ЗАЛОЖНИК ВЕЧНОСТИ

Как сообщают СМИ, в Екатеринбурге может появиться улица имени армянского композитора Авета Тертеряна. Главный инициатор - продюсер Лев Шульман - координатор специального проекта "Время Тертеряна", с именем которого связаны почти все мероприятия и фестивали, посвященные армянскому композитору. "Мы выступили с инициативой создания в городе квартиры-музея Тертеряна и установки мемориальной доски на доме, где композитор прожил больше полугода. Над концепцией музея работают студенты Уральской архитектурно-художественной академии под руководством профессора Леонида Салмина", - сообщил он журналистам.

ПОСЛЕДНИЙ ГОД ЖИЗНИ ТЕРТЕРЯНА ТЕСНО СВЯЗАН С ЭТИМ РОССИЙСКИМ городом, который он называл своей второй родиной: в его жизни он играл значительную роль. В Екатеринбурге композитор нашел не просто друзей, он нашел здесь заинтересованное понимание единомышленников и творческие контакты с музыкантами, композиторами, актерами, художниками, литераторами. Его встречи с местной публикой сопровождались триумфальным успехом. В отношении к Тертеряну здесь странным образом сочетались преклонение, сознание величия его творческого дара с редкой близостью, дружеской привязанностью. Зрительный зал не только восхищался им, но как бы вступал с ним в тесный контакт. С его первого приезда сюда публика перед каждым концертом знала, что ее ожидает чудо. И оно свершалось. Все его симфонии вошли в репертуар Уральского симфонического оркестра. Им гордились, как можно гордиться только своим современником.

В последний раз он приехал в Екатеринбург на фестиваль своей музыки, организованный Свердловской филармонией, но побывать на нем не успел - смерть настигла его внезапно.

Спустя год на стене дома по улице Завадской, 32, корп. 3 в торжественной обстановке был открыт бронзовый мемориал. Именно в этом доме композитор прожил зиму и весну 1993-1994 годов, ведя мастер-классы по технике композиции в Уральской государственной консерватории.

Творения продолжают жизнь творца

Фестиваль, включающий в свою программу шесть симфоний и вокально-симфонический цикл "Родина", стал уникальным явлением не только в российской, но и в мировой музыкальной практике. Превратившийся из "авторского" в "мемориальный" (Авет Тертерян, специально приехавший на фестиваль из Германии, скончался в Екатеринбурге 11 декабря 1994 года, в канун его начала), фестиваль явил уникальную панораму творчества одного из величайших композиторов XX века.

СВЕРДЛОВСКИЙ СИМФОНИЧЕСКИЙ ОРКЕСТР - ЕДИНСТВЕННЫЙ, в репертуаре которого все восемь симфоний мастера. Средства на мемориал собирались всенародно, при самом активном участии екатеринбургской армянской общины. На открытии мемориала присутствовал тогдашний советник Посольства Армении в Российской Федерации Степан Григорян, выступивший с благодарственной речью в адрес инициаторов мероприятия. Открыл церемониал художественный директор Екатеринбургского центра современного искусства Олег Шульман. С яркой речью выступил также начальник управления культуры мэрии города господин Плотников. Инициатива создания мемориала принадлежала Екатеринбургскому центру современного искусства, управлению культуры города и редакции информационно-рекламного агентства "Комсомольская правда - Урал".

Дни памяти мастера включили также два концерта: 13 декабря Уральский академический филармонический оркестр, хор студентов Уральской государственной консерватории им. Мусоргского исполнили Вторую и Седьмую симфонии. Дирижировал лауреат международного конкурса Дмитрий Лисс. Солистка - Лина Мкртчян. Она исполнила мужскую партию во Второй симфонии. "Это единение потрясающего голоса и музыки" - отмечала пресса тех лет. Интересна запись композитора относительно Седьмой симфонии: "Все мы живем на пороге страшного суда. Мне всегда казалось, что мои симфонии - это крик души, взывающий к спасению и прощению грехов. Но когда в Армении произошло землетрясение, которое я воспринял как один из первых знаков этого суда, моя Седьмая симфония оказалась предсказанием того, что случилось..." Симфония эта была завершена за 22 месяца до землетрясения. Она открывается 22 ударами литавр, как бы отмеряющими время в предчувствии грядущей катастрофы...

Во второй день торжеств прошел концерт вокальной музыки, в котором выступила замечательная певица Лина Мкртчян. К чести организаторов буклеты, программки, афиши были исполнены на самом высоком полиграфическом уровне. В дни, предшествовавшие мероприятию, пресса опубликовала множество материалов о композиторе. Все это - свидетельства огромной любви к композитору и его творчеству. "Память объединяет общество, сохраняет целостность и самоценность человечества. Именно поэтому на мудром Востоке до сих пор чтут память предков. Именно поэтому мы не забываем великих. Таких, как Авет Тертерян" - писала газета "На смену".

Со Свердловским филармоническим залом, где не раз устраивались авторские вечера Тертеряна, связана творческая жизнь целого поколения талантливых музыкантов. Среди дирижеров, работавших с Уральским академическим оркестром, Г.Рождественский, С. Фридман, Л.Маркиз, Д.Лисс (главный дирижер), М.Аннамамедов... Афиши свердловского зала не раз украшали блистательные имена солистов - М.Ростроповича, В.Третьякова, С.Стадлера, Н.Гутман, Э.Вирсаладзе, Н.Петрова, Г.Кремера. Оркестр под управлением Д.Лисса совершал концертное турне по многим странам, и о нем всегда говорили как о замечательном явлении музыкальной культуры. В исполнении этого оркестра в разные годы звучала музыка Шнитке и Сильвесторова, Губайдулиной и Пярта - тех, чья музыка уже стала классикой второй половины XX века. Приятно сознавать, что в зале свердловской филармонии ежегодно звучит и музыка Тертеряна, приобщая слушателей к высокой духовности и красоте. И это то истинное долголетие, когда творения продолжают жизнь творца.

