ПРОЩАНИЕ С МУЗЕЙНЫМ ВОИНОМ

С некоторых пор жизнь – сплошное расставание. Вот теперь с Шаэном Хачатряном, талантливым искусствоведом и критиком, долгие годы бывшим участником художественной жизни страны, замечательным человеком, абсолютно незаменимым для нашей культуры. Вся его жизнь была одним непрекращающимся сражением за сохранение армянского культурного наследия.

ЗНАЧЕНИЕ ШАЭНА ХАЧАТРЯНА для нашей культуры еще предстоит осмыслить. Это целое художественное понятие, музейный воин, как его назвал великий М. Сарьян, подлинный подвижник искусства.

Когда мы произносим слово "интеллигент", в сознании возникает прежде всего его образ. Он был интеллигентом в высшем значении этого слова. Не только потому, что всей натурой своей представлял образ воспитанного человека, что не так уж часто встречается в наше время, но и потому, что для него всегда нравственные ценности оставались вне сомнений. Природа наделила Шаэна Хачатряна не только силой таланта, но и силой духа, что помогало ему сохранить себя и свой дар при всех поворотах судьбы. Он всегда был личностью, умеющим радоваться жизни и жить с неистребимой стойкостью. Утонченная духовность выделяла его даже среди первых искусствоведов, у него всегда на все был свой взгляд.

В течение сорока лет Шаэн был директором Дома-Музея Мартироса Сарьяна по инициативе самого Мастера, а с конца 90-х параллельно принял руководство Национальной картинной галереей Армении. И нигде не висело таблички на дверях кабинета с определенными часами приема у директора. И академики, и смотрители залов принимались им в порядке живой очереди. Хачатрян никогда не прерывал посетителя, давал ему высказаться до конца. Мягкотелым назвать его было нельзя - отругать мог так, что впору подавать заявление. Но никто не подавал. Знали, что ругает за дело.

А вне стен музеев Шаэн дни и недели проводил у частных владельцев картин, убеждая их в том, что произведения искусства должны храниться в музее. Ведь деньги не для всех коллекционеров решающий фактор. Важнее знать, что вещи попадут в надежные руки. Рук, более надежных, чем шаэновские, не надо было и искать.

Как удалось обогатить музейные собрания Армении приблизительно пятьюстами живописных и графических работ, рассказано самим Хачатряном в книге "Музейный воин", вышедшей в 2007 году. В этой книге ничего не говорится о его искусствоведческих занятиях и почти ничего – о музейной деятельности, лишь о собирательской ее компоненте. Из книги мы узнаем, как разными путями - порой убеждая зарубежных коллекционеров подарить то или иное произведение, иногда через обмен, порой покупая либо добывая средства для покупки, а бывало, помогая, чтоб уже приобретенные государством картины заняли нужное место, - он обогащал наши галереи.

 Конечно, мы радовались, что недюжинный талант организатора культуры, отпущенный Хачатряну, нашел себе достойное применение. Оказалось, что радовались рано. Ретивые чиновники от искусства, словно состязаясь в бессердечности, с потрясающей легкостью убрали неугодного им директора. Заслуги Шаэна Хачатряна признают все, кто хоть однажды столкнулся на своем рабочем и творческом пути с этим подвижником, вернувшим отечественной культуре множество бесценных творений талантливых армянских мастеров.

КНИГИ, МОНОГРАФИИ, АЛЬБОМЫ, эссе, предисловия к каталогам Шаэна Хачатряна так или иначе – отражение его личности. Все они написаны уверенной рукой мастера и отмечены печатью своеобразия. Со страниц хачатряновских книг живо предстают вершинные достижения армянского изобразительного искусства, определившие его славу. Хачатрян проявлял страстную заинтересованность в судьбе армянского искусства и был подлинным, а потому и взыскательным другом художников, которых прекрасно знал, которым помогал, если они нуждались в его помощи.

