ДНИ ПАМЯТИ ГОАР МАРКОСЯН

15-16 марта в Таллине прошли Дни Гоар Маркосян-Каспер, безвременно ушедшей из жизни в сентябре 2015 года. Врач по профессии, кандидат медицинских наук Г.Маркосян вышла в 1991 году замуж за эстонского писателя Калле Каспера, переехала в Таллин, занялась литературной деятельностью. Она - автор романов "Пенелопа", "Кариатиды", "Пенелопа пускается в путь", "Елена" и других. Творила и в жанре научной фантастики, начинала со стихов.

ДНИ ГОАР ОТКРЫЛИСЬ ВЕЧЕРОМ ПОЭЗИИ, ГДЕ КРОМЕ ЕЕ СТИХОВ прозвучали и три романса, написанные специально таллинским композитором Владимиром Игнатовым. Подобрался интересный состав докладчиков. Писатель Андрей Столяров отметил новизну антиутопии "Париж был так прекрасен", где Маркосян-Каспер раскрывает, как исламисты нападают на европейскую культуру. Профессор Игорь Сухих (Санкт-Петербург) рассказал о литературных цитатах в романе "Пенелопа" как об одном из образующих стиль Гоар элементов. Калле Каспер подчеркнул другую, новаторскую особенность в той же  "Пенелопе", где героиня часто общается с... другим героем романа, а именно с русским языком. Профессор Ирина Белобровцева (Таллин) показала коренное отличие Маркосян-Каспер от писательниц-феминисток, желающих быть и писать "как мужчины", в то время как Гоар не стыдится своей женской сущности.

С интересным сообщением выступила и сестра Гоар, директор Ереванского хореографического училища Асмик МАРКОСЯН. Фрагменты из него предлагаются вниманию читателя.

ОНА УВЕКОВЕЧИЛА НАШУ СУМБУРНУЮ МОЛОДОСТЬ

Общеизвестно, что прототипы или прообразы литературных героев бывают двух категорий: известные персоны, которые возбуждают любопытство читателя, и малоизвестные или вовсе не известные широкой общественности личности, которые интересны самому автору в силу яркости проявлений их достоинств или недостатков.

В ПЕРВОМ СЛУЧАЕ АВТОР, КАК ПРАВИЛО, ДЕЛАЕТ ПЕРСОНАЖ УЗНАВАЕМЫМ, во втором часто маскирует его, подчас избегая "праведного гнева", который на автора обрушивают прототипы. Причем не важно, на создание положительного или отрицательного героя подвигнули они писателя, прототип недоволен всегда (знаю не понаслышке, а по собственному опыту), он постоянно предъявляет претензии типа: "Я бы сказал не так, подумал не так, сделал не так", забывая, что художественная проза не может быть буквальной и бледной копией каких бы то ни было реалий.

 Гоар от своих прототипов натерпелась, однако пользовалась ими всегда. Она неоднократно мне говорила, что, если не наделить персонаж черточками реальных людей, никакая фантазия не оживит их, они будут надуманными и утратят естественность. Иногда для воплощения героини использовался один конкретный человек и полностью воспроизводились его внешний облик, характер, манера говорить, перипетии личной жизни. Так произошло в "Пенелопе", прототипом которой была ваша покорная слуга (или служанка). Образ Елены был вдохновлен ближайшей и любимейшей подругой Гоар - Аревик, с которой они продружили около 50 лет, хотя половину этого срока прожили в разлуке.

Гоар была человеком малообщительным. Круг ее знакомств, приятельниц и подруг был весьма ограничен. Неудивительно, что я знала их всех, а она соответственно была приобщена к моим дружеским, более многочисленным связям. Именно наши подруги стали прототипами всех героинь Гоар - как главных, так и второстепенных. Речь, конечно, не о фантастических или античных произведениях, а в первую очередь о реалистических романах: "Пенелопа", "Пенелопа пускается в путь", "Елена" и "Кариатиды".

