. Фрунзик был красивый уродец или уродливый красавец. В нем сочеталось одно и другое. Выразительные глаза как будто стекали вниз. Море обаяния.

Снимали сцену ресторана в гостинице "Россия". По сюжету Фрунзик зубами поднимал с пола платок. У него не получалось.

Данелия подошел к нему и строго сказал:

-Ты пьяный, и это заметно. У тебя договор на пятнадцать съемочных дней. Так вот, пятнадцать дней ни капли в рот. Потом делай что хочешь. Понятно? Иначе я сниму тебя с картины.

Прошло пятнадцать дней. Фрунзик подошел ко мне и доверчиво сообщил:

- Знаешь, я две недели не пил. Так хорошо себя чувствовал… - Помолчал и добавил: - Теперь я понимаю, почему эти бездарности весь мир завоевали…

Кого он имел в виду?

Однажды кто-то спросил у Мкртчяна:

- А как твое полное имя?-

- Фрунзе.

 - Так это же фамилия. Был такой красный командир. Его Сталин ухайдакал.

- И что теперь? – не понял Фрунзик.

- Найди себе нормальное человеческое имя и поменяй в паспорте.

Фрунзик задумался. Ему припомнилось старинное армянское имя: Мгер. Подходит к фамилии Мкртчян: единственная гласная среди согласных.

Фрунзик поменял паспорт, и в титрах стало появляться новое имя: Мгер Мкртчян.

Киношный народ удивился. Стали спрашивать:

- А кто это, Мгер?

- Так это же Фрунзик, - догадывались киношники.

Зрители даже не заметили перемены. Для зрителей Мгер был и остался Фрунзиком.

В конце концов Мгер отпал за ненадобностью…".

(В. Токарева)

 ***

МЫ МНОЖЕСТВО РАЗ ВИДЕЛИ ФРУНЗИКА НА СЦЕНЕ СУНДУКЯНОВСКОГО ТЕАТРА, НА ЭКРАНЕ. Увидев раз, забыть его было невозможно. Его глаза, печальные и бездонные, вся его фигура способны выражать состояние человека лучше всяких слов. Он был Артистом с головы до пят. Поэтому у него было много друзей по всему свету, людей, для которых его искусство олицетворяло радость, надежду, добро.

Многочисленные встречи с Фрунзиком подтверждали истину: художник сам по себе, его личность, его искусство - это загадка сродни тайне творения, но ключа к ней не дающая. В годы, когда работал Фрунзе, в наших театре и кино было немало ярких актеров. Но именно Фрунзе удалось стать символом целого поколения. Почему созданные им образы переросли национальные границы, а популярность приобрела особый масштаб, и рукоплескания в Москве или Тбилиси, в Варшаве или Лос-Анджелесе были не менее восторженными и сердечными, чем в Ереване? В чем был секрет его актерской популярности? Казалось бы, никаких признаков звездного героя - ни яркой мужской красоты, ни белозубой улыбки, ни волевого подбородка. Не очень высокий рост, великоватый нос - объект его постоянных шуток, печальные глаза... А секрет как раз в том, что он был единственным в своем роде. Но во все, что он делал на сцене, он вкладывал свое сердце, благородство, вызывая добрые чувства в тех, кто был непосредственным свидетелем его игры.

Те, кто впервые видел Фрунзе вне сцены, говорили: какой простой, какой скромный. Те, кто знакомился с ним ближе, знали: он не был ни таким простым, ни таким скромным. В своем творчестве, в своей повседневной жизни он был человеком сложным, требовательным, восприимчивым, ироничным, искренним - разным!

Больше, чем кто-либо, Фрунзе не укладывался в какие бы то ни было рамки. Он был призмой с тысячью гранями, и казалось, что весь он целиком существует в каждой из них. В творческом порыве эти грани объединялись, чтобы обрести внутреннее единство. Его герои и в кино, и в театре - все остались в памяти - от Сагатела в спектакле "Из-за чести" Ширванзаде, Хлестакова в "Ревизоре", Труфальдино в "Слуге двух господ" до "Багдасар-ахпара", Казара ("Казар идет на войну"), Армена в фильме "Солдат и слон", Сирано в "Сирано де Бержерак", Рубена в фильме "Танго нашего детства”...

Одинаково убежденно и страстно он играл добрых и злых, молодых и старых, коварных и преданных - разве это не говорит о высочайшем уровне актерского мастерства! Кажется, в Мкртчяне жили несколько человек, которые легко и органично сменяли друг друга. Но это кажущаяся легкость. Кто не знает, с каким трудом связано перевоплощение, как с годами шлифуется каждая грань характера каждый раз по новому коду, шифр которого никому не известен.

