СУДЬБОЙ РОЖДЕННЫЕ СЛОВА

Пронзительный XX век вошел в нашу историю как время, родившее уникальное явление – Гранта Матевосяна. Он олицетворял собой огромный духовный мир, в нем бурлила огромнейшая энергия творчества. Грант Матевосян создал достоверный рельефный мир армянской деревни. А способность создавать полновесные миры – это и есть признак настоящего писателя.

СПУСТЯ ДВА ДЕСЯТИЛЕТИЯ ПОСЛЕ КОНЧИНЫ ПИСАТЕЛЯ отчетливо видишь, сколь огромна брешь, образовавшаяся в армянской литературе. Некоторые громкие книги иных писателей остались в том времени, встали на вечную остановку в заслуженно забытом тупике. Все они сегодня смотрятся провинциально и несколько жалко. Лучшие повести и рассказы Гранта Матевосяна обладают внутренней плотностью, позволяют преодолеть разрушительное воздействие времени. Как бы не менялся мир вокруг нас, он остается превосходным, непревзойденным прозаиком, мастером по наглядности, точности и яркости своего письма, с поразительным умением создавать живые образы и характеры, с завораживающей интонацией и философской поэтичностью. Матевосяновскую творческую строгость, когда даже самые интимные слова содержат поэтическое достоинство и художественную волю, трудно соразмерить с каким-нибудь иным явлением современной армянской прозы. Внутреннее "я" писателя отчетливо выступает из его строк, и в нем, в свою очередь, властно проявляется некая задача, данная художнику свыше, им узнанная, прочувствованная и принятая как необходимое жизненное и духовное правило.

За время, прошедшее после кончины писателя, пришло осознание, что он – не один из представителей своего поколения, а единственный в своем роде большой национальный писатель.

Заявив о себе в середине 60-х годов, писатель пришел накануне к большим потрясениям в нашей стране и в целом во всем мире, смысл и значение которых нам еще не вполне ясны. В его прозе воплотились такие духовно-мировоззренческие представления, которые дают ключ для понимания происходящего в мире, в Армении. Ведь истинный художник постигает главные вопросы нашего бытия: что есть мир и человек в нем. Постигает тайну человеческого бытия, открывая все как бы заново, несмотря на своих предшественников, но сохраняя духовную преемственность.

Творчество Г. Матевосяна – свидетельство самостоятельного, глубокого, ни на чей не похожего таланта: сравнивать его можно только с неповторимым природным явлением, которое, словно гора, возвышалось на фоне современной армянской литературы. Грант Матевосян многое сказал об армянине, о его сердечном труде, о его своеволии – земном непослушании небесному совету, о его недругах и о его бедах. Подобно фольклорным образцам, его книги схватывают чрезвычайно верные приметы нашего характера и мирочувствия.

Гётевский афоризм: "чтобы изучить поэта, надо поехать в его страну" – многозначно. Переиначив его, можно сказать: чтобы лучше познать страну, надо глубже проникнуть в творческий мир писателя – вдохновенного певца своего края. Сколько возвышенной поэзии утратил бы для нас задумчиво тихий Лори, или высокогорный Горис, неоглядные луга Карзаха, не озвучи их своим словом Туманян, Аксель Бакунц, Серо Ханзадян, Дживани.

СРЕДИ МНОЖЕСТВА БОЛЬШИХ И МАЛЫХ ТОЧЕК НА КАРТЕ, освоенных словом писателей, мы вправе назвать уголок Армении, поэтически увиденный и открытый талантливым прозаиком Грантом Матевосяном. Многие его повести и рассказы, составляющие своеобразную поэтическую летопись Цмакута, созданы зорким и чутким художником. Поэтому так незабываема щедра она, его летопись.

Силой своего редкостного неповторимого дара, художественного воображения, фантазии, он обогатил армянскую литературную жизнь писательским словом, любовью к своей стране, родной земле и народу. Силой своего таланта он сделал жизнь читателей богаче, полнее, содержательнее.

У прозы Гранта Матевосяна всегда был свой голос, явно различимый в разновеликом литературном хоре XX века и в начале нового тысячелетия. Он был счастливо отмечен любовью людей не только в Армении, но и далеко за ее пределами, их почитанием, чувством восторженного удивления перед даром таланта.

Грант Матевосян в своих рассказах и повестях так же естествен, как его герои, словно в ходе спектакля автор пьесы поднялся на сцену и начал играть вместе со своими героями – естественность, истинность, подлинность отличали его до конца. Он ввел в большую литературу своих героев, которые показали всему миру, как живут люди далекой Армении, как они любят, ненавидят, как понимают человеческое предназначение. Он прославил далеко за пределами страны нашу Армению и нашу литературу. И мы гордились им.

