В ДВУХ ШАГАХ ОТ КАТАСТРОФЫ

Каждой осенью я вспоминаю Карибский кризис в октябре 1962 года. Вернее, его заключительную часть. Сегодня на эту тему написано много книг и статей. Люди сведущие и большей частью несведущие соревнуются в спорах о том, кто уберег мир от ядерной катастрофы. Я не собираюсь ввязываться в эту полемику, только не принимаю, когда свои (с чужими все понятно) пытаются уменьшить роль Микояна. А взялся я за перо для того, чтобы рассказать о некоторых подробностях операции по доставке советских ракет на остров Свободы. Говорю обо всем увиденном глазами рядового, призванного на срочную службу в ноябре 1961 года.

По маршруту Ереван - Плунге

Наш поезд с призывниками тронулся с ереванского вокзала, доехал до станции Масис - и началось...

НАС ВЫВЕЛИ С ВЕЩМЕШКАМИ ИЗ ВАГОНОВ И ПРИКАЗАЛИ ВЫТРЯХНУТЬ СОДЕРЖИМОЕ. Через несколько минут все бутылки с водкой и коньяком были разбиты о рельсы. Все, кроме одной, которую мать украинца Анатолия Нагоги (родился и вырос на ереванском III участке) предусмотрительно завернула в лаваш. Так мы этот коньяк потом украдкой оформили, когда знакомились и притирались характерами в путешествии по СССР: Тбилиси - Баку - Северный Кавказ - Донбасс - Белоруссия - Калининград - Советск - Литва.

В маленьком литовском городке Плунге была размещена ракетная часть, где нам, 25 армянам, предстояло служить. Имена многих ребят из разных уголков Армении я до сих пор помню. Потом с некоторыми из них доводилось в разные годы встречаться и вспоминать те годы.

Служба в лесу

Часть наша располагалась в 30 км от Плунге, в окружении лесов, болот, отгороженная тремя рядами колючей проволоки.

НИКАКИХ УВОЛЬНЕНИЙ, ТАНЦУЛЕК. ВСЕ БЫЛО ПОДЧИНЕНО ДЕЛУ - совершенствованию боевой и политической подготовки. Нас учили управлять ракетами, точно поражать цель. Для этого каждый в боевом расчете выполнял свою задачу. Я был наводчиком, вычислял, под каким углом и в каком направлении необходимо зафиксировать посылаемую ракету. Для этого были нужны математические способности. Занятия велись интенсивно, и, если по чьей-то вине мы терпели неудачу, упражнения повторялись снова и снова.

От угля к доскам

Ракеты должны храниться при постоянной температуре, поэтому зимой мы тратили много угля для обогрева арсеналов, приходилось часто разгружать вагоны.

И ВОТ КАК-ТО НОЧЬЮ НАС РАЗБУДИЛИ ПО ТРЕВОГЕ И ПОВЕЗЛИ РАЗГРУЖАТЬ ВАГОНЫ С ДОСКАМИ. Мы несколько удивились. А потом нам приказали сколачивать ящики разных размеров. При этом инженер нашего батальона проговорился, но мы не обратили внимания. Он сказал, что кольца на ящиках надо делать побольше, потому что у портовых кранов толстые крюки...

Вскоре начали грузить в вагоны тяжелую технику, а потом и нас погрузили в товарные вагоны, и поезд направился неизвестно куда. Очнулись мы в портовом городе Севастополе.

Через моря и океан

Началась погрузка на корабли "Омск", "Фредерик Жолио Кюри". Работу день и ночь возглавляло неимоверное число генералов и адмиралов.

ПОТОМ МЫ ПОПАЛИ НА ТЕПЛОХОД-КРАСАВЕЦ "АДМИРАЛ НАХИМОВ", и там по предварительно снятым в части Плунге меркам каждому из нас выдали пофамильные пакеты с гражданской одеждой. Так мы стали туристами средиземноморского круиза, если можно так выразиться. Правда, считалось, что корабль плывет без пассажиров. Днем мы кучковались в каютах, задыхаясь от жары. Только по ночам можно было дышать воздухом на палубе, где света не зажигали. Кормили хорошо, но от морской болезни у многих не было аппетита. На 7-й день пересекли Гибралтарский пролив, вышли в океан, и нам объяснили, что корабль взял курс на Кубу.

