САХАР И ДРУГИЕ "МОНОПОЛИИ" В ЛУЖЕ

Сразу же после смены власти весной прошлого года правительство, тогда еще переходное, объявило бой основным, на его взгляд, источникам проблем армянской экономики: коррупции и монополиям. И, разумеется, едва вступив в этот поединок, констатировало сокрушительную победу. Коррупции в стране уже нет, да и монополий - тоже, не раз тогда заявлял Никол Пашинян. Позже уже выяснилось, что с такими оценками новая власть явно погорячилась, что коррупция есть и в "новой Армении", а процесс демонополизации ограничился банановым и сахарным рынками, да и тут ранее объявленные достижения были изрядно преувеличены...

ТЕПЕРЬ, спустя почти год после окончательного искоренения монополий, глава правительства говорит о... динамике сокращения этого явления, теперь "успехи" выглядят намного скромнее, да и монопольная "страшилка" не столь ужасающа, как представлялась. В последний раз он обратился к этой теме в среду в парламенте. В частности, он заявил, что удельный вес крупнейшего монополиста на рынке сахарного песка за несколько месяцев 2018 года сократился до 78 с прежних 95 процентов, бананов - до 30 с 57 процентов, бензина - до 29 с прежних 43, а дизельного топлива - до 29 с 51 процента.

Конечно, позитивные тенденции заметны в этих цифрах. Но, во-первых, ничего из перечисленного, за исключением сахарного рынка, под определение "монополия" не подпадает. Это доминирующее положение на рынке, которое умещается в рамки действующего законодательства до тех пор, пока этим положением хозсубъект не злоупотребляет. Во-вторых, оказывается, и это фактически подтверждается официально, упомянутыми несколькими рынками, собственно, и ограничивается вся проблема монополизации, раскрученная до предела новой властью. Впрочем, есть еще один аспект, на который стоит обратить внимание, так сказать, особо.

Отвечая на вопрос депутата Сергея Багратяна, сетующего на то, что снижение доли одного хозсубъекта с 95 до 78 процентов на сахарном рынке не слишком впечатляющий показатель, Пашинян подчеркнул тот факт, что сегодня на этом рынке работает аж 75 компаний. Разумеется, говорилось это в контексте динамики развития конкурентной среды и в ракурсе постреволюционных достижений. Скажем прямо, представленная цифра не слишком впечатляет, поскольку эти 75 хозсубъектов появились вовсе не в "новой Армении". Большая их часть существовала и при Армении "старой".

ТАК, В 2017 ГОДУ на рынке сахара действовало, точнее, импортом сахара занималось 48 компаний, о чем тогда на одном из заседаний правительства сообщил прежний и нынешний глава ГКЗЭК Артак Шабоян. И если уж говорить сегодня о положительной динамике в постреволюционный период, о росте конкуренции и числа участников рынка, то вряд ли уместно оперировать цифрой 75. Впрочем, это деталь.

Гораздо более любопытной оказалась история, рассказанная премьером. Так вот, в контексте сахарного рынка и имеющей здесь преимущество компании Пашинян отметил: "Скажу, что компания, у которой есть монополия, будет пытаться ее сохранить. Но в этом случае у нее стопроцентно не будет политической поддержки. Однако она может пойти другим путем. И такие явления я замечаю... Например, есть компании, которые вошли на этот рынок, они претендовали на то, чтобы составить конкуренцию, а владелец монополии пошел и за крупные деньги вошел в долю (в размере 50 процентов) в этой компании. Без борьбы, без спецназа, без уголовного дела. Пошел, дал деньги, переплатив вдвое выше цены. Я негативно оцениваю это явление. И в разговоре с этим собственником сказал, что это был всего лишь способ войти на рынок и заработать пару копеек. Но я ни в позитивном, ни в негативном плане не хочу влиять на рынок. Этому говорить - не продавай, тому - не покупай".

ТУТ, КОНЕЧНО, трудно не вспомнить о пресловутых "50-процентных долях Сашика" во всех доходных компаниях. Что-то не припомню историй о том, что в процессе "вхождения в долю" использовались такие инструменты, как спецназ или уголовные дела. Но это к слову. Вот Пашинян говорит о том, что негативно оценивает подобные явления и не хочет влиять на рынок. Что ж, пожалуйста. Однако существует законодательство, с точки зрения которого, собственно, и необходимо рассматривать это явление. Если здесь есть антиконкурентный сговор, то явление, о котором увлекательно рассказывал премьер, является нарушением закона. Если же все в рамках закона, то что мешает тому же монополисту путем частичной или полной "скупки" компаний-конкурентов вернуть свою долю на рынке до тех самых 95 процентов? Пожалуй, ничего. Разве что опасения испортить показатели достижений правительства в "антимонопольной борьбе", вызвав, соответственно, гнев премьера.

По сути, сказанное Николом Пашиняном в парламенте относительно борьбы с монополиями даже при большом желании трудно отнести к разряду объективных достижений новой власти. Во-первых, потому, что ссылок на законодательство не прозвучало. Во-вторых, потому, что борьба, оказывается, носит формальный характер и хозсубъекты-монополисты имеют возможность сохранить свои преимущества. Стало быть, слишком рано констатировать успехи в деле формирования здоровой конкурентной среды и уж тем более благоприятных ценовых результатов конкуренции.