Читая его "Осеннее солнце" и другие повести, поражаешься тому, как легко и точно все это вписывается в контекст всей нашей литературы. Поражаешься чистотой и правдой не столько изображенной жизни, сколько безудержной открытостью сердца самого повествователя со всеми его откровениями, сомнениями и недомолвками.

Открывая любую книгу писателя, сразу ощущаешь неукротимую земную силу его прозы, его весомое слово, и тебя втягивает, словно в водоворот, и ты ее дочитываешь почти на одном дыхании. Первое, самое сильное ощущение, возникающее при чтении его рассказов, повестей "Август", "Алхо", "Мы и наши горы", "Буйволица" – неожиданность открытого присутствия в них самого автора, принципиального и справедливого.

Талант и культура, строгость к себе, искренность, прекрасное знание изображенного, тонкое чутье художника, замечательное чувство стихии языка – этими качествами Грант Матевосян отличался в полной мере. С невероятной силой писатель выразил игру красок, разнообразие характеров, живое дыхание земли, ее ликование. Он показал жизнь и судьбы такими, какими знал их: честно, необычайно выпукло, как большой мастер. Его книги – новое слово, порожденное подлинностью, верностью правде жизни.

Матевосян необыкновенно остро чувствовал время, неповторимое содержание каждого дня жизни, ее мгновения в беспрерывном движении и изменении, и это придавало какую-то особую жизненность его творчеству. Он шел вместе с жизнью, размышляя, борясь, преодолевая сопротивление инерции.

Можно себе представить, какая трудная задача предстанет перед будущими биографами писателя. Ведь чем значительнее внутренний мир ушедшего писателя, тем недоступнее впоследствии его духовный портрет. Нужно раскрыть внутренний смысл и "музыку" его идей, его мечты. Он мыслил художественными образами, и они неповторимы, как неповторимы экранные образы по его книгам и сценариям, созданные замечательными режиссерами Генрихом Маляном ("Мы и наши горы") и Багратом Ованесяном ("Хозяин"), Вероятней всего выяснится, какими широчайшими основаниями направлялась его деятельность последних лет, чем она дышала и питалась, чему служила.

ТВОРЧЕСТВО ГРАНТА МАТЕВОСЯНА ПОЛУЧИЛО САМУЮ ВЫСОКУЮ ОЦЕНКУ литературных критиков, выдающихся писателей, в числе которых великий У. Сароян и Андрей Битов, друживший с ним более сорока лет. Приводим короткий отрывок из выступления Битова на юбилее (70-летие со дня рождения) писателя в 2005 году в Национальном академическом театре оперы и балета: "Грант сдвинул армянский язык в мировой регистр. Это примерно то же самое, что в свое время сделал Пушкин в России. Правда, Пушкин это сделал стихами… Это человек мирового калибра, который как бы принес себя в жертву родному языку, вывел язык на мировой уровень. После него стало можно стать мировыми писателями. Так и по мосту Гранта пройдет не одно поколение писателей. Это довольно редкая вещь. И это довольно-таки серьезный мост.

Я не знал другого человека, который бы так принадлежал своему месту, своей точке рождения. По-моему, ему всегда было стыдно, что он покинул эту родную точку – ему стыдно было, когда он переезжал в Ереван, стыдно было, когда он попал в Москву… И осталось его затворничество в кабинете, где перед ним лежал белый лист бумаги. Эта бумага оказалась тем местом, которое он не покинул.

В свое время я сумел его спровоцировать съездить за границу, в Португалию, на какой-то международный писательский форум. А потом, на следующий год, встретил нашего будущего нобелевского лауреата Иосифа Бродского, который тоже там был и который мне сказал: "Слушай, если у тебя все друзья такие, то ты самый счастливый человек!" Он видел Гранта всего один раз… Я говорю – что это он на тебя такое впечатление произвел? "Он, - отвечает Бродский, не ходил ни на одно заседание". – "Ну , это хорошо. А еще что?" – "Там требовали, чтобы он все-таки пришел, и я за ним побежал"… А Португалия, она очень интересная, она спихнута на край Европы – отвесная страна, океан. Грант к тому времени моря не видел, океана тем более… Бродский его поймал на берегу океана, сидящего, свесив ноги, и смотрящего на горизонт. И Иосиф Бродский говорит: "Ну, пойдем со мной, там тебя ждут". Он отвечает: "Нет. Сейчас бы бутылку коньяка, два крутых яйца, и смотреть, смотреть, смотреть…"

И вот я думаю: сто лет пройдет, и Грант будет на месте, а значит, и Армения будет на месте. И если и мир будет на месте и в нем все будет нормально, тогда в Португалии обязательно найдется достойный армянин, у которого будет достаточно средств и который поставит настоящий памятник Гранта. Армянского писателя, который будет сидеть на краю Европы, свесив ноги в мировой океан".