"ГЛАВНОЕ - О ЧЕМ ТЫ ЖИВЕШЬ?"

"Все, что ты не можешь стереть из памяти, остается на совести", - цитирует актер, режиссер, сценарист и продюсер, народный артист РА Микаэл ПОГОСЯН. Память сегодня - "уходящая натура", а совесть... Совесть должна бы мучить сегодня каждого, конечно, с оговоркой "у кого она есть"... Художник пытается разобраться в себе и вновь обрести утраченную гармонию через творчество.

С 1 октября на экраны ереванских кинотеатров выйдет новый фильм Микаэла Погосяна "Հայ Հայը"․

- Сделать фильм здесь и сейчас - это стремление лечиться работой или острая потребность высказывания?

- Есть такая фраза: "Все, что ты не можешь стереть из памяти, остается на совести". Когда совесть слишком загружается, она начинает просто мешать жить. Более того, ты становишься каким-то ненастоящим, декоративным, просто существуешь и боишься войти со своей совестью в диалог - такое острое внутреннее противоречие. С другой стороны, чем старше становишься, тем весомее становится твое слово - не только для близкого круга, но и в обществе, особенно если ты человек публичный. Но даже публичный, ты все равно человек, и, наверное, не всегда адекватно на что-то реагируешь, и так же порой реагируют на твое слово. Все-таки творчество артиста важнее его самого. Я шел по своему пути, никогда не сворачивая, старался соответствовать тому, что хочу и могу сделать. Наверное, каждый по-своему и как армянин, и как человек пережил стресс последних событий: ковид, поражение в войне, 5 тысяч погибших, политическое напряжение. Так или иначе, это буквально всех растоптало. С другой стороны, мы получили возможность, и теперь каждому армянину стоит многое переосмыслить, задуматься и попытаться ответить на вопрос "О чем ты живешь?" Главное именно это - о чем ты живешь?

- И для артиста такое переосмысление неминуемо проходит через творчество...

- Мой новый фильм - это моя личная попытка такого переосмысления. В ноябре исполняется 25 лет с того дня, как был впервые выпущен спектакль "Хатабалада" - он стал началом моего самостоятельного пути. Тогда, в 96-м, ситуация в обществе была накалена настолько, что не заявлять об этом сквозь призму нашей профессии было просто невозможно. Невозможно было не говорить о человеке, его пребывании в этой ситуации и, главное, о человеческом в человеке. После "Хатабалады" я осмелел и начал делать свои проекты, перестал быть актером, который живет в ожидании режиссерских предложений, и периодически такое положение вещей начинало меня дергать. Ведь одно дело - быть просто актером, играть какие-то роли и другое - позиционировать себя автором, а значит, быть человеком, живущим в этой стране и небезразлично смотрящим на все, что происходит вокруг. Такой подход стал основной линией моего творчества. Я пытался это как-то сочетать, и, наверное, мне все-таки удалось сделать немало, слава богу и благодаря моим коллегам, друзьям. Без них ничего бы не получилось. Так вот, вспомнил про юбилей "Хатабалады" и вдруг почувствовал, что 25 лет спустя какие-то очень важные явления нашей армянской действительности, они совершенно такие же. Более того, они деградировали до каких-то очень страшных пределов. В этой ситуации невозможно не думать, не переживать...

- И тут возникла идея повторить "Хатабаладу" в плане подхода?

- "Мы занимаемся искусством, чтобы не умереть от правды" - тот самый случай. И вот, чтобы не умереть от правды, я начал рыться в своих запасниках, там у меня разные темы, разные персонажи. Как оказалось, оттуда можно много чего нарыть. Какие-то люди и события буквально просились на экран. Я начал их селекционировать, и тут вспомнил спектакль "Аниверсариус", который я сделал в 2000 году в США. Пьесу специально для меня написал Агаси Семенович Айвазян, и мы ее сделали вместе с Жаном Ншаняном в Лос-Анджелесе. Сыграли рекордное по тамошним меркам число, 6 раз, собирались переносить в Ереван, но что-то не сложилось... А сейчас вдруг Агаси Семенович пришел мне на помощь. Он вообще был не просто моим старшим другом - духовным отцом. Я все время нуждаюсь в его поддержке, и сегодня разговариваю с ним... Более того, Агаси Айвазян когда-то написал для меня сценарий под названием "И дух обрел тело" - 16 новелл об армянине. Кое-что я взял оттуда, что-то перефразировал, актуализировал, у меня было это право. И я начал миксовать эти образы с тем, что вытащил из архивов памяти, и то, что было в "Аниверсариусе". Ну и структура "Хатабалады". Получился такой сценарий - транформация армянина, метаморфозы, которые с ним происходят. Я назвал его "Հայ Հայը", так называется знаменитое эссе Агаси Семеновича. Так называется и наш фильм. Его герой - армянин, который держит ответ перед вселяющимся в него периодически Сатаной. Как говорит Повелитель Тьмы, "я ведь в кого попало не проникаю"...

- Герой "Хатабалады" сам превращался в Мефистофеля, хотя изначально был поэтом. Тема позиции художника не только в искусстве, но и в жизни для тебя сквозная, она присутствует?

