ОН НЕС ЛЮДЯМ КРАСОТУ

Жизнь - самое хрупкое, что есть в мире, и самое невосполнимое. Она подобна утренней росе - столь же прелестна, сколь и скоротечна. Жизнь Виталия Оганесяна - самобытного мастера в сфере декоративно-прикладного искусства, кандидата технических наук, инженера-механика, долгие годы работающего на кафедре инженерной графики Государственного инженерного университета Армении, была не слишком долгой (его не стало в конце недели), но очень насыщенной и плодотворной.

ПЛОДОТВОРНОЙ ПОТОМУ, ЧТО ОН ТВОРИЛ почти до последнего своего дня на Земле. А для него работать, создавать свои уникальные статуэтки из дерева было высшим наслаждением. Однажды он признался: "Когда ты работаешь, не думаешь ни о чем, -  ни о технике, ни о зрителях… Появляется чувство радости и ощущение, что тебя забирают в какие-то параллельные миры". Вот Бог и забрал его безвозвратно…

 Виталий Оганесян никогда не рекламировал свои работы. До сих пор его имя известно лишь узкому кругу любителей искусства, а его работы находятся преимущественно дома, у друзей, в частных коллекциях. Впервые я увидела его работы более тридцати лет назад, когда он с семьей вернулся из длительной командировки в Алжир. Тогда я не догадывалась, что хозяин дома и есть автор этих изумительных работ. Но с годами их количество росло, менялась тематика композиций. Они поражали своей самобытностью, и выявить их автора уже не составляло труда. Многие из тех статуэток сохранились и сегодня. Поразительно - их энергия не иссякает: глядя на работы Виталия, не устаешь, не свыкаешься с ними, а напротив, находишь в его простых мотивах детали, которых раньше не замечала.

 - Я хочу, чтобы моя горянка заговорила, - с улыбкой говорил он. - А она молчит. Видимо, я еще не вдохнул в нее душу...

 Обаятельный, с хорошо развитым чувством юмора, общительный и умный собеседник, Виталий редко раскрывался до конца. Всегда в нем оставалось что-то потаенное, некое жизненное вещество, которое он расходовал по собственному усмотрению.

Мне трудно сказать вполне определенно о тех толчках, которые были началом его замыслов. Это все оставалось делом его сложной внутренней работы. Виталий всегда был невероятно работоспособен, умен и, я бы сказала, сверх всякой нормы накален той нервной энергией, которая и давала возможность излить себя в творчестве, хотя об этой стороне деятельности он никогда не говорил всерьез.

- ТРУДНЕЕ ВСЕГО ОТЫСКИВАТЬ ТЕМУ, - говорил он. - Непрост, конечно, сам процесс работы над материалом. Порой трудно сказать, когда именно и отчего возникает тот или иной замысел. Мне материал чужд до тех пор, пока не появятся скрытый подтекст, неожиданная мысль. Самые прекрасные минуты в работе - это оживление равнодушных вещей. Я оживляю их, они - меня. Вероятно, с этого момента появляется то, что называется замыслом.

 Оганесян не претендовал на исключительность: он по-настоящему был порядочен, добр, как может быть добр человек, щедро одаренный и душевный. Нравственное отношение к предмету - вот что было главным для Виталия. Не осознав этого, трудно войти в мир его образов: есть опасность остаться холодным созерцателем, который смотрит, но не видит, судит, но не чувствует. Гармония - это созвучие. И Оганесян всю жизнь искал гармонию, объединяя в пластических образах природу в целом. Вот почему его тема односложна: это фигура мужчины или женщины - начало всех начал. Причем мастер был уверен, что можно выразить радость или страдание и в неподвижных чертах, не искажая лица внешними проявлениями чувств.

 Постигать тайны ремесла Виталию приходилось самостоятельно - колоссальным усилием воли, таланта, трудолюбия. Без этого каждодневного труда жизнь, по его мнению, лишается смысла. Возможно, в этом увлечении сказалась его юношеская страсть к авиамоделированию. Еще в школьные годы он принимал участие во многих соревнованиях в этой области и удостоился звания лауреата и мастера спорта. Отсюда и выбор профессии - инженера-механика, и дальнейшее увлечение - резьба по дереву. Есть в разных работах В.Оганесяна особенность, которая объединяет все созданное им за все эти годы, это любовь к тому, что он делал. С удивительной силой страсти, любви, таланта он оживлял дерево, используя и опыт народного искусства, и античную экспрессию, и свое собственное видение предмета. Последнее особенно важно, потому что эту простоту он находил в самом себе, в своем восприятии любого жизненного явления.

 СТРАСТЬ ОТЫСКИВАТЬ ВСЕ ПЕРВОЗДАННОЕ заставляла Оганесяна искать дерево самому. В одних случаях это грушевое дерево, в других - бук или орех, в Алжире - эвкалипт, имеющий яркий темноватый оттенок, который после обработки окисляется, приобретая красноватый тон.

Вот женская фигура, воспроизведенная с такой одухотворенностью и чистотой, что диву даешься. Одна из лучших работ - образ Будды в женском обличье из орехового дерева. Великолепно подчеркнуты складки одежды, которые словно переливаются волнами и от которых трудно оторвать глаз. Рождается ощущение личного присутствия при поисках мастера, будто сама видишь, как из маленького куска дерева проступают формы, возникают мягкие очертания статуэтки. Оттенки, цвета, световой ритм образуют не только линию, объем - они пластически выявляют содержание, внутреннюю сущность образа. И примечательно, что истоки этого мастерства - в неиссякаемом и щедром народном творчестве...

 В последние несколько лет В.Оганесян меньше работал - сказывалось отсутствие стимула, необходимой ауры, позволяющей искать новый материал. Но длилось это недолго. В его мастерской - новые фигуры с восточным уклоном и два изумительных ларца, созданных с особой любовью, которые он приготовил для своих дочерей, Анны и Нуне.

Про Виталия Оганесяна нельзя сказать, что он был - и его не стало. Другая жизнь с максимальной вероятностью продолжится в памяти и в душах его родных и близких, в памяти сотен его воспитанников, обученных им не только специальности, но и практике человеческой чистоты, чести, достоинства и порядочности, практике нетерпимости ко лжи, расчетливому лицемерию и тупости. Продолжится в душах и памяти его коллег.