СИМВОЛ ТАЛАНТА И ДОБРОТЫ

Арно Бабаджанян, Александр Арутюнян, Эдвард Мирзоян, Лазарь Сарьян, Адам Худоян. Их называли "армянской могучей кучкой". Еще недавно они были рядом с нами, определяли высокую планку армянского музыкального искусства. Эта планка, заданная ими, никогда не снизится. Мы не отвыкли от их голосов, от их музыки. Они словно идут нам навстречу. Живут беспокойно, счастливо для нас, для следующих поколений в своих прекрасных произведениях, своей музыке.

ЦЕЛОЙ ЭПОХОЙ СТАЛО ДЛЯ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ АРМЕНИИ творчество выдающегося композитора Лазаря Сарьяна, столетний юбилей которого, уверена, отметят не только в республике, но и в других странах, где его музыка востребована и звучит в лучших концертных залах в исполнении ярко одаренных музыкантов.

Долгие годы жизни в музыке высветили истинную сущность всего, что создано Лазарем Мартиросовичем, доказали, что он не изменял себе, оставался подлинным Художником, Музыкантом с большой буквы. Его произведения, овеянные всеми ветрами XX века и полные красоты и величия, составили одну из ярких страниц в истории армянской музыки. Лучшие его произведения вобрали в себя страдания и радость, любовь и гнев, смятение и твердость - все, чем полон сегодняшний мир. И потому обошли многие страны мира.

Лазарь Сарьян обладал самыми высокими знаками народного  признания: народный артист СССР, лауреат Госпремии республики, награжденный орденами "Красной Звезды", "Знак Почета", орденом Отечественной войны II степени. Это великое счастье, когда художнику воздается по заслугам при жизни. Он был интеллигентом наивысшего разбора не только потому, что всей натурой своей представлял образец воспитанного человека, что не так уж часто бывает, но и потому, что для него нравственные ценности оставались вне сомнений и никогда не затемнялись суетностью мелкого расчета в трате самого себя.

Вся жизнь Лазаря Сарьяна была пронизана творческим светом, и эта его черта сказалась не только в его основных произведениях - симфоническом панно "Армения", Пассакалии для симфонического оркестра, Концерте для скрипки с оркестром, Сонате для виолончели и фортепиано N1, Вокально-симфонической сюите для хора и оркестра "День мира", Andante u Presto для скрипки и камерного оркестра, "Симфонических картинах". Она сказалась на творчестве в целом, на его киномузыке, педагогической и общественной деятельности.

ЛАЗАРЬ МАРТИРОСОВИЧ НЕ БЫЛ РАССКАЗЧИКОМ СМЕШНЫХ ИСТОРИЙ, как это отличало многих его коллег. Не был и молчуном. Находился где-то посередине, нет, пожалуй, ближе к отметке молчания. Он слушал, слушал, чтобы узнать. А если не получалось, то слушал, не слыша, вежливо, внимательно, а сам думал о новых темах, о консерваторских проблемах и о том, что заботит обычного человека, всех нас. Он не служил одной музе, его интересовали внутренняя и внешняя политика, экономические абсурды, вечный вопрос - что делать.

Вряд ли кто слышал от него грубости. Он всегда был мягок, но достаточно тверд, особенно если говорил о важном. Он был волевым человеком, настойчивым, чего довольно долго люди не замечали за его тихим голосом, знаменитой теплой сарьяновской улыбкой.

Свыше полувека композитор шел вперед, казалось бы, легко и окрыленно, на деле же прокладывая путь нескончаемым беспощадным трудом. Духовность сарьяновского искусства уже сама по себе выдвигала его в ряд уникальных явлений в музыкальном мире. Он отдал десятки своих произведений единственной любви - Армении, нес в себе, как и его отец - патриарх армянской живописи Мартирос Сарьян, все гены своего народа и не мыслил себя вне него.

