КАК ЛЕВОН МКРТЧЯН НАЗНАЧИЛ МЕНЯ «ОТЦОМ» ИНОСТРАНЦА

Накануне в Доме Москвы в Ереване состоялся вечер «Дорога к себе», посвященный академику, писателю, издателю, основателю и первому ректору Российско-Армянского университета, бывшему декану факультета русского языка и литературы ЕрГУ Левону Мкртчяну. Мероприятие, на которое собрались бывшие коллеги, студенты, представители столичной интеллигенции, прошло в очень теплой и дружеской обстановке.

ЗАВЕДУЮЩАЯ МЕМОРИАЛЬНЫМ КАБИНЕТОМ ЛЕВОНА МКРТЧЯНА В РОССИЙСКО-АРМЯНСКОМ УНИВЕРСИТЕТЕ КАРИНЭ СААКЯНЦ и литературовед, доктор филологических наук, профессор Магда Джанполадян разносторонне представили Левона Мкртычевича как видного ученого, теоретика литературы, талантливого писателя, принципиального гражданина, неравнодушного, отзывчивого человека и большого патриота, особо отметив его вклад в укрепление и развитие армяно-русских литературных, культурных и гуманитарных связей.

Бывшие коллеги и студенты Левона Мкртчяна поделились воспоминаниями о нем, в частности, отметив его искреннюю заботу об окружающих его людях и уникальный добрый юмор. И мне вспомнился один веселый эпизод из моей студенческой поры (1985 год). В первые же дни учебы на факультете русского языка и литературы меня и моего однокурсника, иностранного студента Абдула Фарзина, сына афганского просоветского генерала (тогда еще продолжалась советско-афганская война), неожиданно вызвали к декану – Левону Мкртычевичу. Можно было только догадываться, что творилось у меня, 17-летнего «зеленого» парня из Степанакерта, на душе, пока мы поднимались в кабинет к главе факультета, которого до этого я видел лишь издалека. В чем я мог провиниться, чтобы заслужить, как мне казалось, вызов на ковер? Чем вызван подобный интерес к моей скромной персоне и что связывает меня с этим иностранцем? В голове за пару секунд пронеслось несколько версий – одна тревожнее и невероятнее другой…

Переступив с ноги на ногу от смущения, я постучался в дверь и, получив разрешение, нерешительно переступил порог декановского кабинета. За мной более уверенным шагом вошел генеральский сын, который был старше меня лет на семь-восемь и выглядел зрелым мужчиной.

Внимательно оглядев нас сквозь толстые очки, Левон Мкртычевич обратился ко мне:

– Ты из Карабаха?

– Да.

– Значит, ты серьёзный парень… Будешь его отцом.

Левон Мкртычевич взглядом указал на стоявшего рядом со мной детину с львиной шевелюрой и добавил, как мне показалось, с хитринкой в голосе:

– А то ходит, как сирота… Проследи, чтобы не голодал, не прогуливал занятия и прилично учился…

Из кабинета мы вышли ошарашенные, но быстро взяли себя в руки и вскоре вошли каждый в свою роль – заботливого, но требовательного отца и послушного сына.

Сразу после занятий я пригласил своего подопечного к себе в студенческое общежитие, накормил чем было, после чего мы тут же сели за уроки…

А вечером Абдул Фарзин раскрыл себя с неожиданной стороны. Он (по матери индиец) оказался весьма музыкальным и артистичным, прекрасно играл на гитаре, пел и танцевал под очень популярные тогда индийские песни. В общем, устроил шикарный бесплатный концерт для всего общежития.

Моя «родительская» опека продолжалась целых два года, пока не забрали меня на срочную службу в советскую армию. Прощаясь со мной, Абдул Фарзин подарил мне красивую открытку с теплыми словами благодарности. Она хранилась у меня дома в Степанакерте в коробке с документами вплоть до нашего вынужденного исхода.

Как сложилась дальнейшая судьба моего «приемного сына», увы, мне неизвестно…