В любимых своих художниках – Сарьяне, Минасе, Акопе Акопяне, Гарзу, Петросе Контраджяне, Галенце, он ценил сочетание глубокой творческой мысли и вдохновенного мастерства. В свободной манере, в форме почти художественной, с мемуарной достоверностью он воссоздавал творческий портрет художника, блистательной плеяды мастеров. Работы Шаэна занимают особое место и в сарьяноведении. Обаятельный образ Мастера написан выпукло, с поражающей психологической стереоскопичностью. Сколько историй о себе, своей жизни, своих взаимоотношениях со временем, с искусством, природой, людьми, обществом Сарьян "наговорил" ему за все эти годы.

Критик современного искусства дублировался в Хачатряне с музейщиком, историком искусства. Все его статьи, обзоры, эссе – это художественные эмоции, обусловленные художественными знаниями. Долгий опыт общения и наблюдения за великим художником, напряженная каждодневная деятельность в Доме-музее Сарьяна и в Национальной картинной галерее, в выставочных комитетах и жюри конкурсов - вот тот опыт, который обусловил весомость искусствоведческих работ Хачатряна. Это замечательная основа для глубокого ощущения прожитого и пережитого.

А его объемная книга-альбом, посвященная творческому наследию И. Айвазовского, дополняет наше представление об искусстве живописца–подвижника, более подробно и точно освещает некоторые факты и события жизни мариниста. Этот внушительный очерк привлекает внимание блеском литературной формы, определенностью оценок, взыскательной любовью к художнику и его искусству. Однако там же можно встретить и прямую полемику, касающуюся вопроса национальной принадлежности художника.

Когда-то творчество Айвазовского повлияло на выбор Шаэном профессии. В детстве его родители чудом уцелели во время Геноцида армян и после мучительных скитаний попали в Сирию. В 1946 году, когда Шаэну было 12 лет, его семья репатриировалась в Армению. В Ереване они тогда жили в тяжелых условиях, и он забыл о своей любви к рисованию. Но через несколько лет увидел в одном из журналов репродукцию картины Айвазовского и это перевернуло его душу: юный Шаэн решил посвятить себя искусству.

Со временем, окончив академию художеств в Ленинграде, стал искусствоведом, специалистом по армянской живописи нового времени. Эта книга-альбом - признательность Хачатряна Айвазовскому, вернувшему его к призванию.

Наверное, невозможно сосчитать сколько номеров республиканских газет и журналов вышли со статьями Ш. Хачатряна, сколько работ он написал как критик, эссеист и исследователь, сколько выполнил поручений. Только его коллеги и близкие друзья знали, что работа в любое время дня и ночи, беспокойные поездки по Спюрку, где ему удались построить свой особый «мост», были его естественным состоянием.

 ОН ПРЕКЛОНЯЛСЯ ПЕРЕД ГЕНИЕМ Мартироса Сарьяна, Айвазовского, перед гением великих деятелей культуры Средневековья, гордился своими талантливыми современникам – Жаном Тер-Меркеряном, Паруйром Севаком, Минасом, Акопом Акопяном. Он мог себе позволить роскошь оставаться самим собой, не скрывая своих недостатков. Главное в нем было – не смиряющаяся сила духа.

При всем критическом отношении к окружающей прозе жизни Шаэн служил Родине всеми силами своей талантливой души. Он лучше, возможно острее других, видел недостатки и советской и нынешней армянской действительности. Но тем не менее считал делом чести вкладывать в служение Армении все свои дарования и знания. Служить Родине иначе было ниже его достоинства.

Шаэн был необыкновенно элегантен, по-европейски аккуратен. Элегантность начиналась с осанки (он был мастером спорта по плаванию), всей его не очень крупной фигуры, рук, того необъяснимого изящества, которое придает человеку живой ум. О нем даже в самые последние годы, когда он болел, трудно было сказать слово "старик". Это совершенно не вязалось с его обликом, с его молодой душой. И молодость его была не заемной – она была итогом труда, опыта, свежести чувств.

Шаэн Хачатрян оставил нас не в лучшее время: расцвет невежества, равнодушия к искусству, правовой произвол чрезвычайно тревожат еще не разучившихся думать людей. Хочется верить, что времена изменятся к лучшему и восторжествует человек порядочный, духовный.