ПРОТИВОСТОЯНИЕ

27 ноября после согласования с Министерством культуры в лице и.о. министра Назени Гарибян приказом директора государственного театра "Амазгаин" Вигена Чалдраняна художественным руководителем театра назначен Сурен Шахвердян. Событие, выходящее за рамки "амазгаин"-контекста.

"ОН ЧЕЛОВЕК! ХУДОЖНИК! И БЕССМЕРТЕН!" - БЫЛ ТАКОЙ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ спич в моем любимом советском мультфильме об Эдварде Григе…

Почему это возникло? Потому что другого человека и художника довели практически до предельной черты. Виген Чалдранян – эгоцентрик, рефлексирующий эстет с фанаберией, как говаривали в прежние времена. Виген Чалдранян – артист, художник с собственным кино- и театральным языком, штучная вещь тонкой ручной работы. И это очевидно, как к нему ни относись.

Это было тем более очевидно Сосу Саркисяну, мудрость которого в последние годы вошла в поговорку и который и пригласил Чалдраняна в театр ставить "Гамлета" - спектакль, выведший очень живой, обаятельный, с крепкой труппой и чуть провинциальным душком театр на совсем иной уровень. Сос Арташесович, светлая ему память, добившийся того, чтобы театр, находящийся под покровительством "Амазгаин" - Общенационального культурно-образовательного союза АРФД, - получил статус государственного, понимал, что времена меняются и должно меняться и соответствовать этому времени лицо театра. Это понимал и Вардан Мкртчян, возглавивший в качестве директора театр после Соса Саркисяна и до перехода в Национальный театр им. Сундукяна начавший реализовывать нетипичные для "Амазгаина" проекты.

Это очень трудно понять и принять актерам театра, в нем сформировавшимся и выросшим, привыкшим жить по законам театра-дома, в котором художественного руководителя Соса Саркисяна любовно именовали "Дедом". Жизнь с ее нынешними экономическими и управленческими подходами, увы, доказывает, что подобная форма существования театра отмерла. Здесь можно рассуждать долго и подробно, но перейдем к конкретике.

С первого дня назначения возникшее напряжение между в одном флаконе директором и художественным руководителем "Амазгаин" Вигеном Чалдраняном и актерской труппой в последний период достигло апогея. Вообще если учитывать, что ни в каких других учреждениях, кажется, не возникло такой революционной волны против своего руководства, кроме как в армянских театрах, то интересно получается. Все-таки актеры – существа действительно отдельные. "Весь мир – театр", жизнь по законам игры, роли, которые витают в воздухе и которые грех упустить… И чем талантливее и эмоциональнее артисты, тем острее они рефлексируют.

Именно Давид Акопян, Арман Навасардян, Гагик Мадоян, Наринэ Григорян, Татев Казарян – актеры, составляющие гордость не только "Амазгаин", - оседлали гребень волны. Впрочем, это опять же тема долгого теоретического разговора. А по жизни артисты театра обзавелись собственным ревкомом, штабом, распределили роли – не только кто и что будет говорить, но и кто будет директором, а кто худруком. Начали писать жалобы в Минкульт. Ну куда нам сегодня без жалоб - решительно никуда! Начали требовать отставки Вигена Чалдраняна, выдвигать ультиматумы ему и тому же Минкульту – "если в 24 часа наши условия не будут выполнены, то мы!.. Мы!.. Мы!..".

