МЭЛС МАМЕДОВ СЧИТАЕТ ЕРЕВАН СВОИМ ГОРОДОМ И НЕ СОБИРАЕТСЯ УЕЗЖАТЬ

От Светланы Алексиевич, лауреата Нобелевской премии, книга называется «Время секонд хенд»: «Был большой двор, жили вместе, одной семьей: тетя Клара, тетя Сара, Абдулла, Рубен… Самая красивая – Сильва, она работала стюардессой на международных линиях, летала в Стамбул, ее муж Эльмир был таксистом. Она – армянка, он – азербайджанец, но никто над этим не задумывался, таких разговоров я не помню…»

А ЭТО УЖЕ МОЕ. Город Ереван, школа имени Мравяна. Был один класс, учились вместе: Карен Тахтаджян, Мэлс Мамедов, Борис Глебов, Рудик Гнолидзе, Коля Цейтлин… Дружили, сорились, мирились, кто армянин, кто грузин – никого не интересовало. Мир делился по названному Светланой Алексиевич принципу: хороший человек или плохой, жадный или добрый, сосед и гость, из одной деревни, города…

У всех одна национальность – все советские люди, все знали русский язык – это снова Светлана Алексиевич. Дальше она же, но уже со слов Маргариты К., армянской беженки из Баку.

 «Мама дружила с Зейнаб, а у Зейнаб были две девочки и сын Анар, с которым мы учились в одном классе. «Отдашь дочь за моего Анара, – смеялась Зейнаб, – станем родственниками». Январь 1990 года, Баку, армянские погромы. И тетя Зейнаб, добрая наша тетя Зейнаб, вместе со своим Анаром… Они вытащат ночью из нашего дома холодильник и телевизор, газовую плиту и новенькую югославскую стенку…,- рассказывала белорусской писательнице армянка Маргарита К.

Мэлс Мамедов - отец азербайджанец, мама армянка, жили в квартале, известном ереванцам пятидесятых как «Цахи мейдан» («околоток дровосеков» - место, на котором сегодня стоит Посольство России в Армении). Мамедовы жили плохо: отец бросил семью, работала только мать. Тогда во всех школах были так называемые родительские комитеты, одна из их забот – помогать школьникам из малообеспеченных  семей. Из того, что носил Мэлс: брюки от грузина Рудика, рубашка – с плеча Бориса Глебова, ботинки с ног Коли Цейтлина… Бывало, покупали и новое, но так бывало редко – малообеспеченными были по сути и мы.

Из рассказа бакинки Маргариты К.:

«Во время обеда обычно пили чай вместе, и вдруг в один день: азербайджанки сели за один столик, армянки – за другой. Одномоментно, понимаете? А я никак не могла понять, никак. До меня еще ничего не доходило. У меня любовь… я занята своими чувствами…»

- Девочки! Что случилось?

- Ты не слышала? Начальник сказал, что скоро у него будут работать только чистокровные мусульманки.

- Моя бабушка пережила армянский погром в пятнадцатом году, – продолжала Маргарита. Я помню… Она мне в детстве рассказывала: «Когда я была такая маленькая, как ты, моего папу зарезали. И маму, и тетю. Всех наших овец… – Глаза у бабушки всегда были печальные.  Резали соседи… До этого нормальные люди, можно даже сказать, хорошие. За столом в праздники вместе сидели…».

И дальше.  «Я думала, что это было давно… разве это может быть сейчас? Спрашиваю у мамы: «Мама, ты видела – мальчики во дворе играют не в войну, а в резню армян? Кто их научил?» – «Молчи, дочь. Соседи услышат».

Мама все время плакала. Сидела и плакала. Дети тягали по двору какое-то чучело и тыкали в него палками, детскими кинжальчиками. «Кто это?» – я позвала маленького Орхана, внука маминой подруги Зейнаб. «Это армянская старуха. Мы ее убиваем. Тетя Рита, а кто ты? Почему у тебя русское имя?».

«ПО СЛУЧАЮ 880-ЛЕТНЕГО юбилея гениального азербайджанского поэта Низами Гянджеви я объявил нынешний год «Годом Низами Гянджеви». Такие идеалы и ценности, как мир, справедливость, гуманизм, свобода и равенство, которые Низами Гянджеви пропагандировал в своих произведениях в ХII веке, совпадают с принципами, которые поощряет и отстаивает ООН»,- не моргнув глазом, заявил недавно президент Азербайджана. И добавил. «Наша страна считается в мире образцом толерантности, мирного сосуществования представителей различных религиозных и этнических групп».
Ложь, лицемерие, издевательство над правдой.

…Мэлса Мамедова я потерял из виду надолго, пока в шестидесятых не увидел его за рулем служебной автомашины одного из начальников Комитета партгосконтроля Армении. Прошло еще какое-то время, Мамедов уже повар в вагоне-ресторане поезда Москва-Ереван.

Следующая встреча в одном из вкусных «ветерков» неподалеку от ереванского вокзала.

Базар у ереванского ГУМа, хожу по рядам, чего-то выбираю, вижу опять он, Мэлс Мамедов.

- Ты что тут делаешь?

- Пришел матери помочь.

Мать в сапогах потрошит только что забитую рыбу. Время было, мягко говоря, беспокойное, азербайджанцы из Армении уезжали и нельзя сказать, что их провожали с цветами.

- Мамедов, а ты не боишься оставаться в Ереване?

- А я, чтоб долго не объясняться, фамилию дяди по материнской линии взял, чего мне бояться? Здесь родился, здесь учился, здесь женился, здесь буду жить, это и мой город, – убежденно заявил он.

…У Светланы Алексиевич рассказано, как во время погромов в Баку убивали взметнувшуюся от страху на дерево девочку. Дальше со слов армянина-бакинца.

«Всю жизнь я боролся с коммунистами. А теперь у меня сомнения: пусть бы нами правили эти старые мумии, цепляли друг другу очередные Звезды Героев, а мы не ездили бы за границу, не читали бы запрещенные книги и не ели бы пиццу – пищу богов. Но та маленькая девочка… она осталась бы жива, никто бы ее не подстрелил… Как птичку…».

Какой уж тут Достоевский со своим знаменитым «Мир не стоит одной слезы на щеке ребенка»...