МЕЖДУ ПЕРСОНАЖАМИ ЭТИХ РОМАНОВ ПРОГЛЯДЫВАЕТСЯ ОПРЕДЕЛЕННОЕ сходство, и, проводя какие-то параллели, можно утверждать, что Гоар удалось создать некий собирательный образ армянской интеллигентки позднесоветской и постсоветской эпохи. Я понимаю, что интеллигенцию как социальную группу придумали в бывшем Союзе, однако в данном случае речь идет об исконном смысле данного слова - вышеупомянутые армянские женщины-интеллигентки во втором или третьем поколении были таковыми не только по происхождению, но и воспитанию, образованию и профессиональной принадлежности - врачи, педагоги, журналистки. Все они были русскоязычны, что, как ни странно, накладывало определенный отпечаток на образ мыслей. Дело в том, что в Советской Армении во многих семьях было принято отдавать детей в русские школы. Конечно, большинством двигала конъюнктура, мода или престиж, но были и другие. Например, мой отец руководствовался иными побуждениями. Больше всего в жизни (кроме дочерей и музыки) он любил книги, собрал огромную библиотеку (на русском) и мечтал приобщить детей своих к мировой литературе.

В нашем окружении читать любили все, конечно, более или менее. Но мы всегда передавали друг другу толстые литературные журналы, выискивали новинки, зачитывали "Иностранку" до дыр и спорили до хрипоты.

Все представительницы женской элитной "прослойки" армянского общества не пропускали гастролей, постоянно присутствовали на оперных и балетных премьерах, любили живопись, коллекционировали альбомы с репродукциями (если их удавалось достать), мечтали о Париже и большой любви. Брак многие считали мещанской категорией, хотя в большинстве случаев это было бравадой, но факт остается фактом: о расчете и выгоде мы тогда не шибко заботились и, высокопарно оценивая мужчин, рассуждали о чем угодно, кроме денег. Мне весьма сложно представить, чтобы кто-нибудь из нашего круга сказал: "Я встречаюсь (обручаюсь, выхожу замуж) с ним, потому что у него крутая тачка или денег куры не клюют". Я не хочу сказать, что материальные ценности в нашей жизни роли не играли, но духовные играли не меньшую. Были ли мы романтичны? Возможно, однако общались мы не только в 20, но и в 30, в 40, в 50 лет.

 В НАШЕМ ОБЩЕНИИ ВСЕГДА ПРИСУТСТВОВАЛ ЛЕГКИЙ ФЛЕР ИРОНИИ. Вот и мы с Гоар сохранили эту манеру до конца жизни. Она слегка подкалывала меня, я отвечала. Именно ирония нас и спасала, вышучивая все и всех, мы скрывали свои истинные побуждения, а нежность прятали где-то очень глубоко. Думаю, мы стеснялись открытого проявления чувств и всегда считали невероятно пошлым экранное сюсюканье на тему: "Я люблю тебя". Сегодня меня потрясает та легкость, с которой не только возлюбленных и близких родственников, но и всех встречных и поперечных - от парикмахера до официанта в Армении принято награждать эпитетами категории: "Солнце мое, жизнь моя" и т.п. Так можно обесценить все подлинное.

Я не упомянула о мужских прототипах и собираюсь сказать о них лишь несколько слов, так как в вышеперечисленных романах, опосредованное участие мужчин, конечно, велико (о них постоянно вспоминают, говорят, спорят и философствуют), но непосредственное присутствие ограничивается парой сцен, пусть подчас и очень емких.

Однако в фантастическом цикле романов главный герой, бесспорно, - мужчина, и здесь необходимо сказать, что Гоар в образе Марана воплотила свой мужской идеал. Так вот, я обратила внимание, что очень многие штрихи, мелкие бытовые детали, странные и не очень привычки списаны с ее супруга - Калле Каспера, что для меня вовсе не стало откровением, потому что вне зависимости от своих настоящих качеств он действительно был ее идеалом.

Гоар и себя использовала в качестве прототипа. В "Пенелопе", старшая сестра - Анук появляется лишь "за кулисами" действия: в мыслях героини и в качестве долгожданного голоса по телефону. Однако во втором романе "Пенелопа пускается в путь" Анук становится полноправным действующим лицом в лучших московских сценах романа. Причем себя она изобразила с той же долей иронии, что и всех остальных.

Перед отъездом в Таллин я собрала старых подружек, мы долго листали романы Гоар. Когда- то мы все были не слишком счастливы, выискивая неприглядные черты в своих литературных двойниках. Я не могу сказать, что перечитываю эти книги каждый день, но в этот раз мы смеялись и плакали не только потому, что ее больше нет, но и потому, что она увековечила нашу сумбурную молодость. Пусть не все это знают, но мы-то знаем, что она наша…