ДВА ПРЕЗИДЕНТА И ПРЕМЬЕР

В смутные перестроечные времена крутой ереванский интеллектуал, обличавший "прогнивший советский режим", носил в кармане фотографию главного дирижера этого режима в Армении - Карена Сероповича Демирчяна.

В чем дело? С фотоснимка на вас смотрел не только первый секретарь ЦК, но и непримиримый армянский вольнолюбец, стоявший рядом. Вопрос: зачем носить фотоснимок душителя свободы в кармане? Ответ: чтобы при нарушении Правил дорожного движения показать его сотруднику ГАИ: смотри, мол, с какими людьми рядом стоим… Помогало.

К Чему об этом сегоднЯ? К тому, Что времена меняются, а человек - нет. Быть рядом, быть близко, стать одним из окружения вождей всегда льстило, прельщало, манило. Но и не мешало держать камень за пазухой, чтобы, в случае чего, кинуть его в нужную сторону.

Берем более близкие времена. Роберт Кочарян, далее Серж Саргсян. Вот, к примеру, приезжает Серж Саргсян на завод (поле, больница, институт, школа), встречается с людьми. Вы видели, чтобы кто-нибудь показал ему не то чтобы кукиш, а всего лишь спину? Ничего подобного: улыбались, пожимали руку, заглядывали в глаза, поддакивали.

При этом называть Сержа Саргсяна всенародно обожаемым президентом было трудно, и преодолевать эту трудность с каждым годом становилось труднее. Но нет, улыбались еще и еще, обещали подставить плечо и выполнить предначертания.

Называется лицемерием. Слаб человек… Никол Пашинян ходить в народ любит. Народ, за редким исключением (девушка, бросившая ему под ноги буклет с агиткой, не в счет), в общем и целом все еще встречает премьера без явной враждебности, но первые признаки, скажем мягко, усталости от обнимашек и целовашек уже на лице. Присмотритесь к телесюжетам, прислушайтесь к речам: слащаво, фальшиво, неубедительно и, главное, непродуктивно в смысле повышения уровня благосостояния жизни и уверенности в завтрашнем дне.

Нельзя не обратить внимания: круг простонародья, допускаемого до шаговой дистанции с высоким гостем, с каждым разом сужается, те, кто рядом, в основном губернская знать, охрана, другие сопровождающие лица, дети младшего школьного возраста, а также, старики и старушки, норовящие поцеловать руку или припасть к ногам. (Таких, похоже, специально готовят).

Случайно прорвавшиеся к телу говорят совсем не о том, о чем ему хотелось бы услышать, и он уже отворачивается, уворачивается, посматривает на часы, изображает лицом, мол, не царское это дело - мелочами заниматься, показывает на помощников, которые якобы все решат.

ТРУДНО ПОВЕРИТЬ, ЧТО, ВСПОМИНАЯ ДУХОПОДЪЕМНОЕ начало "бархатного сезона", Пашинян не замечает метаморфоз, еще труднее верить, будто за свое будущее и верность своих приближенных он не боится: тут все ясно, тут и в библиотеку ходить не надо - в случае чего, сдадут легко, как стеклотару.

Люди устали слушать слова, за которыми снова слова и почти ничего другого. Устали от неумелых министров вроде управляющего медициной скалолаза или господина из Глендейла, делающего странные заявления о происхождении наций.

Почему премьер продолжает идти в народ и говорить те же слова? Получается, ничего другого не умеет? Получается... Если бы умел, люди шли бы к нему сами, говорили бы добрые слова и на площади у дома правительства кружилась бы совсем другая карусель.

И не стал бы молодой житель Гюмри объявлять перед телекамерами, что намерен отправиться в путь по Армении, чтобы собрать вокруг себя таких же голодных, как он, для совместного похода в Ереван и у здания правительства требовать отставки Никола.

И не говорили бы о нем: не приемлем политически, неприятен эстетически.

И не вспомнили бы утомленные соловьиными трелями граждане, что в словах, оказывается, может быть смысл, в мимике - сдержанность, в телодвижениях - такт, в предложениях - логика. Не вспомнили бы об этом, если бы не пресс-конференции Роберта Кочаряна и Сержа Саргсяна, на которых никто никого в асфальт не закатывал и никому "ручонок не отрубал", а четко и внятно оценивал положение дел, предлагал решения. Оказывается, можно и так. Оказывается, истосковались по разумным речам, справедливой оценке прошлого и ясновидению перспектив.

А премьер все долдонит, долдонит, долдонит… И какая ему от этого радость? Рты заткнуты повязками, люди напоминают одинаковых белых птиц, рядом топчутся другие - тоже в одинаковой форме и с дубинками, шаг влево, шаг вправо - металлические голоса из полицейских динамиков с требованием соблюдать дистанцию, почему-то названную "социальной". Чуть что, руки за спину, толчком в машину - и в околоток.

 Премьер доволен - хоть что-то да получилось…