Мне посчастливилось не раз встречаться с Лазарем Мартиросовичем. Последняя встреча произошла у него дома за месяц до его ухода из жизни, на улице, носящем имя его великого отца. Кто бывал в этом доме, очевидно, задумывался над тем, как повлияли на творчество композитора место, где он живет, обстановка, которая его окружает. Мартирос Сергеевич всегда оставался нравственным камертоном для сына, воплощением чести, порядочности, совести. Это  сыграло определенную роль и в становлении будущего композитора. С другой стороны, как признавался Лазарь Мартиросович, и несколько сковывало. Малейший промах становился явным, как под увеличительным стеклом. "Я считал, что рядом с ним надо быть предельно скромным, не выпячивать себя, во всем ему помогать..."

Дом, где рос Л. Сарьян, был местом встреч выдающихся людей, представителей художественной и научной армянской и русской интеллигенции. За чашкой кофе шли оживленные разговоры о новых произведениях литературы, о фильмах, спектаклях, музыке. Для будущего композитора эти дискуссии и беседы были весьма поучительны.

По словам Л. Сарьяна, своим увлечением музыкой он был обязан прежде всего дяде - Мушегу Агаяну. Он напевал ему наши народные песни, прекрасно знал и исполнял Саят-Нову, духовные песнопения. Позже большую роль в композиторской судьбе Лазаря  Сарьяна сыграл прекрасный педагог Вардкес Тальян, заложивший основу современной армянской композиторской школы, а позже В. Шебалин в Музыкальном училище им. Гнесиных. "Наверное, в моей судьбе немалую роль сыграли и композиторы моего поколения, но, общаясь, мы сохранили каждый свою индивидуальность. Конечно, в ранний период мы не избежали влияния Комитаса, Хачатуряна, Шостаковича, но тем не менее каждый пошел своим путем, нашел свой язык, свой мир..."

УЧИТЕЛЯМИ САРЬЯНА В МОСКОВСКОЙ КОНСЕРВАТОРИИ был не только Шостакович, но и Кабалевский, и Александров - великие представители русской интеллигенции. Все они сыграли важную роль в формировании творческого лица Сарьяна. А встреча с таким гигантом музыки, как Шостакович, не могла не оставить следа на всю жизнь. Его духовный мир, мысли о музыке, истории, человеческой судьбе оказали влияние на всю его дальнейшую работу.

Музыка Лазаря Сарьяна отразила все события своего времени, все противоречия. Скрипичный концерт, написанный в 1972 году, Симфония, созданная в 80-е годы, отражают его  отношение ко всему тому, с чем Сарьян не мог смириться. Это протест художника против того, чего он не принимал. На долю композиторов поколения Сарьяна выпало немало испытаний. С одной стороны, установился мир на земле, было много светлого в развитии культуры, образования. Но они стали свидетелями и того, как система начала буксовать и дальнейшее развитие нашего общества без перемен стало невозможным.

Композитор застал эти перемены: мощный Союз распался, Армения стала независимой. Но то, что творилось в сфере культуры, его тревожило. Ему не нравилось, как лихо пришедшие к власти деятели расправляются с объектами культуры под видом заботы о благе республики. Сумеем ли мы преодолеть черствость душ, безразличие к чужой беде? Вот что волновало композитора. Участника Великой Отечественной войны, отмеченного наградами за мужество, волновало также отсутствие у некоторых нынешних "властителей дум" чувства ответственности за свою Родину.

Однажды на мой вопрос о том, доволен ли он творческими результатами, он ответил: "Нет, не доволен. Мог сделать гораздо больше. Мешали административная, общественная работа, конечно, война. На мою долю выпал трудный период ректорства в Ереванской консерватории. Надо было сохранить и развивать великие традиции, заложенные Сараджевым. Мне пришлось заниматься и строительством нынешнего здания консерватории. Конечно, не все удалось..."

Однако создал он не так уж мало. Музыкальное наследие Лазаря Сарьяна представляет непреходящую ценность не только для современников, но и для людей грядущих поколений, так как в его сочинениях трепетала живая душа, горячо влюбленная в жизнь и замечательно тонко резонирующая на ее многообразные сложности.