Не скажу, что мы очень обрадовались. Обстановка, судя по радио, накалялась с каждым днем. А на корабле нас принялись знакомить с Кубой, учили, как петь "Интернационал" (но так и не научили). Корабль был прекрасно оборудован: бассейн, душевые, волейбольная площадка, кинозал.

На 21-й день над кораблем пролетел американский военный самолет. На 22-й к вечеру вдали показались заветные огоньки: Куба.

С места в карьер

Нас встретили с необыкновенной теплотой - как освободителей. Уж очень им, видно, опротивело американское ярмо. Мы двигались по улицам Гаваны в грузовиках с советскими флагами.

ТОЛПЫ ЛЮДЕЙ С ЛИКОВАНИЕМ КИДАЛИ НАМ АПЕЛЬСИНЫ И БАНАНЫ. Поздно вечером мы добрались до лагеря в горах и разместились в палатках, рядом с прибывшими ранее военными.

Наутро приступили к оборудованию пусковых площадок ракет. Надо было выкорчевывать заросли, подровнять территорию техникой, разместить пусковые стволы. Офицеры торопили. Жара, дизентерия, отвратительная привозная вода в цистернах, тяжелый физический труд, а ночью еще приходилось по очереди сторожить. Спасали в обилие растущие вокруг дикие лимоны и апельсины. Наш лагерь был окружен палатками с кубинскими солдатами и студентами. Даже по ночам неугомонная кубинская молодежь продолжала петь и плясать. А мы уже освоились и были готовы к любому исходу событий.

Боевая тревога и...

В начале октября нас, конечно, обнаружили, и американские самолеты стали постоянно летать над лагерем, над нами, одетыми в клетчатые сорочки.

КРОМЕ УПРАЖНЕНИЙ ПО ПУСКУ РАКЕТ С НАМИ ИНТЕНСИВНО ВЕЛИ ОГНЕВУЮ ПОДГОТОВКУ. Всякое могло случиться, включая неожиданную высадку американского десанта. Обстановка продолжала накаляться. Куба была в полной блокаде, советские корабли уже не могли подойти к портам, по слухам, прорвался только "Юрий Гагарин". Нам пришлось передать часть своих ракет другим подразделениям.

Наступило 26 октября, и нам приказали окопаться. Поздно вечером объявили боевую тревогу, и мы быстро подготовились к пуску ракет. Ночь прошла в крайнем напряжении. И уже ближе к рассвету, когда мы все изнывали от неизвестности, прибежал капитан Пронченко с криками: "Ура! Тревога отменяется! Мы возвращаемся домой!"

Трудно передать, как мы все обрадовались. Принялись вопить, танцевать, кто как умел. Мы тогда еще не полностью осознавали, из какого переплета вышли. Да и не только мы, а вся история человечества могла 26 октября 1962 года свернуть в другую, непредсказуемую сторону. Потом через 40 лет, по некоторым источникам, кстати, выяснилось, что наша судьба, судьба участников "туристического круиза", вообще висела на волоске, когда мы пересекали океан. Потому что при определенном развитии событий был приказ вообще взорвать корабли. Не знаю степень достоверности данной информации. Но об этом, повторюсь, мы узнали через десятки лет. А в ночь на 27 октября нас переполняла неописуемая радость оттого, что кошмар ожидания возможной смерти сменился вестью о мире.

Прощание и возвращение

Кубинцы провожали нас с тем же энтузиазмом и благодарностью. Но до этого мы разобрали лагерь, добрались до порта Изабелла, где дождались теплохода "Грузия".

НА ОБРАТНОМ ПУТИ ОКЕАН БЫЛ СПОКОЙНЕЕ. 10 декабря, в день моего 23-летия, мы вошли в Гибралтарский пролив. В мою честь включили песню Бабаджаняна "Мой Ереван". Потом был черноморский порт Николаев, где мы ступили на землю.

Вид у нас в конце декабря был забавный: огромные сомбреро на головах и башмаки, в которых мы проделали дырки, чтобы прохладнее было. А в Николаеве зима. Но командиры, не мешкая, разместили нас в теплушках и повезли в "родной" Плунге.

Полк наградили орденом Боевого Красного Знамени, получил награды и ряд офицеров. Дальнейшая служба для "кубинцев" прошла спокойнее. Разве могла она сравниться с октябрьским пиком Карибского кризиса, когда планета остановилась в шаге от пропасти?

Марсель ГЮЛУМЯН