По отзывам многих СМИ, фестивали музыки Авета Тертеряна стали уникальным явлением не только российской, но и общемировой музыкальной практики. "Географические границы государств проходят через моря и горы, а границы музыки через сердца людей, объединяя их", - отметил композитор Роберт Амирханян, выступая на открытии фестиваля "Тайны избранных", посвященного памяти Тертеряна в Екатеринбурге. "Великие конца тысячелетия" - таков был девиз фестиваля. Он вовлек в свою орбиту творцов, составляющих славу не только отечественного, но и мирового музыкального искусства - Софью Губайдулину, Гию Кангчели, Арво Пярта, немецкого композитора Хайнца Эриха Гедека и других. В последнем концерте этого фестиваля звучала музыка Тертеряна - Пятая и Восьмая симфонии. Оркестром руководил прославленный дирижер Мурад Аннамамедов, с именем которого связаны многие премьеры Мастера.

Мастера о мастере

В Ереване во время наших встреч Аннамамедов рассказывал: "Я думаю, мы просто шли навстречу друг другу. Как-то в Москве в гостинице Союза композиторов СССР мой друг, туркменский композитор Раджеп Реджепов шепотом сказал мне:

"ТЫ ЗНАЕШЬ, ЗДЕСЬ ЖИВЕТ ТЕРТЕРЯН, ЭТО ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ КОМПОЗИТОР. Его бабушка какое-то время жила в Ашхабаде". И по тому, что он говорил шепотом, я понял: речь идет о личности значительной. И вдруг через какое-то время в холл входит... не барин, а король. Мне показалось - в мантии, на самом деле на нем был шикарный длинный халат. Очень важный, надменный человек, властный и, хотя я был выше, он смотрел как бы сверху вниз. Лицо его словно было вылеплено скульптором: очень выразительный, мощный подбородок, огромные глаза, проникающие в твою суть. Наконец, нас представили. И вдруг этот, как мне казалось, надменный человек расплывается в улыбке и словно окутывает меня вниманием. С первой же встречи с ним я ощутил его огромное обаяние. Тогда у меня еще не было никаких планов, связанных с его музыкой, - чисто человеческий интерес.

Следующая встреча произошла в Саратове, где я был главным дирижером симфонического оркестра. По Центральному телевидению как-то передавали 4-ю и 5-ю симфонии Тертеряна в исполнении оркестра Министерства культуры СССР под управлением моего любимого учителя Геннадия Рождественского. Я прилип к экрану и... в первый раз в жизни прогулял репетицию. Такого со мной никогда больше не происходило. Перед началом концерта Рождественский произнес блистательное слово. А потом началось настоящее зрелище, разлилась такая звуковая палитра, что я срочно отыскал номер телефона Авета Рубеновича, позвонил ему и, напомнив о себе, сказал, что мне срочно надо сыграть две его симфонии.

Я не мог не сыграть эти симфонии - так меня увлекла эта музыка. Я достал партитуры, а вскоре приехал Авет Рубенович. Но ему не пришлось ничего мне объяснять - в партитуре все было написано исчерпывающе. Он был из тех редких авторов, кто мыслил дирижерски и природу дирижирования знал досконально. Тертерян воспринимается мной как великий армянский композитор, в то же время он выходит за национальные границы. Если классическую музыку сотворили такие гении, как Бах, Гайдн, Моцарт, создавшие классическую музыкальную форму, то в канун XXI века Авет Тертерян закрепил в своих симфониях новый принцип симфонической драматургии.

Если старый, замечательный тип симфонического произведения строился по принципу вертикали и горизонтали (вертикаль - гармония, горизонталь - мелодия), то музыка Тертеряна с момента возникновения первого звука существует уже как данность. Скажем, в своем эпиграфе к симфонии он дает ля-бемоль, которая пронизывает потом все произведение. И вот ля-бемоль в Пятой симфонии как основная мысль пронизывает всю нашу жизнь, сопряжена с огромным количеством жизненных коллизий, впечатлений. В ней на судьбу человека нанизаны какие-то глобальные исторические срезы. Это история Армении и история Вселенной с ее катаклизмами, войнами, землетрясениями".

Многое связывало Тертеряна и с грузинским композитором Гией Канчели. Не случайно, отвечая на вопрос, что для вас музыка Тертеряна, Гия сказал: "Приведу только один факт. В моем кабинете висят портреты Шнитке и Тертеряна. И когда я пишу, именно с ними я сверяю качество своих сочинений". "Авет Тертерян мне навсегда запомнился таким, каким я увидел его в Берлине незадолго до его смерти. Он сидел тогда в состоянии какой-то неопределенности, невысказанности, как бы повисший без продолжения ауфтакт... Он ушел от нас слишком рано и слишком быстро. С тех пор меня не покидает двойственное чувство: с одной стороны, я так никогда и не узнаю, что же в тот момент зрело в его душе, с другой стороны - ясное ощущение, что теперь встала на свое место недостававшая тогда кода. И кода эта - гигантский и, я бы сказал, монументальный труд всей его жизни, про который можно уверенно сказать: свершилось..."