ПОЗАВЧЕРА ГРУППА АРТИСТОВ ТЕАТРА ОКАЗАЛАСЬ НА ПРИЕМЕ У НАЗЕНИ ГАРИБЯН. И здесь произошло невероятное, но очевидное! Можно строить предположения. Возможно, переход из статуса замминистра в и.о. министра – того, кто решает вопросы - меняет психологию. По крайней мере слушала-слушала она актерские претензии, в которых очень много эмоций и очень мало аргументов, и это "прослушивание" ее достало. И вспомнила Назени Гарибян свой факультет искусствоведения, и Матенадаран, и Сорбонну, и всю остальную достойную часть своей биографии, и забыла, что все у нас решает "народ" и "народ" всегда прав, и - как бы помягче выразиться - попросила и.о. министра представителей "народа" покинуть кабинет. А потом и вовсе приняла не трендовое решение о том, что пироги должен печь пирожник, а сапоги тачать сапожник. В смысле – Виген Чалдранян остается только в статусе директора "Амазгаин" и по предписанному законом праву может назначить художественного руководителя по своему усмотрению.

Выбор Чалдраняна пал на Сурена Шхвердяна. Не будем аттестовывать Сурена Шахвердяна – недавно такой повод уже был в контексте Русского театра. Следует только сказать, что это режиссер, любящий современный театральный язык, а главное - им владеющий. Именно такого режиссера заполучила труппа "Амазгаин" в художественные руководители, о чем узнала за два часа до ею же назначенной протестной пресс-конференции.

Пресс-конференция получилась очень долгая и очень невкусная. Если попытаться очистить выступления ораторов от шелухи эмоций, демагогии и потоков грязи, вылитых – независимо от того, нравится это кому-то или не нравится, - на штучного художника Вигена Чалдраняна, если попытаться – хотя это и трудно – освободиться от общего крайне тяжелого впечатления от общей культуры этих выступлений, в сухом остатке окажется немногое. Претензии к руководителю театра – одна премьера за два года, упавшая посещаемость спектаклей, дифференцированное отношение худрука к своим и остальным постановкам, отсутствие гастролей и поездок на фестивали. А если уж совсем честно – синдром "вишневого сада", актерская тоска по законам театра-семьи, в котором они привыкли жить.

На пресс-конференции было также заявлено, что никакого Сурена Шахвердяна актеры не принимают, что у них есть собственный, ими же избранный худрук, и что если Чалдранян не уходит, то они объявляют забастовку. Забастовку, правда, объявляют очень по-актерски – обязательно отыграют два назначенных спектакля, а дальше в свободные дни начнут бастовать.

ВИГЕН ЧАЛДРАНЯН УХОДИТЬ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НЕ СОБИРАЕТСЯ, ПОТОМУ ЧТО уйти, значит – не уважать себя и принять все лживые, по квалификации директора театра, обвинения. Причем лживость большинства из них Чалдранян не декларирует, а доказывает разного рода документальными – от слова "документ" - подтверждениями. К тому же он заявил, что строительство здания для "Амазгаин" ("то, что за 20 лет не удалось сделать Сосу Саркисяну, но что удалось сделать мне"),  приостановленное в контексте политических событий, возобновится через две недели. Здесь еще следует отметить, что за два года работы к Чалдраняну-директору не накопилось никаких финансовых претензий, а это практически фантастика.

А вообще – ситуация угнетающая и драматичная. Артисты продолжают настаивать на том, что театр – их дом и они вправе распоряжаться в нем по собственному желанию. О том, что театр – государственное учреждение, а директор и худрук – должности не выборные в их среде, принято забывать. Зато это хорошо помнит и понимает руководство театра. Самым драматичным окажется то, что свобода выбора, которую нас так учат уважать и на которой так настаивают актеры, может обернуться для них альтернативой: либо учиться новому языку и новым правилам игры - либо искать другой театр. Но думать о такой печальной перспективе не хочется, а хочется думать, что участники противостояния придут все-таки к компромиссу.

А еще хочется сделать допущение, что мораль сей басни выйдет за рамки государственного театра "Амазгаин". Поднимающаяся то тут то там актерская анархическая волна схлынет, и на театральном море установится нормальная, пригодная для работы погода. И не надо об этом жалеть, ребята. Это ведь только на первых порах эйфория бунта кружит голову. Все проходит. И потом вдруг оказывается, что сидишь ты один на пустом берегу, а перед тобой - тобою же разбитое корыто. У самого синего моря…