БЕЛАЯ БОЛЕЗНЬ ВЛАСТИ
Вы, дорогие сограждане, наверное, уже поняли, что больше всего на свете я люблю представителей этой власти. А самой высокой любовью – ее высокопоставленных представителей. Ну, там депутатов, марзпетов, министров. Да мало ли…
КАЛЛАС: ЕВРОСОЮЗ НЕ СМОГ ПРИНЯТЬ НОВЫЕ САНКЦИИ ПРОТИВ РОССИИ
ПАССАЖИРОПОТОК В АЭРОПОРТАХ АРМЕНИИ В ПЕРВОМ ПОЛУГОДИИ ПРИБЛИЗИЛСЯ К 2 МЛН. ЧЕЛОВЕК
ОППОЗИЦИОННЫЕ ФРАКЦИИ ПАРЛАМЕНТА АРМЕНИИ ОБРАТИЛИСЬ В КС ПО ВОПРОСУ ОГОСУДАРСТВЛЕНИЯ "ЭЛСЕТЕЙ"
ЮНЕСКО ПРОВОДИТ НА ГОРЕ НЕМРУТ РАБОТЫ ПО СОХРАНЕНИЮ ДРЕВНЕГО АРМЯНСКОГО СВЯТИЛИЩА
Вы, дорогие сограждане, наверное, уже поняли, что больше всего на свете я люблю представителей этой власти. А самой высокой любовью – ее высокопоставленных представителей. Ну, там депутатов, марзпетов, министров. Да мало ли…
Самая опасная для психики штука - это когда видишь одно, а тебе говорят другое. Видишь, что больной в коме, - а тебе говорят, что он спит сном выздоравливающего и улыбается во сне. Видишь зыбкое болото - а тебе говорят, что это твердая почва. Видишь, что пытающуюся спасти страну от окончательной гибели оппозицию стараются скомпрометировать всеми возможными средствами, чтобы Пашинян довел до конца свои дьявольские планы, - а тебе говорят, что это объективный анализ ситуации, продиктованный любовью к Армении.
Я так понимаю, сограждане, что в обозримом будущем нам скучно не будет. Что ни день, то новый подарок от власти. К примеру, заиграл на днях новыми красками Совет по конституционным реформам. Ну, не то чтобы уж совсем новыми – в целом маразм все тот же, просто открылись симпатичные подробности.
Буквально через несколько дней мир будет отмечать день рождения футуризма, авангардистского течения с ярко выраженной контринтеллектуальной направленностью. Зимой 1909 года парижская газета "Фигаро" опубликовала "Манифест футуризма", написанный итальянцем Филиппо Томазо Маринетти. "Этим манифестом мы учреждаем Футуризм, потому что хотим освободить землю от зловонной гангрены профессоров, философов, краснобаев. Мы намереваемся очистить страну от мест скопления "умников", университетов, академий, которые, словно множество кладбищ, покрывают ее", - говорилось в нем.
С легким сердцем, сограждане, решил я 10 января последить за открытым заседанием суда общей юрисдикции города Еревана под председательством судьи Сергея Саакяна, где должно было рассматриваться гражданское дело по иску второго президента Роберта Кочаряна против Никола Пашиняна и Республики Армения. К сожалению, легким мое сердце было недолго.
События в Казахстане, более чем спорное решение Пашиняна об отправке туда армянских военных в составе сил ОДКБ отодвинули на второй план внутриполитические проблемы страны. Между тем уже первые десять дней наступившего года наглядно продемонстрировали, что действующая власть умирает на глазах. Причем делает это медленно и мучительно.
На днях, сограждане, я отважился испытать собственный организм просмотром пресс-конференции Пашиняна. Включил телевизор, решив: буду смотреть, пока не стошнит. Три раза. Три раза не получилось - сразу стошнило так сильно, что вынужден был прервать эксперимент. Да, надо все-таки закалять организм. Нам ведь тут еще жить рядом с этим...
Когда Жванецкий сказал, что, мол, нужно говорить о себе хорошо – источник информации забудется, а сама информация останется, - он, наверное, думал, что шутит. На самом деле Михаил Михайлович давал рекомендацию, и многие ею активно пользуются. Например, депутат от "Гражданского договора" Овик Агазарян.
Нет, сограждане, диалог оппозиции с режимом Пашиняна все-таки невозможен. Даже нейтральные наблюдатели, не замеченные ни в оппозиционных, ни в провластных настроениях и вполне допускающие возможность компромиссов между сторонами, разводят руками от безнадежной иррациональности властей.
Вообще-то с субботы по понедельник я стараюсь о политике не думать и про представителей власти не вспоминать - даю увольнительную голове. Нет, правда, должны же быть хоть какие санитарные нормы? Но на этот раз, сограждане, не получилось, ибо в пятницу у нас случилась огромная политическая сенсация, которую, правда, давно ждали. Даже недоумевали: когда же, мол, оно уже, наконец! И вот уже оно, наконец.