- Нет, в данном случае это просто армянин. И если в "Хатабаладе" он превратился из поэта в Сатану, здесь все наоборот. Но проблема в том, что он хочет всего и сразу - слишком много "хотелок"! Я даже сначала собирался назвать картину "Хочу - и все!" - вот с такой категоричностью... Ну и Сатана начинает сопутствовать моему герою в его рефлексии, во всех непродуманных начинаниях. Но в нашей истории армянин постепенно возвращается на круги своя, к своей сущности. Это, безусловно, христианство, это какие-то человеческие каноны, это путь очищения, бегство обратно, к самому себе.

- Давай перейдем от философских проблем к главному вопросу диалектики: откуда в нынешней ситуации взялись деньги на кино?

- Конечно, сейчас их просто неоткуда брать. Но, несмотря ни на что, нашлись добрые люди, которые взялись поддержать идею хотя бы минимально, и я им бесконечно благодарен. В итоге - хотя для зрителя это не играет никакой роли - мы побили рекорд, сняли картину за 11 дней. Отсюда возник ход сделать Ереван пустым, чтобы не использовать массовку. Отсюда присутствие театральной условности. Я сам взялся за постановку, а сорижессером фильма стала Анна Максим, молодой кинорежиссер, автор так здорово выстрелившей "Анико". Поскольку я в основном был в кадре, она блестяще руководила площадкой, в дальнейшем мы вместе монтировали. Вообще ее отношение - она сделала просто невероятные вещи! Но самое главное здесь - актеры! На мой взгляд, это наше достижение, тем более что я писал на конкретных артистов. Это Сергей Даниелян, всем известный Еж, который сыграл Сатану, и, по-моему, блистательно, совершенно иная для него драматическая ипостась. Это французский актер и наш друг Жирайр Папазян. Мы каждый раз смотрим и восхищаемся его мимикой, вообще его вкусностью. Еще Тигран Гюлумян, с которым мы работали на последней картине. Георгий Овакимян и Трдат Макарян олицетворяют народ. Есть несколько эпизодических ролей, которые исполнили вовсе не актеры, а люди, которых все узнают...

- Дай угадаю! Те, кого мы называем "красками Еревана" и кто остается хранителями его духа?

- Именно. И они с удовольствием согласились участвовать в фильме. Но самое большое приобретение нашей картины - это Нарине Алексанян. Вот сейчас говорю - и мурашки идут. Я писал эту роль именно для нее, работал с ней в "Симфонии молчания" и всегда знал, что она очень талантливая актриса. Недавно смотрел ее моноспектакль - просто Тина Тернер армянской сцены! И то, что она сделала в нашем фильме, - это такой бриллиантик, я просто восхищен. Естественно, не обошлось без проблем. За неделю до съемок наш оператор Рубен Гаспарян слег с ковидом и предложил кандидатуру Армана Ордяна, оператора фильма "Зулали", который в ближайшее время выйдет на экраны. Мы стали друзьями. Его идеи, предложения очень плавно вошли в картину. Монтаж, как всегда, сделал мой старый боевой товарищ по кино - Тигран Багиян. Самое главное, я набрал творческую группу из людей, которые понимали...

- ...Что "заработать миллион - не в этот раз, ребята"...

- Ну да. И я им бесконечно благодарен за то, что они с таким пониманием ко всему отнеслись. Опять же, поскольку не было денег, пришлось отказаться от оригинальной музыки. Сделал компиляцию из произведений армянских композиторов, Слава богу, со всеми договорился по поводу авторских прав... В фильме есть две песни. Одна - Роберта Амирханяна на слова Чаренца "Каринэ Котанджян", которую я записал когда-то давно. И новая песня, которая звучит на титрах и подводит итоги, все в себя вбирает. Мой друг Рубен Папян написал песню про цыгана-джипси и его гитару. Я ее услышал и попросил минусовку - она такая крутая, проникнутая духом рока, с гитарными запилами "Лед Зеппелин". К этой мелодии я написал новые слова. В фильме присутствует и компьютерная графика. В общем, за десять дней мы умудрились снять полный метр, полтора часа, а жанр определили как мистическую комедию.

- Если по большому счету, такое творческое высказывание - это про то, что мы как нация докатились до того, что пора плюнуть в собственное отражение в зеркале?

- Увы, да. Хотя я все равно верю, что мы спасемся и спасут нас культура, искусство. И, может быть, я излишне резко обошелся в фильме с теми людьми, которые обязаны это понимать и - не понимают! Фильм я посвятил памяти Агаси Айвазяна, ему принадлежит последняя фраза, звучащая в картине: "У вечного народа и проблемы вечные"... Наверное, в отличие от предыдущих моих работ, финал этой картины не столь оптимистичен. Ведь все мы, все армяне без исключения, получили оплеуху. Для кого-то это удар, после которого почти невозможно оправиться, для кого-то просто щелчок - весь вопрос в том, как ты это воспринимаешь. Тизер фильма начинается с того, что мой герой в круглых розовых очках твердит: "Мы исключительная нация! Мы исключительная нация!" И вдруг - бац, розовые стекла трескаются и рассыпаются от звука последних баталий в парламенте... Я очень волнуюсь, как воспримет мое высказывание зритель в дне сегодняшнем? В любом случае последняя строчка песни, завершающей фильм, "армянин, оставайся человеком -среди камней, среди армян". Самое главное, чтобы среди всех наших хотелок появилась хотя бы одна глобальная точка, в которой мы все захотели бы чего-то одного. Того, что значимо для нашей нации. Ведь если армяне вновь начнут основываться и ориентироваться на то великое наследие, которое нам дано... Тогда мы - снова мы, тогда мы - сила!