Когда Фрунзик выходил на сцену, все преображалось. Его слова со сцены звучали так искренне, что все невольно проникались уверенностью в богоданности таланта. Оказывается, несложно быть актером. Выйти, говорить, плакать, не подавая вида, что ты делаешь вид... Такая зримость и естественность могут быть лишь даром свыше.

Ему были подвластны все регистры выразительности, и он с легкостью вплетал в свои роли лирические, драматические, комедийные мотивы, достигая предельной эмоциональной насыщенности. Отсюда и один из самых прекрасных феноменов искусства - иллюзия отождествления героя с актером, исполнителем роли. Это происходило от его удивительной, редкой артистичности. Физические данные были будто специально приспособлены к его игре.

Его образы в кино очень просты, но полны редкого жизнелюбия. Это не приземленные образы, они словно стоят над действительностью, чуть-чуть, но "над". И в этом умении Мкртчяна заключалось чудесное обаяние его искусства. Так, Армен из фильма "Мимино" сконструирован актером из множества ярких наблюдений над острословами родного Гюмри.

"БОЛЬШИНСТВО АКТЕРОВ ЗАМЫКАЮТСЯ В СВОИХ РОЛЯХ И НЕ ОБРАЩАЮТ НИКАКОГО ВНИМАНИЯ на то, что вокруг них происходит, - рассказывал мне как-то в беседе Вахтанг Кикабидзе. - Фрунзик интересовался всем: сценарием, игрой других актеров, работой оператора, установкой света, большими и маленькими проблемами, неизбежно возникающими во время съемок. Обычно киносъемки - кропотливая работа. Некоторые режиссеры даже в больницу попадают. А съемки "Мимино" не утомляли. Во всем присутствовал элемент игры, та радость актера, когда эмоции, даже самые сильные, доставляют наслаждение. С самого начала было ясно, что это будет интересная картина. Образовывалась странная пара из комедийной сказки, и она давала возможность выдумывать любые небылицы, импровизировать. Кстати, в картине много кусков, которых не было в сценарии, не было сначала и героя-армянина. Был Мимино и кавказский русский. Но пара получилась не совсем правдоподобной, и начался разговор о выборе другого актера. И вот тогда появился Фрунзик. В нем бурлила какая-то удивительная склонность к розыгрышам. Признаться, я "разыгрывателей" не люблю. Они обычно с веселым ржанием обижают человека, но от милых розыгрышей Фрунзика, веселых и беззаботных, сами "жертвы" приходили в телячий восторг".

У музыканта должен быть абсолютный слух, у актера - абсолютное чувство правды. Этим качеством Фрунзе обладал в полной мере, поэтому в его ролях могут быть места менее удачные, менее совершенные, но фальшивых нет. Безотказная интуиция помогала ему безошибочно отличать погоню за правдоподобием от глубокой правды искусства.

"Он был рожден для театра, - говорил Хорен Абрамян. - Он излучал какой-то внутренний свет. Играть с таким талантливым партнером, как Фрунзик, было истинным счастьем. Когда он оказывался рядом, даже начинающие актеры чувствовали прилив сил, работали с большей уверенностью. В работе он проявлял себя великим товарищем”.

В небольшом документальном фильме – этюды из цикла”деятели армянского кино”(авторы - Гурген Гадачик и Армен Ватьян) показаны репетиции последнего спектакля "Жена пекаря", поставленного в театре Мкртчяна, где он сыграл главную роль. В это время актер уже был тяжело болен. В кадрах он расставляет актеров по сцене, подает команды, что-то объясняет. Поразительно его лицо: необыкновенно подвижное, оно выражает то изумление, то сосредоточенность, то просьбу, то ужас, то освещается чистой, как у ребенка, радостью. В конце фильма в душу западает его прощальный взгляд на мир, который он так любил, и мы уже не видим его лица, а только глаза - улыбающиеся, но словно желающие скрыть что-то важное. А может, это только показалось?

...Однажды я навестила его в больнице. Фрунзик тут же с присущим ему артистизмом посмеялся над собственной болезнью, рассказал несколько курьезов. Можно было подумать, что он просто вживается в новую роль.

Фрунзик не был чужд славе. Но ему ненавистно было положение "звезды"?. Это была не рисовка, не кокетство, не показная скромность. Он глубоко чувствовал необходимость быть прежде всего живым среди живых, а не "идолом" в лучах прожекторов. Он был всеобщим, по-настоящему народным любимцем, но прежде всего хотел быть Человеком.

Как-то я встретила Фрунзика около СТД на проспекте Маштоца. Как всегда, он куда-то спешил. Слегка кивнув и улыбнувшись мне, он шагнул с тротуара на проезжую часть улицы, поднял руку и... остановил движение. Все водители, как по команде свыше, затормозили и распахнули дверцы машин...